Страница 12 из 41
Одержимость научными исканиями не дает ему удовлетворяться частными проблемами. Его влечет к глобальным обобщениям. Он пишет Вернадскому:
"Вы не смейтесь надо мной, дорогой Владимир Иванович, но я Вам скажу, что для продолжения этой работы в смысле некоторых геоморфологических наблюдений (недостающих) меня очень сейчас тянет в Мадагаскар, в Африку и Австралию, вообще в южное полушарие. Вообще, каждая новая моя работа, каждый новый поворот мысли... убеждают, что мне пора покинуть Украину, ибо интересующие меня сейчас темы выводят меня далеко за ее пределы" [53].
К этому времени Борис Леонидович пользовался большим авторитетом в среде украинских ученых. Его работы и некоторые идеи были высоко оценены крупнейшими геологами Союза; на состоявшемся в Киеве осенью 1926 г. Втором Всесоюзном геологическом съезде Б. Л. Личков был председателем оргкомитета (председательствовал на съезде В. И. Вернадский). Однако вместе с тем Личкову приходилось сталкиваться и с непониманием его идей и даже с несправедливыми выпадами против него. Сказывалось и то обстоятельство, что по некоторым вопросам (главным образом относящимся к проблемам "ископаемых пустынь", геоморфологии Полесья и речных террас Украины) Личков опровергал взгляды П. А. Тутковского. Острые научные дискуссии нередко сказываются и на личных отношениях ученых. Учитывая все это, В. И. Вернадский написал Личкову:
"...думаете ли Вы остаться в Киеве при слагающихся обстоятельствах?.. Как ни дорога мне культурная работа на Украине, я не решился бы, при данных обстоятельствах, Вас там удерживать; нельзя из-за нее стеснять и ограничивать свою собственную научную работу — в сущности, основную слагающую роста науки.
Я в связи с этим очень мечтаю вновь связаться с уВами в совместной работе. Не пожелали бы Вы стать ученым секретарем Комиссии естественных производительных сил?" [54].
"...Я с благодарностью Ваше, дорогое для меня, предложение принимаю..." [55] — ответил Личков.
"Страшно меня обрадовало Ваше письмо,— отозвался Вернадский.— Я счастлив опять работать вместе с Вами и уверен, что, поскольку можно, мы разовьем деятельность нашей Комиссии" [56].
. И вот несколько месяцев спустя, в сентябре 1927 г. Личков пишет Вернадскому в Ленинград:
"...самое сложное дело — это сдача университетских дел. Никогда не думал, что так грустно будет мне расставаться с Киевом. Оказывается, он так оплел мою душу, что в ней остаются живые раны. Большое огорчение еще для меня, что в Киеве остаются мой отец и сестра. А я совсем не привык еще жить врозь от них и никогда с ними не разлучался... Однако не думайте, дорогой Владимир Иванович, что я повесил "нос на квинту" и впал в унылое настроение. Отнюдь нет! Я бодр и если не весел, то полон энергии для предстоящей работы..."[57].
С этого времени, с осени 1927 г., начался новый, исключительно плодотворный этап творчества Бориса Леонидовича. Он находился в расцвете сил, в том счастливом для натуралиста возрасте, когда легко переносятся тяготы полевых исследований и "сверхурочная" умственная работа, когда остер глаз и свежо восприятие окружающего мира, и в то же время накоплен немалый опыт, имеется достаточно солидный запас знаний, выработано умение логично мыслить и классифицировать факты по их значимости, степени новизны, умение замечать детали, частности, делать обобщения и выдвигать новые смелые гипотезы, обоснованные, плодотворные, профессиональные, намечающие пути дальнейших научных поисков и открытий.
Ленинград. КЕПС. Путь синтеза знаний
Первый ленинградский период в жизни Личкова продолжался сравнительно недолго — с осени 1927 по лето 1934 г. Он был исключительно важным для ученого, находившегося на взлете своего творчества. Об этом можно судить уже по количеству опубликованных им за этот период работ.
