Страница 34 из 81
Данка прибежала, еле переводя дыхание.
— Думала, что опоздаю, — проговорила она, — и не найду тебя. Рейли не хотел меня отпускать, как будто чувствовал, что больше никогда меня не увидит.
— За тобой никто не следил? — спросил Клос.
— Как будто бы нет, — неуверенно ответила Данка. Она вспомнила, что, когда свернула с Польной на Огродову, заметила силуэт мужчины, показавшегося ей знакомым. Больше она никого не видела. Немного поболталась по городу, ибо не было полной уверенности, что за ней не следят.
— Пойдешь к Мартину, — сказал Клос, — и узнаешь, как обстоит дело с готовностью к операции. Центр благодарит тебя.
— Спасибо, — шепнула Данка. — Что будем делать с Рейли?
Ответить Клос не успел. Услышав шорох, негромкие шаги, а потом грохот — кто-то налетел на ведро. Клос резко повернулся и увидел Гляубеля, который стоял с пистолетом в руке.
— Руки вверх, Клос! И ты тоже! Выше, выше ручки! — властно скомандовал Гляубель. — Я не ошибся. Теперь вы в моих руках… Провалился ты, Клос…
Клос мгновенно бросился на пол. Падая, схватил какой-то железный прут и швырнул его в гестаповца.
Гляубель выстрелил, но промахнулся. Клос выбил пистолет из его руки. Это произошло в считанные секунды, но Клосу они показались вечностью. Гляубель был сильным и ловким. Он вырвался из рук Клоса и отскочил к двери. Клос молниеносно поднял пистолет. Они выстрелили одновременно — он и Данка. Гестаповец медленно осел на землю…
— Торопись! — сказал Клос. — Иди немедленно к Мартину. Помни, что завтра рано утром проводим операцию.
11
Пулковский и Рейли выехали в намеченное время под охраной эсэсовцев. День стоял по-весеннему теплый, шоссе тянулось через лес, потом по холмистой местности, на которой раскинулись зеленые поля и луга, покрытые легкой дымкой.
Старый ученый молча сидел около Рейли, глубоко вдыхая свежий воздух. Давно уже он не видел настоящего леса и зеленых полей, много месяцев был лишен свободы и чистого воздуха.
— За три дня все закончим, — сказал Рейли.
— Освободят ли мою жену? — спросил Пулковский. Рейли молчал. Он должен был ответить: «Да, конечно, ее выпустят сразу же после окончания испытаний», но, посмотрев на польского ученого, не смог произнести ни слова. Вспомнил, что Данка сегодня не вышла на работу, даже не попрощавшись с ним, и его охватило беспокойство: вероятно, с ней что-то случилось. Может быть, ее арестовали.
Когда подъезжали к лесу, водитель автомашины прибавил скорость и вдруг неожиданно резко затормозил. Дорогу перекрывал шлагбаум. Двое жандармов подошли к автомашине.
— Документы! — строго потребовал один из них.
— Какие документы? Дано указание не задерживать нас! — крикнул Рейли.
Один из эсэсовцев, сидевших в автомашине, поднялся и властно сказал жандарму:
— Подними шлагбаум, не задерживай!
В этот момент прогремели выстрелы. Жандармы бросились на землю и открыли огонь. Из-за пригорка около шоссе застрочил ручной пулемет. Эсэсовцы свалились в придорожный ров, ни один из них не успел выстрелить. Пулеметная очередь скосила всех. Голова водителя склонилась на руль, по виску побежала струйка крови.
Рейли выхватил пистолет из кармана, но не успел снять с предохранителя, как вдруг увидел Данку. Она спускалась с пригорка с автоматом в руке. Послышался ее голос:
— Не стрелять!.. Вы свободны, доктор Пулковский, — сказала Данка, подойдя к автомашине, и посмотрела на Рейли. На лице директора застыло выражение безграничного удивления.
12
В это самое время в квартире на втором этаже дома номер 15 по улице Валовой раздался звонок. Двое гестаповцев, которые сидели за столиком и играли в карты, сорвались с места и выхватили пистолеты.
— Спокойно, — проговорил один из них, обращаясь к Эдварду и Казику. — Застрелю на месте, если только попытаетесь встать и подать голос.
