Инопланетянин

— Потрясающе… просто потрясающе… — бормотал себе под нос скептически настроенный микробиолог. Голос его из герметического шлема звучал глухо, лицом он напоминал золотую рыбку, оказавшуюся в слишком маленькой стеклянной банке. Растерянный, он стоял посреди комнаты, которую отвели специалистам, занимавшимся исследованием соскобов кожи инопланетянина. Внутреннее строение пришельца из космоса повергло их в шок — выйдя из оцепенения, они теперь тщетно пытались хоть что-то понять в организме Ипа.

В гостиной, превращенной в медпункт, бригада врачей обследовала членов семьи. У Мэри взяли кровь на анализ.

— Наблюдались ли изменения среды в доме с тех пор, как… этот… это появилось у вас? Изменились температура, влажность, интенсивность света?..

Мэри смотрела на врача, не желая или не в силах отвечать. Другой врач измерял давление крови у Майкла.

— Скажи, не замечал ли ты каких-нибудь изменений в цвете кожи этого существа или в его дыхании? Выпадения волос, потливости?

— А у него не было никаких волос, — сказал Майкл.

— Очевидно, — обратился один врач к другому, — дети общались с существом на уровне примитивной языковой связи. Семь-восемь односложных слов.

— Это я научила его говорить, — заявила Герти врачу, когда тот отстригал у нее с головы прядь волос.

Перед ней присел на корточки психиатр.

— Ты научила его говорить?

— Да. Моей игрой «Скажи правильно».

По-видимому, психиатр никогда не слыхал о такой игрушке.

— Ты видела — твой друг проявлял какие-нибудь чувства? Я имею в виду — плакал или смеялся?

— Он плакал, — сказала Герти. — Он хотел домой.

Руководитель всех бригад, проводивших исследования в доме Мэри, тем временем прошел в столовую, которая была отдана в распоряжение рентгенологов. Разглядывая еще мокрые снимки, они только почесывали в затылках (если можно так выразиться, поскольку головы у них были в шлемах). Открыв еще одну пластиковую дверь на молнии, Ключник перешел в комнату, которая была на карантине более строгом, чем все остальные. Пол, стены и потолок в этой комнате были затянуты пластиком, а посреди нее разместился переносной бокс размером десять на десять футов. Внутри бокса на столе лежали Эллиот и Ип, а над ними колдовала бригада медиков высокой квалификации.

— Записываю ЭКГ. Ничего похожего на человеческую.

— Есть зубцы Q, R, S?

— Нет.

— Ну, а вообще какие-нибудь зубцы есть?

— Не знаю… Не могу понять…

Запись на ленте, которую пытался расшифровать кардиолог, не соответствовала ничему, что можно было бы увидеть в учебниках по кардиологии. Забавный народ эти врачи! Дайте им побыть несколько минут наедине с любой, даже самой невероятной формой жизни, и они проведут ее обследование своей аппаратурой так спокойно, что успокоятся и все кругом, получив от них спокойное, уверенное и вполне обоснованное заключение.

— Интересно… — пробормотал один из врачей, хотя на самом деле у него было больше поводов для многословного монолога. В существе, распростертом на столе перед ними, все противоречило канонам медицины — некоторые части тела у пришельца скорее походили на овощи, другие — были твердыми, как камень и не пропускали рентгеновские лучи.

— Как с ультразвуком? Вы установили, где находится сердце?

— Никак не найду.

— Ну, а вообще-то сердце у него есть?

— Освещен весь экран. Похоже, что у него вся грудная клетка — это сплошное сердце…

Они щупали и зондировали Ипа, сгибали и разгибали его руки и ноги, кололи иглами в поисках вен, проверяли рефлексы. Были обнаружены ушные клапаны, открыты нежные слуховые каналы. Сверхчувствительные к свету глаза Ипа подвергались безжалостному воздействию ярчайших ламп. Ученые работали лихорадочно.

Руководитель бригады медиков пытался вытереть пот со лба, забыв о шлеме. Он был обескуражен, растерян и смущен. Он склонен был видеть в Ипе лишенное всяких чувств чудовище океанских глубин, чьи нечеловеческие органы и их функции составляют неразрешимую загадку. Уродство инопланетянина повергала доктора в ужас, так что он забывал о непременном для его профессии милосердии. Распростертое на столе создание принадлежало к существам, материализовавшимся из ночных кошмаров.

