Страница 11 из 68
Теперь же по какой-то причине ситуация изменилась.
У желтой ленты, которую полиция растянула вокруг тел, собралась небольшая толпа. Людей было достаточно, чтобы стоящий среди зевак Наблюдатель не привлекал к себе внимания.
Он смотрел с жадным интересом, который никак не проявлялся на его лице. Его лицо вообще ничего не выражало. Это была маска, которую он надел для того, чтобы никто не мог заметить таящейся в нем силы. Несмотря на это, некоторые из окружавших его людей, похоже, чувствовали ее и время от времени нервно на него поглядывали словно слышали неподалеку рычание тигра.
Наблюдатель от их беспокойства получал большое удовольствие. Он наслаждался глупым страхом, с которым люди смотрели на дело его рук. Все это было частью той радости, которую он ощущал благодаря своему могуществу, и частично объясняло причину его появления.
Но сегодня у него были особые основания для наблюдения, и он смотрел, как никогда, внимательно. Люди суетились, словно муравьи, а внутри его играла, сжимаясь и разжимаясь, словно пружина, неукротимая сила. «Ходячее мясо, — подумал он. — Глупее, чем овцы. А мы их пастухи».
Злорадствуя по поводу их жалкой реакции на представление, которое он для них устроил, Наблюдатель чутьем хищника вдруг уловил чье-то присутствие. Он медленно повернул голову и посмотрел вдоль желтой ленты…
Вот он. Человек в яркой гавайской рубашке. Значит, этот, другой, действительно из полиции.
Наблюдатель осторожно потянулся к нему мыслями. Тот, другой, вдруг замер и смежил веки, словно задавая кому-то безмолвный вопрос… Да, теперь все обретало смысл. Этот человек ощущал даже слабое прикосновение чужих мыслей и, несомненно, обладал большой силой.
Но какова его цель?
Наблюдатель увидел, как другой распрямился, огляделся по сторонам и, как ему показалось, пожав плечами, прошел за полицейскую линию.
«Мы сильнее, — подумал Наблюдатель. — Сильнее, чем все они. Скоро они, к своему великому горю, это узнают».
Наблюдатель ощущал, как растет его нетерпение. Но прежде чем действовать, надо узнать больше. Он будет ждать подходящего момента. Ждать и наблюдать.
Пока.
Глава 6
Расследование бескровного убийства должно было стать для меня легкой воскресной прогулкой, но радости я почему-то не испытывал и поэтому не мог насладиться приятным ничегонеделанием. Я немного послонялся среди коллег и несколько раз выходил за огороженную полицией зону. Заняться было решительно нечем. Дебора, видимо, сказала мне все, что хотела, и я чувствовал себя брошенным и никому не нужным.
Если какое-нибудь здравомыслящее существо впадает в дурное настроение, то этому можно найти объяснение, но я никогда не претендовал на звание толкового парня, и поэтому у меня не оставалось выбора. Наверное, лучше всего было бы вернуться к реальной жизни и подумать о вещах, требующих моего внимания: детишках, Париже, ленче… Учитывая длиннющий список моих неотложных дел, или, выражаясь метафорично, гору нестираного белья, не приходится удивляться, что Темный Пассажир скис и умолк.
Я снова посмотрел на два пережаренных тела. С ними ничего не происходило, они, как и раньше, оставались мертвыми. Темный Пассажир тоже, как и раньше, молчал.
Я подошел к Деборе, беседующей с Эйнджелом — «Не родственником». Они оба вопросительно на меня взглянули, но я не смог выдать ничего остроумного, что было совсем не в моем характере. Сохраняя на лице свою хорошо известную маску радостного стоицизма, которую я всегда ношу, перед тем как впасть в мрачное настроение, я обратил свой взор на сестру, но та, посмотрев куда-то вдаль через мое плечо, фыркнула:
— Самое время, черт побери!
Я проследил за ее взглядом и увидел, как из полицейской машины выходит одетый во все белое человек. Это прибыл официальный бабалао[10] города Майами.
Наш прекрасный город живет в таком непроглядном тумане непотизма и коррупции, что босс Твид[11] может отдыхать. Каждый год миллионы долларов выбрасываются на оплату несуществующих консультаций, на проекты, которые никогда не будут реализованы, поскольку их по тендеру получила чья-то теща, и на другие столь же полезные общественные дела, включая закупку роскошных автомобилей для политических сторонников. Поэтому не приходится удивляться тому, что город платит жрецу сантерии жалованье и бонусы.
