Страница 43 из 66
12 ноября командир 16-го ОСК обратился к командующему войсками Виленской войсковой группы генералу В. Виткаускасу с сообщением о том, что «11-го ноября 1939 года в 1 час ночи по местному времени дозорные артиллерийского полка советских войск, расположенных в казармах быв[шего] уланского полка польской армии, попали под перестрелку, завязавшейся между неизвестными группами лиц. По показанию бойцов советских войск, бывших в дозоре, перестрелка произошла при следующих обстоятельствах: в 1 час ночи 11 ноября со стороны тюрьмы и военного городка, расположенных на юго-западном берегу р. Вилия, произошел одиночный выстрел. В ответ на этот выстрел последовали ряд выстрелов с городка литовских войск, расположенного на северном берегу р. Вилия. Причем, стрельба с ю[го]-з[ападного] берега р. Вилия была залповая. Перестрелка длилась в течение 10 минут, значительная часть пуль с обеих сторон залетали в военный городок артиллерийского полка советских войск, что подтверждается пулей, найденной в стене артиллерийской мастерской артиллерийского полка. Дозорные полка советских войск ни одного выстрела не произвели. Прошу, господин дивизионный генерал, принять соответствующие меры к ограждению казарм советских войск от обстрела»[421].
Поскольку вводившиеся в военные базы в Литве советские войска уже находились в Вильно, т. е. на литовской территории, официальная церемония ввода войск была приурочена к моменту их передвижения в пункты постоянной дислокации и состоялась лишь в 10 часов 15 ноября. Согласно донесению командования 16-го ОСК, направленному в тот же день командующему Белорусского фронта, накануне литовцы неожиданно заявили, что по маршруту № 1, указанному в Соглашении, войска можно двигать не 15, а 17 ноября. Начальник штаба корпуса комбриг И.И. Семенов пытался выяснить причину подобного изменения через военного министра, но не смог до него дозвониться. Однако его настойчивость и действия военного атташе майора И.М. Коротких и полпреда Н.Г. Позднякова привели к тому, что в 23.35 литовские военные дали свое согласие на выполнение Соглашения. «В 9.30 15.11 все войска заняли свои места. Ровно в 10 часов начался церемониал ввода войск, а в 10.30 был дан сигнал для движения. От литовского командования прибыл дивизионный генерал Адамкявичус и один полковник, от гражданских властей и командования литовской армией не было никого. Вся советская колония в Литве во главе с товарищем Поздняковым присутствовала на параде и церемониале. Ввод войск превратился в своеобразный парад и смотр могущества и силы Красной Армии. Выход частей был детально продуман, составили план и график движения с исходного положения, которые были выдержаны целиком и полностью. В течение четырех часов перед трибуной мощным потоком шли броневики, автомашины с людьми, танки всех систем, артиллерия конная и механизированная всех калибров, вызывая восторг у присутствующих и законную гордость за силу и мощь нашей Красной Армии. Генерал Адамкявичус заявил: “Да, с такой техникой можно воевать”. А один из офицеров связи заявил: “Теперь, с приходом Красной Армии к нам, нашу армию можно распустить, она не нужна”. Сосредоточение в исходное положение и прохождение войск перед трибуной прошло без всяких чрезвычайных происшествий и аварий. Войска и техника имели прекрасный вид. Население города Вильно с улиц было изъято на 100 процентов и загнано в дома, даже запретили глядеть в окна. Тоже было и в деревнях по пути движения наших войск. При нашем возвращении после пропуска войск в 15 часов город был так же мертв, на улицах патрулировали офицеры, жандармы, полиция и солдаты литовской армии»[422].