Эдвард с беспокойством посмотрел на дверь. Это кто-то из его людей? Не может быть. Все предупреждены. На явку никто не пришел. Тогда кто?
Гестаповец толкнул его рукояткой пистолета в спину и показал на дверь.
Эдвард, не торопясь, повернул ключ в замке и открыл дверь, чувствуя спиной прикосновение дула пистолета.
На пороге стоял почтальон.
— Здесь проживает господин Эдвард Кадя? — спросил он. В эту минуту гестаповцы захлопнули за ним дверь. Почтальон увидел вооруженных мужчин.
— В чем дело? — спросил он с беспокойством. — Я принес посылку для господина Кади.
— Давай ее сюда, — потребовал один из гестаповцев. Почтальон подал опечатанную картонную коробку небольшого размера со старательно написанным адресом.
— Я пойду, — сказал он, — только прошу расписаться в получении.
— Останешься здесь! — грубо приказал гестаповец.
— Господа, в чем дело? Я должен разносить еще письма!
— Подождешь, — властно сказал другой гестаповец. Он взял посылку, положил на стол и начал вскрывать.
Почтальон бросил быстрый взгляд на Эдварда и Казика.
— Ложись! — прошептал он громко.
И в ту же секунду раздался взрыв. Черный дым окутал помещение. Послышались стоны гестаповцев, грохот падающей мебели и звон разбитого стекла. Эдвард, Казик и почтальон поднялись с пола. Черные от копоти, они выбежали на лестничную клетку.
В кабинете обер-лейтенанта Клоса в управлении абвера зазвонил телефон. Клос поднял трубку.
— Обер-лейтенанту Клосу я предсказываю долгую жизнь, — послышался голос Риолетто. — Поздравляю!
Это означало: все живы, операция прошла успешно, задание выполнено.
Клос усмехнулся и положил трубку. Подошел к окну, открыл его и глубоко вдохнул свежий воздух. Он выиграл еще одну партию. Но сколько их впереди? Игра продолжается. Война еще не закончилась.
Пароль
1
Обер-лейтенант Ганс Клос открыл глаза. Яркий свет ослепил его. «Что это за бункер? — подумал он. — Как я оказался здесь?» Он представил себе сырые, шероховатые стены железобетонного убежища, и ему захотелось прикоснуться к ним. Неожиданно по левой руке разлилась острая боль, его охватил жар, вновь закружилась голова, и Клос потерял сознание.
Лишь через несколько часов Клос пришел в себя. Медленно, с трудом открыл глаза и осторожно осмотрелся. Яркого ослепительного света не было.
«Видимо, зашло солнце», — мелькнуло у него в голове. Через узкую амбразуру виднелась какая-то местность, покрытая мглой. Он не мог понять, знакома ли она ему. «Необычная панорама», — подумал Клос. Он постарался припомнить, как оказался здесь.
— Обер-лейтенант Клос… — послышался вдруг женский голос.
Женщина в бункере? Нет, наверное, это его ординарец Курт.
— Курт, — прошептал он и не услышал своего голоса.
— Обер-лейтенант Клос, — снова прозвучал женский голос. Казалось, что говорившая стоит где-то рядом, надо только оглянуться — и увидишь ее. Но почему так трудно повернуть голову?
И вдруг он увидел перед собой лицо женщины — оно то появлялось, то исчезало. Иногда казалось, что женщина находится где-то за стеной, а голос слышится рядом. Что-то мелькнуло перед его глазами, и возникло неясное очертание женской фигуры. Клос почувствовал нежное прикосновение прохладной и мягкой женской руки. Все это было как во сне. Много лет назад — пятнадцать, а может, и больше — он болел скарлатиной, лежал в комнате с зашторенными окнами и ждал, чего-то ждал. А когда пришла мать и приложила прохладную ладонь к его лбу, он понял, что именно этого материнского прикосновения ему не хватало.
«Мама, я очень болен, мама», — захотелось ему сказать. Но слабость не позволяла произнести даже слово…
Снова в поле зрения появилась женщина. И вдруг ему стало ясно: так и есть, он находится не дома, а в железобетонном бункере. Голова его забинтована, только для глаз оставлена узкая щель, через которую он может видеть то, что перед ним. А наклонившаяся над ним женщина — вовсе не его мать. Это молодая девушка. Из-под белой шапочки с красным крестом выглядывают пряди темных волос.