Страница 2 из 6
— Помоги мне, — обратилась я к мальчику, а сама схватила труп за плечи и оторвала его спину от стенки ванны. Раздался хруст, и несколько кусочков того, что покрывало тело, отвалились и упали на дно. Взгляд на оголившуюся часть кожи, по-прежнему покрытую тонким слоем меди, подсказал мне, что здесь и речи быть не может о смерти от ножевого ранения или выпущенной пули.
Плакстон даже не пошевелился в ответ на мою просьбу.
— Он действительно умер? — все еще не веря, спросил он; его губы дрожали. Я едва удержалась от парочки неуместных острот — что-то заставило меня держать себя в руках.
— Да, — подтвердила я очевидное. И только.
— Я так и подумал… Поэтому и написал тебе.
Странно было ожидать от него подобное — ведь, по моему мнению, мальчик все еще пребывал в глубоком шоке.
— Но почему ты позвал меня? — удивилась я. — Почему написал письмо вместо того, чтобы позвонить? И если уж мы заговорили о телефоне… почему ты просто не вызвал полицию?
Плакстон побелел еще сильнее (если такое вообще было возможно):
— Они решат, что это я убил его. Я хотел, чтобы за расследование взялся кто-то, кто сможет доказать, что я не виновен. Поэтому я и написал тебе.
— Ты и правда это сделал? Имею в виду… убил его?
— Конечно, нет! — возмущенно прошипел мальчик, (наконец) слегка розовея.
— А кто тогда это сделал?
— Не знаю. Поэтому я и хотел, чтобы ты пришла.
Плакстон уже начинал звучать как заевшая грамофонная пластинка. Я еще раз — на этот раз очень внимательно — вгляделась в мертвого человека.
— Мы можем поговорить в твоей комнате? — спросила я. Несмотря на то, что это казалось крайне заманчивым, обсуждение убийства над ухом самого убитого показалось мне несколько оскорбительным. Кроме того, я хотела получше разглядеть комнату Плакстона.
— Раскажи-ка мне, — приступила я к допросу, устроившись в его любимом плетеном кресле, — о других мальчиках, обитающих в комнатах этого крыла. Можешь начать с Паркера и Косгрейва.
— Косгрейв нормальный парень, — послушно начал рассказывать мой собеседник. — Он капитан спортивной команды. Его отец, профессор химии, преподает в Кембриджском университете.
— Случайно не Харрисон Косгрейв? — оживилась я. — Автор «О любопытных свойствах тиокарбанилида»?
Эта книга имела вечную прописку на моем прикроватном столике.
— Может быть, и он. Этот чудной старый индюк… Появляется здесь в День Основателей.
— Когда празднуют День Основателей?
— В последний раз как раз вчера. Семнадцатого.
— И Харрисон Косгрейв был здесь?
— Да.
Будь оно проклято! Я бы отдала селезенку, чтобы встретиться с ним.
— А Паркер? — я принялась выспрашивать дальше.
— Весь в себе. По ночам слушает американский джаз на своем грамофоне.
Я сделала в своей голове ментальную пометку: проигрываемая на грамофоне музыка посреди ночи может стать отличным прикрытием для звуков, связанных с убийством и его последствиями.
— Почему полиция вообще должна думать, что именно ты убил беднягу мистера Деннинга? — задала я следующий вопрос, надеясь, что его неожиданность заставит Плакстона выболтать правду.
— Из-за очень громкого скандала, который недавно произошел между нами.
— Говори, я слушаю.
— Я пригрозил убить его, — пробормотал мальчик.
— Святые угодники! — воскликнула я. — И кто-нибудь тебя слышал?
— Полагаю, что все, кто живет на лестнице номер три. Мы очень громко орали друг на друга. Кончилось тем, что он ударил меня по лицу. Боюсь, на секунду я потерял самообладание.
— Из-за чего вы поссорились?
Плакстон так сильно вывернул собственные руки, что я подумала, из них сейчас польется вода как из отжатого белья.
— Из-за ванной, — признался он. — Вместо того, чтобы пользоваться своей в преподавательском крыле, мистер Деннинг часто приходил сюда, чтобы понежиться в пене вдали от всех и вся. Это он первый повесил самодельную табличку на дверь и за чтением отмокал в ванне часами.