В 17.20 15 ноября Н.Г. Поздняков направил командарму 2-го ранга М.П. Ковалеву телеграмму из Ново-Вилейки, в которой сообщал: «На мой взгляд, командование советских войск в Литве справилось с сегодняшней задачей отлично. Наблюдая прохождение частей, был восхищен мощностью техники и образцовым порядком. Уверен, что представители литовской армии чувствовали тоже самое. Само собой разумеется, внешне они этого не проявляли, так как, в конечном счете, вся картина действовала на них подавляюще. Литовские власти сделали все возможное, чтобы скрыть от населения действительное лицо Красной Армии. Представителей официальной печати не было. Население Вильно было загнано по домам, улицы пустовали. То же самое можно наблюдать и по маршрутам. Бледность представителей литовской армии и отсутствие гражданских властей нам нужно, конечно, расценивать политически»[423]. В течение 15–17 ноября большая часть советских войск была выведена из Вильно в места постоянной дислокации. В Литве разместились 16-й ОСК в составе 46-й отдельной роты связи, 19-го корпусного зенитного артдивизиона, 5-й стрелковой дивизии, 2-й легкой танковой бригады, 641-го автотранспортного батальона и 10-й отдельный истребительный авиаполк. В этих войсках на 25 ноября насчитывалось 17 355 человек, 855 пулеметов, 190 орудия и миномета, 310 танков, 38 бронемашин, 1 390 автомашин и 63 самолета[424]. 12 декабря в беседе с министром иностранных дел Литвы советский полпред поднял вопрос о том, что по соглашению от 28 октября оставшиеся в Вильно советские части должны до 15 декабря быть выведены в Гайжунай, но строительство бараков там не завершено и выводить войска некуда. Поэтому советская сторона просила разрешить временно разместить эти части в Укмерге. Однако 13 декабря литовская сторона согласилась перенести срок вывода советских частей из Вильно с 15 декабря 1939 г. на 15 мая 1940 г.[425].
Создание советских военных баз в Прибалтике потребовало от командования вооруженных сил уточнения командных структур на театре военных действий. Согласно изданному 17 ноября Военным советом КБФ приказу № 1930-35 все надводные, подводные и военно-воздушные силы, а также части береговой обороны флота, находившиеся в базах Таллин, Палдиски и Лиепая, были в оперативном отношении подчинены назначенному заместителем командующего КБФ капитану 1-го ранга В.А. Алафузову, штаб которого разместился в Таллине. Правда, 31 января 1940 г. нарком ВМФ издал приказ № 0025 о создании Балтийской и Либавской военно-морских баз, а 4 февраля – приказ № 0026, упразднивший должность заместителя командующего КБФ[426]. 27 ноября 1939 г. нарком обороны издал приказ № 0187, согласно которому общее руководство всеми войсками Красной армии в Прибалтике было возложено на его заместителя командарма 2-го ранга А.Д. Локтионова[427].
Наряду с размещением на базах в Прибалтике сухопутных войск Красной армии и Военно-морского флота советское командование готовилось к переброске туда довольно внушительной группировки Военно-воздушных сил. Так, 4 октября начальник Управления ВВС РККА командарм 2-го ранга А.Д. Локтионов, член Военного совета ВВС дивизионный комиссар Ф.А. Агальцов и начальник штаба ВВС комдив Ф.К. Арженухин направили начальнику Генштаба доклад № 325713/сс, в котором изложили «соображения о дислокации частей Военных Воздушных Сил РККА на территории Эстонии, Латвии и Литвы:
По Эстонии – двух истребительных полков,
двух полков СБ,
По Латвии – двух истребительных полков,
двух полков СБ,
По Литве – трех истребительных полков,
одного полка СБ.
Всего намечено передислоцировать семь истребительных полков и пять полков СБ.
Для обслуживания каждый авиаполк будет иметь одну авиабазу.
Кроме того, намечено перебросить:
– Четыре аэродромно-инженерных батальона по одному в Эстонию и Латвию и два в Литву,
– Три Управления авиационных районов,
– Три гарнизонных узла связи,
421
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 178. Л. 284–285; Ф. 35086. Оп. 1. Д. 21. Л. 435–436. В документе В. Виткаускас назван «дивизионным генералом», хотя до 13 июня 1940 г. имел звание «бригадного генерала».
422
Там же. Ф. 35086. Оп. 1. Д. 193. Л. 29–32об.; Д. 245. Л. 76–78.
423
Там же. Д. 193. Л. 28–28об.
424
Там же. Ф. 25874. Оп. 9. Д. 4. Л. 121; Ф. 35086. Оп. 1. Д. 245. Л. 9–81; Ф. 40442. Оп. 2. Д. 117. Л. 257–258.
425
СССР и Литва… Т. 1. С. 400–403, 406–409.
426
Петров П. Указ. соч. С. 198–199.
427
РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 22. Л. 287.