Страница 43 из 43
Обогнав ее стремительный бег, он машиной перекрыл ей дорогу.
- Слушай, сука! - выходя на тротуар, внешне доброжелательно начал он. Твоя карта бита, матка порвана, а Пастух глотает дерьмо. Ты меня поняла? Тогда садись в машину, и по дороге мы немного поболтаем за жизнь.
- Я должна вас сразу предупредить, господин Ухов, что ваши заявления кажутся мне более чем странными, - садясь в машину, как ноту протеста озвучила Соколова.
- Мне до лампочки, странно тебе или не странно. У меня вопрос конкретный: ты, кудло собачье, сама нанимала Пастуха или с подачи своего сыночка?
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - изобразила невинность женщина.
- Поясняю для бестолковых дур и старых проституток. Это была твоя идея завалить моего дядьку и прибрать дом или тебе это посоветовал твой дебильный сынок?
- Он не дебильный, в отличие от тебя, он имеет собственное дело и живет припеваючи. А вот ты как был уродом, так им и останешься, - взорвалась Соколова. - Останови машину.
- Уже не могу. Теперь у меня только две дороги - или везти тебя в ментовку, или по-родственному в лес, где тебя и зарою, благо лопаты твоего Пастуха у меня в багажнике.
- Опомнись, Максимилиан, что ты делаешь!
- То же самое, что ты сделала с моим дядькой. К твоему великому сожалению, он остался жив и сейчас на попечении врачей. Я совсем забыл тебе сказать, что Пастух раскололся и заложил тебя с потрохами. Вот перстень, которым ты его авансировала, а его признание уже запротоколировано. Тебе остается сущий пустяк - рассказать, как тебя на это преступление подбил сын.
- Я расскажу, - после минутной паузы согласилась она.
- Ну и дура же баба, - провожая ее в кабинет Шагова, заметил Макс. - На прострел ее взял, а она тут же расшеперилась и сыночка сдала.
* * *
...Поутру я открыл глаза и осмотрелся. Почему-то я оказался в одноместной палате, хотя до этого почти двое суток лежал в трехместном больничном "люксе". Неожиданная передислокация настолько меня вздрючила, что я, превозмогая боль, отправился помочиться. Когда возвратился назад, то увидел на диване чью-то скрюченную фигуру. Я зажег свет. На диване сидела голая развратная резиновая баба, а на ее растопыренных пальцах висела картинка: Кинг-Конг держит за уши пятерых зайцев в черных масках с плакатом: "Прости нас, Костя, мы больше не будем!" Кинг-Конг ужасно походил на Ухова, и его за ноздри сдерживали два симпатичных мента.
Спасибо, шутники, спасибо, милые!..
Надувную бабу я выбросил в коридор, а картинку спрятал за телевизор очень уж она мне понравилась.