— Так это он повесил «Не убрано! Вход воспрещен!», или это сделал ты?
— Я повесил, — признался Плакстон. — Впрочем, это были те же слова, что и на его табличке. Я надеялся, что он поймет намек.
— Ха! — фыркнула я. — И теперь ты боишься, что, раз уж на двери висит табличка с твоим почерком, полиция придет к мнению, что ты повесил ее на дверь единственно для того, чтобы остальные не вошли и не обнаружили в ванне труп?
— Что-то вроде того…
— Почему бы тебе просто не убрать ее?
— Потому что тогда меня точно заподозрят, — ответил мальчик. — И, что бы ты сейчас не думала… я не убийца.
— Допустим, — согласилась я, делая вид, что это не имеет значения. — Но кто же тогда мог это сделать?
У Плакстона явно была привычка собирать брови в кучу, когда он усиленно думал, и сейчас его брови вновь сошлись на переносице.
— Что ж, — заговорил он наконец, — отец Лоусона аптекарь, работает в Лидсе. Значит, у сына есть прямой доступ к сульфату меди. Кроме того, сам Лоусон здоровенный парень из всех, что учатся в Грейминстере. У него бицепсы прямо как стойки на фермерских воротах. Он запросто может поднять любого такой же комплекции, что и мистер Деннинг.
— Откуда ты знаешь, что в деле замешан сульфат меди? — поинтересовалась я будничным тоном. По правде говоря, меня уколол тот факт, что он тоже об этом догадался.
— Это входит в программу обучения, — ответил Плакстон. — Мы растворяем голубые гранулы в горячей воде и проводим эксперимент с угольными электродами и электрической батареей. Господи! Ты ведь не думаешь, что…
— Кто преподает вам химию? — задала я следующий вопрос.
— Мистер Винтер. Он хороший, старик Винтер. Дает нам погонять на своем «Ягуаре», когда пребывает в подходящем настроении.
— А когда он в неподходящем настроении?
— Тогда он ведет себя, словно злобный монгол! И пререкается со всеми из-за пустяков.
— Включая мистера Деннинга?
Плакстон вновь насупил брови. Но прежде чем он успел ответить, на лестнице послышался страшный грохот и через секунду в комнату ввалилась целая толпа сияющих краснощеких лиц и синих свитеров.
— Что-что здесь? — завопил один из мальчишек, чьи тучные габариты наводили на мысль о магазинах сладостей и регулярных вылазках на пикник. — Девчонка в твоей комнате? Ты полон сюрпризов, Плакстон!
Эти слова вызвали еще больше шума. Окруженный своими толкающимися одноклассниками, желающими одобрительно похлопать его по плечу, Плакстон беспомощно оглянулся на меня. Комната неожиданно превратилась в мальчишечий мирок, и я поняла, что мне нужно немедленно разбавить его своим девчоночьим присутствием.
— О, да повзрослейте же вы наконец! — громко сказала я. — Я его кузина, Вероника.
Толстяк резво протянул мне руку для приветствия.
— Будем знакомы — Смит-Причард. Но ты можешь называть меня просто Адриан.
Я проигнорировала протянутую руку.
— Мне знакома твоя фамилия, — заговорила я. — Вероятно, слышала по радио. Твой отец работает в правительстве, если не ошибаюсь?
— Он занимает должность в Парламенте. Мой отец является…
— Мне безразлично, кем он является, — прервала его я. — Меня это совершенно не интересует. Я надеялась, возможно, он водит «Aston Martins» — вот эта тема для разговора очень даже по мне.
— Да ну! — воскликнул высокий симпатичный мальчик слева от Смит-Причарда. — Ты увлекаешься автомобилями?
Я сразу его узнала: он был точной копией своего отца, Джорджа «Таффи» Вагстаффа, заслуженного британского пилота, который сбил самолет врага, когда тот атаковал Вестминстерское Аббатство; после того, как обреченный бомбардировщик подбил его самого, Вагстафф катапультировался и спустился на парашюте прямо в сад Аббатства, и остался на чай с настоятелем собора. В настоящее время, спустя пять лет после войны, этот человек был директором семейной фирмы «Химикаты Вагстаффа».
— Еще как увлекаюсь, — подтвредила я его предположение. — Так сильно, что ем части двигателя, политые бензином, вместо овсянки с маслом на завтрак.