Золушки бывают разными

Петя перебрал её гардероб, критически примеряя к Лене принесённые вещи.

― Так, это на помойку, это туда же, вот это, пожалуй, мы приспособим. Я кто тебе? Кавалер! А ухажеру не должно быть зазорно с подругой прибыть.

В итоге Лена не спала полночи, ушивала, переделывала.

Девушка никогда не была полной, а тут совсем как-то стройненькой стала. Белые туфли на высоком каблуке оказались в самый раз. Как хорошо, что она тогда приобрела классический вариант, без всяких страз.

Платье в горох, прямое, с рукавами три четверти и воротничком, Петя искромсал. Вырез оставил спереди под горлышко, зато сзади открыл спину, рукава убрал совсем.

― Вот! Джин Шримптон современного розлива! Женщины единодушно одобрят, а мужики будут тебя успешно у меня отбивать, а я буду отчаянно отбиваться от них. «Винтаж» в моде. Надо бы ещё и клатч да перчатки, но и без них сойдёт.

― Я даже не знаю, что такое клатч, - засмеялась Лена.

― Серость! Я тебе вместо того, что ты не знаешь, мундштук презентую. Если уж куришь, так делай это с шиком! И танцуешь со мной!

― Естественно! Я никого там не знаю.

Это был второй в её жизни бал. Первым оказался выпускной в школе. Прошёл он для неё невесело, Лена не поехала с классом кататься на корабле. Ей было нерадостно с тех пор, как внезапно умерла мама. Лена улыбалась, а тем более смеялась нечасто, за что её обзывали «несмеяной».

Она созвонилась с клиенткой, предупредила, что завтра не придёт и, если они не могут ожидать, пусть приглашают другую сотрудницу. Валентина Ивановна заверила, что дождётся Лену, таким образом, у девушки образовался выходной день. Дома тоже все прибрано, еда есть, ничего дополнительно делать не нужно.

Лена уснула почти что счастливая, платье нравилось, завтра от души натанцуется, и Петя ею будет гордиться, она не подведёт друга.

Вечеринка

― Игнат, ты обязан находиться на приёме! Мама уезжает, а я не хочу быть в одиночестве, - предупредил сына Кирилл Олегович за ужином.

Он проставлялся перед коллективом за свою добровольную отставку и обещал публично объявить о смене руководства.

Воронин окончательно уходил на покой, всё же ему исполнялось шестьдесят пять лет. Кто будет возглавлять фирму, знали всего три человека, он сам, его сын и предстоящий назначенец. Последнюю неделю фирму лихорадило, строились самые невероятные предположения о будущем директоре.

― Надеюсь, я буду в качестве гостя, а не представителя заказчика? - скривившись, спросил сын.

― Естественно, отчего ты спрашиваешь? - уточнил отец, хотя отлично знал отношение Игната к подобным мероприятиям.

― «Мы всё пройдём, но флот не опозорим, мы всё пропьём, но флот не посрамим», - пропел сын популярную песенку Визбора. - Хочу напиться. И отца не посрамить. Давай договоримся, ты не станешь меня никому представлять. Я буду тёмной лошадкой. Тогда приду.

― А что, это занятно, - Воронин довольно потрепал сына по плечу, переглянувшись с женой. - Договорились.

Они какое-то время ещё обсуждали домашние дела, потом разошлись. Родители знали, что Игнатий не любил корпоративы. На праздниках коллектива приходилось «держать марку». В обязанности руководителя входило говорить речь, выслушивать пьяненьких подчинённых, пить только шампанское.

Сын когда-то высказал мнение, что усматривает во всех этих неформальных общениях и выездах на природу надменное отношение руководства к нижестоящим.

Он искренне не понимал, для чего нужны такие сборища, кто их придумал?

Непременно приходилось устраивать нечто подобное на глупейший праздник в марте, наделять всю слабую половину человечества подарками, цветами, говорить любезности и наезжать с визитами к дамам у власти.

Новогоднее торжество имело чуть-чуть другой сценарий, но принцип бытовал тот же. Предполагалось, что руководство безумно радо спуститься с Олимпа и выйти к людям для неформального общения. Глупость полнейшая.

Игнатий усматривал в подобных тусовках чванство правящих, вот-де мы, демократы какие!