— Он жив, — пролепетал ассистент, — но я не прослушиваю дыхания.

— …пульс ровный…

Старый путешественник был недвижим. Ослепительный, режущий свет, жуткий свет землян больно бил по глазам, проникал глубоко внутрь. Он был во власти земных врачевателей, с их примитивной аппаратурой, которую и сравнить нельзя было с чувствительнейшими приборами на Великом Корабле.

«Где ты, настоящая медицина?» — вздохнул он, мысленно взывая к Галактической Ночи, которая уносила сейчас его собственных врачей.

— Телосложение марфановского типа.

— Запишите: умеренная экзофтальмия.

— Положительный двусторонний рефлекс Бабинского.

— Регистрирую вдох. Всего один.

Ип попытался нащупать путь к кораблю, в котором заключался весь смысл его существования, его необходимости во Вселенной. Неужели он все это потеряет?

— Да, теперь конец.

Чугунные цепи Земли сковывали его по рукам и ногам. Под их тяжестью его покидали последние силы.

— Дал ли результаты изотопный метод?

— Мы определили порог радиоактивности. Никаких костных повреждений не обнаружено.

— А как с эффектом Доплера? Не выявили ток крови?

— Кажется, немного в паховой области.

— На ЭКГ появились сигналы, одновременно у объекта и у мальчика.

И снова главный медик нервно почесал шлем. Мальчик и чудовище непонятным образом были связаны между собой, словно существовала невидимая пуповина, через которую чудовище поддерживало жизнь ребенка, или наоборот. Мальчик то пребывал в бесчувственном состоянии, то приходил в сознание, галлюцинировал, что-то несвязно бормотал и вновь проваливался в забытье.

«Я бы перерезал эту пуповину, если бы знал, где она и что собой представляет», — подумал врач.

Он все глубже и глубже проникал в загадочный организм. Было очевидно, что истерзанное существо умирает. Но тревожил ребенок. Сердце его работало с перебоями, пульс едва прощупывался и был синхронным с пульсом чудовища.

«Будь оно все проклято!» — подумал врач, бросив взгляд сквозь прозрачную стенку бокса на соседей — может, хоть они поняли, в чем тут дело?.. Он увидел склоненные над аппаратурой головы в шлемах, и ему стало ясно, что ответа нет и у них. Он перевел взгляд обратно на чудовище. Вряд ли существовало на Земле что-нибудь более бесчувственное, холодное и вызывающее отвращение! Но ведь существо это разумное! Доказательство тому — космический корабль! Правда, кораблем могли управлять не только его создатели!

Игла вонзилась в кожу на руке инопланетянина. Лицо Эллиота, лежавшего рядом, исказила гримаса боли, он вздрогнул, словно укололи его. Мальчик открыл глаза и повернул голову к тому, чье лицо ему было знакомо, к Ключнику:

— Вы делаете ему больно. Вы убиваете нас.

Ключник посмотрел на инопланетянина. Былая уверенность в благородстве пришельцев из космоса оставила его при виде этого урода. И все же он еще находился под влиянием исходящих от Ипа волн. Существо, лежавшее на столе, при всей своей омерзительной наружности, явилось из корабля, а корабль — предел совершенства и могущества. Служить ему — было целью жизни Ключника.

— Мы хотим помочь ему, Эллиот. Ему необходима помощь.

— Он хочет остаться со мной. Он не знает вас.

— Эллиот, твой друг — уникальное и бесценное существо. Мы хотим ближе познакомиться с ним. Тогда мы сможем многое познать о Вселенной и о жизни в ней. Ты спас его, был к нему добр. Позволь теперь нам сделать то, что повелевает наш долг.

— Он хочет остаться со мной.

— Так и будет. Куда бы он ни отправился, ты будешь сопровождать его. Обещаю тебе.

Но никто не мог сопровождать инопланетянина туда, куда он отправлялся. Вихревые силы в глубинах его организма рвались наружу. Старый путешественник ощущал грандиозность этих сил, словно они принадлежали могущественному древнему дракону, изрыгающему пламя. Когда-то сородичи Ипа обуздали это пламя… Неужели теперь все кончится катастрофой?! Неужели он явится причиной гибели Земли?! Все кричало в нем — нет, этого не должно произойти! Что может быть страшнее, чем стать виновником гибели такой прекрасной планеты?! Вселенная его проклянет.