С 1912 по 1927 г., за 16 лет, Личков опубликовал 31 научную работу. А с 1928 по 1933 г., т. е. всего за 6 лет,—50 работ! Между прочим, затем, с 1934 по 1956 г., за 23 года, вышло в свет всего 47 его научных статей и книг.
Конечно, для науки могут иметь величайшую значимость небольшие по объему труды (как было, например, со статьями А. Эйнштейна и др.), а многостраничные фолианты подчас наглухо оседают в архивах. Но, как мы убедимся, подобные доводы нельзя отнести к трудам Личкова. Он постепенно переходил к обобщениям и оригинальным гипотезам, оставаясь в то же время на прочном фундаменте фактов и не оставляя более частных проблем.
Именно в этот период своего творчества Личков вел огромную, напряженную, сложную организационную деятельность. По рекомендации В. И. Вернадского он занял пост ученого секретаря Комиссии естественных производительных сил (КЕПС) — крупнейшей . и необычайно важной для развития народного хозяйства страны комиссии. Б. Л. Личков был, в сущности, "правой рукой" председателя КЕПС В. И. Вернадского. Членами Ученого совета были крупнейшие ученые — академики А. П. Карпинский, Н. С. Курнаков, А. Е. Ферсман, С. Ф. Ольденбург, П. П. Лазарев, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, Н. И. Вавилов, Д. И. Мушкетов, В. Г. Хлопин и др. КЕПС объединяла большое число научных учреждений, организовывала комплексные экспедиции для изучения отдельных районов страны, обобщала сведения о природных богатствах СССР, координировала деятельность различных научных институтов. Активное участие в работе КЕПС требовало от Личкова огромного напряжения сил, самоотдачи, тем более что Вернадский, помимо поста председателя КЕПС, занимал еще целый ряд ответственных должностей (то же самое относилось к А. Е. Ферсману и, в сущности, почти ко всем членам Ученого совета КЕПС). Вести дела этой крупнейшей научной комиссии Личкову приходилось постоянно с небольшим числом помощников, а во время выездов Вернадского из Ленинграда (иногда на несколько месяцев) Личков руководил КЕПС по его поручению и от его имени.
Загруженность организационными делами не только не ослабила творческой исследовательской активности Бориса Леонидовича, но, напротив, стимулировала ее. Возможно, так вышло благодаря прекрасной дружбе и полному взаимопониманию Вернадского и Личкова, а также благодаря общей атмосфере деловитости и благожелательности, которую стремились поддерживать они в этой комиссии.
Работа в КЕПС для Личкова осложнялась общей трудной обстановкой постоянных реорганизаций, преодоления разнобоя или параллелизма в работе смежных научных учреждений. Некоторые маститые ученые выступали за упразднение КЕПС или за полнейшую ее перестройку на новых основах. В подобных острых дискуссиях, столкновении мнений были свои мощные "подводные течения", сильно влияющие на работу КЕПС: сказывались интересы отдельных групп или ведомств, а то и просто личные конъюнктурные соображения некоторых лиц. Личкову приходилось не только разбираться, ориентироваться во всех этих тонкостях, но и прокладывать свой путь, отстаивать позицию Вернадского, что порой было очень непросто.
И все-таки было во всем этом нечто новое, вдохновлявшее Личкова: резкое расширение области деятельности — и по многообразию проблем и по их географии. Перед ним открылись дальние горизонты не только общенаучных и организационных вопросов (прежде всего в их связи с практикой, со всей структурой народного хозяйства), но и своих конкретных научных изысканий. Он получил возможность перейти на более высокий уровень обобщений. Прежде он, в сущности, ограничивался собственными полевыми работами на территории Украины, / теперь же видел перед собой весь Советский Союз, мог совершать экспедиции в разные районы страны. Если прежде он высказывал гипотезы по геодинамике или гидрогеологии горных стран и предгорных впадин или о происхождении песков Каракумы, то теперь выезжал в Армению, в Сибирь или в туркменские Каракумы, чтобы проводить там наблюдения, собирать факты, проверять соответствие своих гипотез реальным природным условиям. Он продолжал разрабатывать прежние свои научные темы. Однако на первый план стали выходить проблемы гидрогеологии и глобальной географии, общей геологии.