И подозревал, что становится мизантропом

В свете последних событий этого года ему попросту хотелось накачаться.

Для увеселения арендовали ресторан на Измайловском проспекте. За отдельными столиками размещали по четыре человека. Наигрывала негромкая музыка. Народ был слегка возбуждён, все здоровались, знакомили сослуживцев со своими жёнами или мужьями.

Лена беспокоилась, как-то оценят её, как подругу Пети? Всё же она одета не в модное платье из бутика, не было у неё и украшений.

В своём наряде она выглядела как девушка шестидесятых годов, и опасалась, вдруг это будет не к месту. Глаза были подведены стрелками. Петина мама, Марина Анатольевна, уложила ей волосы, использовала почти баллончик лака, чтобы достичь безукоризненной причёски. И вот сейчас она ступала под руку с другом, волнуясь, рассматривая наряды дам, коллег Пети.

В зале собралось мужчин и женщин, пожалуй, больше сорока человек. Петя за руку здоровался с некоторыми сослуживцами, раскланивался с дамами и ухитрился вполголоса произнести:

― Не трясись. Я с тобой.

Лена тут же перестала беспокоиться, расслабилась, оказывается, она вцепилась в Петю, рукав его пиджака помяла.

Данная поговорка с детских лет успокаивала её.

Дамы и барышни окидывали пару взором, мгновенно оценивали Петину пассию и равнодушно отворачивались, мужчины заинтересованно осматривали их, те, что были без пары, настойчиво просили познакомить с девушкой и давали слово позже увидеться.

Петя подвёл девушку к юбиляру, представил Лену как свою подругу. Они тепло поздравили Воронина и отступили. Формальности были соблюдены, можно начинать веселиться.

Лена в туфлях на каблуке была практически на голову выше Пети, впрочем, это не имело значения, они так свыклись друг с другом, что абсолютно не обращали на это внимания.

Она окидывала взглядом присутствующих, попросив Петю отвести её куда-нибудь в уголок, чтобы не мешать коллегам беседовать. Он фыркнул, оставил подружку поблизости от входа, сам пошёл за бокалом с шампанским.

Лена, рассматривая гостей, обратила внимание на одинокого молодого мужчину.

Он праздно обводил глазами присутствующих, его взгляд не задержался более нескольких мгновений ни на одной особе противоположного пола. Заметно было, что парень скучает, видимо, мало с кем знаком и словно отбывает наказание. Их взгляды встретились, он переместил взор дальше и снова взглянул на Лену.

Девушка также безмятежно смотрела на него мгновение, потом отвела взгляд. Она не увидела, как слегка дёрнулась бровь у молодого человека, как парень стал внимательно рассматривать её, столько, сколько дозволяли приличия.

Фигурка хороша, красота неброская, вдруг не разглядишь. Отчего-то напоминает лань, кажется, от громкого звука сорвётся и побежит, перебирая длинными стройными ногами. И глаза слегка раскосые.

Одета барышня в стильное платье без рукавов. Смело. Не каждая будет показывать руки, от плеч усыпанные веснушками. Волосы густые, медного оттенка. Интересно, натуральные или подкрашивает? Глаза тёмные, подведены стрелочками. Чем-то напомнила его маму, когда та с отцом познакомилась. Чёрно-белая фотография сохранилась, прическа, несомненно, в стиле шестидесятых годов. Осанка хороша.

Игнат повеселел, как говорил незабвенный Гоша, «вечер перестаёт быть томным». Он продолжал наблюдать за новенькой, обнаружил, что к той подошёл её кавалер. Явно низковат для подруги, надо у отца узнать, что за клерк с такой необычной барышней.

Петя вручил Лене бокал с вином.

Грешным делом, шампанское она любила, хорошо, что приходилось нечасто пить, не то могла в пьянчужку превратиться. Друг держал под контролем её увлечение, мало ли что хмельная учудит.

Гости перемещались, выходили курить, к столам пока что не приглашали. Петя изредка отправлялся к сослуживцам, но на долгое время подругу не оставлял.

Звучала негромкая музыка, после гости стали заходить в зал к столикам. Лена прошла мимо скучающего мужчины, их глаза встретились, он слегка наклонил голову. Девушка улыбнулась, ей было не страшно, наверное, оттого что она опять вцепилась Пете в руку.

Конец ознакомительного фрагмента.