Страница 59 из 68
Глупая мысль, возникшая где-то в бытовых помещениях мозга. Пока что я не мог опередить его даже на шаг, не говоря уж о том, чтобы найти. У меня ничего не получалось, оставалось только терпеть его преследования и запугивания. Он не дает житья, вводит в состояние темного смятения, которого я никогда до этого не испытывал.
Он знает, кто я, где работаю и где нахожусь, а я даже не имею представления, как он выглядит.
— Прошу тебя, Эстор, это очень важно, — умолял я. — Он был высокий? С бородой? Он кубинец? Чернокожий?
Девочка пожала плечами.
— Да обычный, — отмахнулась она, — белый. В очках. Обычный человек. Ну, такой, ты знаешь.
Я не знал, но разубеждать ее не стал, когда Дебора распахнула водительскую дверь и снова уселась в машину.
— Господи Боже! — сказала она. — Тупой, а со шнурками сам справляется!
— То есть? Офицер Сушински был малоинформативен? — уточнил я.
— Да нет, информации хоть отбавляй, — возразила Дебора. — Отборная бредятина. А по делу — только то, что наш парень, возможно, водит зеленую машину.
— Синюю, — сказал Коди, и мы все посмотрели на него. — Она была синяя.
— Ты уверен? — спросил я, и он кивнул.
— Мне кому верить — сопливому мальчишке? — поинтересовалась Дебора. — Или копу с пятнадцатилетним стажем, у которого в голове дерьмо?
— Нельзя все время говорить плохие слова, — заметила Эстор. — Ты мне уже пять с половиной долларов должна. И вообще Коди прав: машина была синяя. Я ее тоже видела, и она была синяя.
Я посмотрел на Эстор, но не мог не заметить давящего взгляда Деборы, так что снова повернулся к ней.
— Ну? — сказала она.
— Ну, — повторил я. — Не говори плохих слов. Эти двое — смышленые ребята, а офицер Сушински вряд ли получит приглашение в «Менса»[52].
— Не собираюсь им верить, — отрезала она.
— А я бы поверил.
Дебора жевала нижнюю губу, буквально вращая челюстью по кругу, словно перемалывала что-то очень жесткое.
— Ладно, — наконец сказала она. — Значит, он водит синюю машину, как каждый третий в Майами. И как мне это поможет?
— Уилкинс водит синюю машину, — сказал я.
— Уилкинс под наблюдением, черт подери, — парировала она.
— Звони.
Она посмотрела на меня, закусила губу, а потом взяла свою рацию и вышла из машины. Она говорила недолго, и я услышал, что она повышает голос. Потом она выругалась, и Эстор посмотрела на меня и покачала головой. А затем Дебора бухнулась на водительское кресло.
— Сукин сын! — рявкнула моя сестра.
— Они его упустили?
— Нет, он там, у себя, — сказала она. — Припарковался и вошел в дом.
— И куда он ездил?
— Они не знают. Упустили его, когда менялись.
— Что?
— Де Марко заступал, а Бэлфур отваливал, — объяснила Деб. — Он слился, пока они менялись. Они клянутся, что он отсутствовал не больше десяти минут.
— Его дом в пяти минутах езды отсюда.
— Знаю, — с горечью сказала Дебора. — И что нам делать?
— Пусть смотрят за Уилкинсом, — предложил я. — А ты пока пообщайся со Старжаком.
— Но ты же пойдешь со мной, да? — с надеждой спросила она.
— Нет, — сказал я, думая о том, что определенно не хотел бы встречаться со Старжаком, и тут пришла в голову прекрасная отмазка. — Мне надо везти детей домой.
Она кисло посмотрела на меня.
— А что, если это не Старжак? — спросила Дебора.
Я покачал головой:
— Не знаю.
— Да уж, — отозвалась она. — А я тем более. — Дебора завела двигатель. — Поехали.
Глава 35
Уже прилично перевалило за пять часов, к тому времени как мы вернулись в управление. Не обращая внимания на кислый вид Деборы, я загрузил Коди и Эстор в свое жалкое транспортное средство и направился домой. Они здорово сникли и просидели так почти всю дорогу, очевидно, все еще напуганные своей встречей со страшным человеком. Но детишки отличались большой жизнестойкостью — это ярко демонстрировал тот факт, что они вообще могли разговаривать после всего, что им пришлось вынести от своего биологического отца. Поэтому, когда до дома оставалось минут десять, Эстор начала возвращаться к нормальному состоянию.
