Страница 10 из 17
— Что мы знаем о видах взаимодействия во Вселенной? Гравитация, электромагнитное, сильное ядерное… А что, если еще существует и волшебное — просто мы его не замечаем? Этакий м-кварк. Кварк чародейства. И даже если его нет в нашем мире, кто знает, может быть, он есть в других?
Я пожал плечами.
— Почему же мы его не замечаем?
Миша терпеливо вздохнул.
— Помнишь о множественных вселенных? Представь, что они рядом. По соседству. Вселенные — наши соседи. А отделены друг от друга… Ну, скажем, стенами. Что это за стены, не знаю. Ясно лишь, что там не действуют привычные нам законы.
— Допустим, — мрачно хмыкнул я.
Михаил снова вздохнул и посмотрел мне в глаза.
— Паша, если есть стены, то наверняка есть и двери.
Я поперхнулся баранкой.
— Что ты хочешь сказать?
— Сказать?.. — Он потер лицо ладонями. — Сказать, что если в нашем мире есть червоточины, ведущие в другие миры, особенно миры магические, то…
Он сделал паузу и тихо завершил:
— То вблизи этих червоточин будет работать магия.
И предметы, пришедшие Оттуда, могут оказаться магическими. Код пять, Паша. Код пять.
Дурацкий этот разговор состоялся три года тому назад. Не могу сказать, что я поверил Михаилу: все-таки иллюзионисты, скажем деликатно, люди особые. Я же лично в чудеса никогда не верил. До тех пор, пока на моем столе не появилось это самое приглашение…
Тогда, три года назад, на прощание попросил:
— Паша, если ты когда-нибудь увидишь что-то, напоминающее Код пять, сразу зови меня.
И вот спустя три года я выполнил его просьбу.
— Ну, и что ты думаешь об этой карточке? — спросил я.
— Что думаю? — медленно сказал Михаил. — Я думаю, что для всего на свете существует иррациональное объяснение.
— Ты и так обычно выражаешься невразумительно, но на этот раз превзошел самого себя.
Друг вздохнул и бережно положил карточку на стол.
— Можно, я заварю у тебя кофе?
— Валяй, — махнул рукой я.
Настоящие мужчины, конечно, заваривают растворимую бурду, однако не так давно я приобрел настоящую турку. Пока Михаил зажигал огонь, отмерял нужное количество воды и вскрывал новый пакет с кофе, я сделал парочку бутербродов.
Наконец жидкость цвета дегтя потекла по кружкам.
— В общем, слушай, — сказал он. — Помнишь, я рассказывал тебе про параллельные вселенные?
Я кивнул.
— Все они находятся с нами в одном пространстве, — нервно сказал Миша. — Все они, миллионы и триллионы, в одной с нами комнате. Тысячи лестниц. Миллиарды газовых плит. Столпотворения людей.
В другой ситуации я бы не стал всерьез относиться к этим словам, но сейчас они заставили меня поежиться.
— И еще, — продолжал Миша. — Все эти вселенные входят в некую громадную Метавселенную. Существует некая система. И иногда эта система дает сбой. Как компьютер.
Он поднял на меня взгляд, и мне показалось, что у его темных глаз нет дна. Я почувствовал себя как при просмотре очень хорошего триллера в темной комнате.
— И тогда письмо, отправленное в одном мире, приходит в другой, — закончил Михаил.
Перед моим внутренним взором разворачивалась жутковатая картина. Кто-то с треугольными ушками отдает распоряжение насчет отбивных, лениво выговаривает прислуге, подписывает очередное приглашение, отдает его слуге, тот бросает письмо в почтовый ящик… И тут система ошибается. Дает сбой.
Письмо приходит совсем не туда, куда должно было. Не в ту вселенную.
Как там говорил кто-то из великих? А не превращаются ли столы за нашей спиной в кенгуру?
— Не думаю, что этот клочок бумаги стоит кому-то показывать, — проговорил Миша. — И еще… Паша, помнишь, что я тебе говорил о вещах, проходящих через «пуповину», «червоточину»? Вещи, пришедшие из иного мира, заряжены его законами. Магией, если хочешь. Они сами образуют возмущения времени-пространства. Они сами становятся «червоточиной».