Неожиданным является то, что он пытается отработать эти деньги.
Каждое утро он появляется у здания суда, где обычно обнаруживает пару трупов небольших животных, принесенных в жертву адептами культа, ожидающими судебного решения. Ни один пребывающий в здравом уме житель Майами не прикоснется к мертвым животным, но согласитесь: было бы негигиенично заваливать разлагающимися телами (пусть и не человеческими) подходы к величественному Дворцу справедливости нашего города. Поэтому бабалао убирает останки животных и собирает раковины, талисманы, перья, четки и прочие столь же ценные предметы, чтобы те своим видом не оскорбили духов, помогающих сторонникам сантерии встать на путь истинный.
Время от времени он вершит и иные дела, благословляя построенные небогатым подрядчиком надземные переходы или насылая проклятия на мерзкую футбольную команду «Нью-Йорк джетс». На сей раз к услугам жреца, видимо, прибегла моя сестра Дебора.
Официальному городскому бабалао на вид казалось лет пятьдесят. Бабалао был чернокож, высок ростом и обладал очень длинными ногтями и весьма внушительным брюшком. На нем были белые брюки, белая гуайавера[12] и сандалии. Он вылез из полицейской машины с недовольной миной мелкого чиновника, которому помешали продолжить важную работу по перекладыванию папок с одного места на другое. На ходу подолом рубашки он полировал стекла очков в роговой оправе. Подойдя к телам, он надел очки, и то, что он увидел, заставило его окаменеть.
Некоторое время он просто молча смотрел, затем, не отрывая глаз от тел, попятился назад. Отступив примерно на пятнадцать футов, бабалао, не говоря ни слова, развернулся, подошел к патрульной машине и влез в нее.
— Что за черт? — сказала Дебора, и я был вынужден согласиться — она правильно оценила ситуацию.
Бабалао захлопнул дверцу, замер на переднем сиденье и молча уставился через ветровое стекло в неведомые нам дали.
— Вот дерьмо, — произнесла моя сестричка и двинулась к машине.
Обладая пытливым умом, я очень хотел знать, что происходит, поэтому двинулся следом. Когда подошел к машине, Дебора стучала в стекло со стороны пассажирского места, а бабалао продолжал смотреть прямо перед собой, стиснув зубы и упорно делая вид, что не замечает.
Дебора застучала сильнее, и он потряс головой.
— Откройте дверь! — скомандовала она в лучших традициях полицейского стиля. Бабалао сильнее затряс головой, а Дебора в ответ сильнее забарабанила в окно. — Открой! — крикнула сестренка.
В конце концов он сдался, опустил стекло, повернулся к ней лицом и сказал:
— Ко мне это не имеет никакого отношения.
Глава 7
Само собой разумеется, Мэнни Борк обитал в Саут-Бич. Он обосновался на последнем этаже одной из высоченных новостроек, которые повылезали в Майами как грибы после дождя. Эта стояла именно там, где когда-то был дикий пляж, — Гарри брал нас с Деб туда пройтись каждым воскресным утром. Нам попадались всякие старые спасательные жилеты, обломки деревянных лодок, от которых отвернулась удача, буйки от ловушек для омаров, обрывки рыболовных сетей, а однажды утром мы даже наткнулись на исключительно мертвое человеческое тело, омываемое прибоем. Это все дорого мне как память, и я негодовал при мысли о том, что кому-то взбрело в голову воткнуть стеклянную каланчу именно здесь.
Утром следующего дня мы с Винсом ушли с работы вместе и отправились в кошмарное жилище Мэнни, которое теперь красовалось на месте, где прошли мои лучшие юношеские годы. В лифте я молча наблюдал, как Винс мнется и моргает. Подумаешь, встретиться с тем, кто ваяет нечто из нарезанной печени, чтобы заработать себе на жизнь, — ну и что здесь такого? Однако Винс заметно тушевался. По его щеке скатилась капля пота, и бедняга время от времени судорожно сглатывал.
10
Верховный жрец африканского племени йоруба.
11
Уильям Марси Твид (1823–1978) — американский политик, прославившийся своей коррумпированностью и беспринципностью.
12
Крестьянская рубашка.