— Жалко, ты не умеешь водить, как сержант Дебби, — заметила она.
— Так я, пожалуй, дольше проживу, — ответил я.
— А ты почему не включаешь сирену? — поинтересовалась она. — Не хочешь?
— Сирены экспертам не раздают, — объяснил я. — Но ты права — я бы и не хотел. Предпочитаю не высовываться.
Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что она нахмурилась.
— Что это значит? — спросила она.
— Это значит, что я не хочу привлекать к себе внимание, — сказал я. — Не хочу, чтобы люди меня замечали. А как это делать — вам еще предстоит уяснить, — добавил я.
— Но все хотят, чтобы их замечали, — возразила она. — Люди ведь постоянно делают всякие вещи, чтобы другие на них смотрели.
— Но вы не такие и никогда не станете такими, вы никогда не будете похожи на них. — Эстор долго молчала, и я глянул на нее в зеркало. Она смотрела себе на ноги. — Тут нет ничего плохого, — пояснил я. — Знаете другое слово вместо слова «нормальный»?
— Нет, — безучастно произнесла она.
— Обыкновенный. Вы хотите быть обыкновенными?
— Нет, — ответила она, и на сей раз уже не так мрачно. — Но если мы не будем обыкновенными, то другие нас заметят.
— Вот поэтому вам надо научиться не высовываться, — сказал я, втайне довольный, что разговор повернулся так, чтобы доказать мою правоту. — Всем должно казаться, что вы обыкновенные.
— Значит, нам нельзя никому показывать, что мы другие, — сделала вывод она, — совсем никому.
— Правильно, — одобрил я.
Она посмотрела на брата, и между ними состоялся очередной длинный безмолвный разговор. Я радовался тишине, хотя вечернее плотное движение портило радость.
Через несколько минут Эстор заговорила снова:
— Значит, мы не должны рассказывать маме, чем занимались сегодня.
— Про микроскоп — можно, — разрешил я.
— А про другое не должны? — спросила Эстор. — Про страшного человека и поездку с сержантом Дебби?
— Правильно, — одобрил я.
— Но говорить неправду нехорошо, — возразила она. — Особенно маме.
— Поэтому лучше ничего не говорить. Ей не надо знать о таких вещах, из-за которых она может сильно разволноваться.
— Но она же нас любит, — не унималась Эстор. — Она хочет, чтобы мы были счастливыми.
— Да, — сказал я, — но как именно вы должны быть счастливы, она видит по-своему. Потому что иначе она не будет счастлива.
Повисла еще одна длинная пауза, после которой Эстор наконец сказала, как только мы повернули на нашу улицу:
— А у страшного человека есть мама?
— Почти наверняка, — ответил я.
Рита, должно быть, ждала нас прямо у входной двери, потому что стоило нам подъехать и припарковаться, как она вышла навстречу.
— Ну, здравствуйте, — радостно проговорила она. — Что же интересного вы узнали сегодня?
— Мы видели грязь, — сказал Коди. — С моего ботинка.
Рита моргнула.
— Надо же, — произнесла она в замешательстве.
— А еще поп-корн, — добавила Эстор. — И мы смотрели в микрофон и выясняли, где мы ходили.
— Микроскоп, — поправил Коди.
— Какая разница, — отмахнулась Эстор, пожав плечами. — А еще так можно узнать, откуда шерсть, которую ты видишь. С козы или с ковра.
— Ух ты! — восхитилась Рита с каким-то удивленным и неуверенным видом. — Вам, наверное, понравилось.
— Да, — ответил Коди.
— Ну что ж, — сказала Рита, — принимайтесь за домашнее задание, а я принесу вам чего-нибудь перекусить.
— Хорошо, — сказала Эстор, и они с Коди поспешили по дорожке к дому. Рита смотрела им вслед, пока они не скрылись в доме, а потом повернулась ко мне, взяла меня под руку, и мы отправились за ними.
— Все прошло хорошо? — спросила она. — То есть с этим… они очень…
52
Организация, членами которой являются люди с высоким коэффициентом интеллекта.