Невероятное подозрение заворочалось у меня где-то под черепной коробкой, и я посмотрел на Мишу.
Друг кивнул.
— Да, Паша. Ты понял правильно. Если взять этот билет, ты сможешь попасть на бал эльфов.
— О, дьявол! — вырвалось у меня. — Не могу поверить.
— Не верь, — тихо согласился Михаил. — Но не вздумай проверять.
Он положил чайную ложку на стол и встал.
— Такие вот дела, — сухо сказал он. — Знаешь… я все-таки устал. Почти не спал вчера. Концерт, потом банкет, фокусы показывал. Пойду-ка я спать. А ты не трогай эту штуку. Ни в коем случае не трогай. Кто его знает, при каких условиях она сможет послужить Вратами…
«Запру ее в шкатулку и забуду до скончания веков», — мелькнуло у меня в голове.
— А знаешь что, — вдруг предложил Миша. — Отдайка ее мне. Я все же по долгу службы имею дело с магией…
Огоньки в его глазах были красноречивее слов.
— Бери, — согласился я. — Зачем она мне сдалась?
Наутро, когда я проснулся, все происходившее накануне, показалось бредовым сном. Я позвонил Мишке, но телефонную трубку он не снял. Понятно, отсыпается.
Днем мобильник ответил, что номер не зарегистрирован в сети. Что ж, бывает. Но потом мне позвонила Мишкина подруга и стала спрашивать, когда я видел его в последний раз…
В общем, он исчез. А спустя неделю на мою электронную почту пришло странное письмо.
* * *
«Паша, как видишь, я жив. Долгое время я искал что-то подобное и вот нашел. В том, что странное приглашение попало тебе в руки, я вижу перст судьбы.
Павел, ты никогда не задумывался, почему у меня такие тонкие пальцы и отличный музыкальный слух?
Мои приемные родители нашли меня в корзине, благоухающей цветами, запахов которых в вашем мире я так и не смог найти. Некоторые посылки, я тебе говорил, приходят не по назначению, помнишь?
Я уже не смогу вернуться в ваш мир, хотя, возможно, это было бы время от времени приятно. Тем не менее, я еще обладаю остаточной магией человеческого мира, а потому могу отправить тебе письмо. Впрочем, учти: период его полураспада невелик — десять ваших дней.
Мое присутствие у вас нарушало баланс сил. Возникала утечка магии, и это помогало мне творить чудеса. Для отвода глаз пришлось, конечно, научиться и обычным трюкам. Паша, хочу предупредить: система всегда стремится к равновесию. Если ты попытаешься рассказать кому-то о том, что произошло, система устранит тебя.
Как — не знаю. Быть может, нелепая и непонятная череда случайностей бросит тебя под автобус, а может быть, ты просто исчезнешь, словно тебя никогда не было.
«Червоточины» — это сбой системы. Система избавляется от «червоточин». И даже от памяти о них. Будь благоразумным.
Обнимаю.
Искренне твой, Мираэль Сельвиараин Тээль».
* * *
Спустя два дня буквы в письме словно слипались, в словах появились ошибки. Через неделю письмо и вовсе читалось квадратиками. Почтовый клиент не смог определить кодировку.
Именно потому я пишу все это.
Что, если моя память сотрется так же, как письмо Михаила?
Быть может, энтропия воздействует на напечатанное не так сильно, как на слова? Быть может, через полгода я прочитаю это как послание в электронной бутылке самому себе? Я выложу текст в ЭДСЭДС, в сети «Мы пишем». Отправлю в несколько журналов.
Собственно, он уже набран, и я сижу возле экрана компьютера.
Осталось последнее — нажать Enter, но меня пробирает дрожь.
Что за ерунда, чего я боюсь?
Система будет сопротивляться распространению воспоминаний? Безликая, невидимая Система, вне-пространство, куда погружены все неисчислимые вселенные? Чудовищный, незримый монстр мироздания?
Меня удалят, сотрут, словно космический шутник нажмет на delete?
И все-таки я не могу отступить, иначе придется жить с этой ношей за спиной, вечно оглядываясь и опасаясь.
Именно поэтому я кладу палец на клавиатуру и нажима…
ПОЧЕТНЫЙ ДИПЛОМ