Пленник

Шатранский принц стал для Софии настоящим другом. И тем тяжелее сейчас было смотреть в глаза юноши. Она не просто обретала нелюбимого мужа, но и теряла самого дорогого друга. Слезы вновь заструились по лицу, размывая вид раскуроченного двора. Всхлипнув, София вытерла щеки тыльной стороной ладони. Пытаясь отвлечься от тяжких дум, заскользила взглядом по строящимся баракам. Именно в них были пока расквартирован знаменитый Отдельный Егерский полк. Именно здесь Дан, пользуясь разрешением шатранского принца, набрал новые отряды королевской стражи. В неспокойное время дополнительная предосторожность никогда не лишняя. А доверить охрану Циоана и своей любимой сестры, будущий министр не смог бы больше никому.

Наблюдая за егерями, София рассеянно обмахивалась огромным белоснежным веером. Шатранцы не знали слова «отдых». В то время, как миндские войска праздновали победу в уцелевших столичных кабаках, егеря проводили тренировочные бои, чистили одежду или выполняли комплексы загадочных упражнений. Используя любые подручные средства, будь то куски дерева, камни, или просто дубины, шатранцы отбивались от товарищей, вооруженных мечами. София воочию убедилась, что любой из специального отряда, оставшись в одиночестве, да с голыми руками, мог бы оказать сопротивление группе вооруженных до зубов солдат.

Маршал, ее брат, оценил военные способности Егерского отряда. Дан почему-то считал, что на жизнь Софии будут покушения. И особенно настаивал  до коронации не общаться ни с единым представителем главного штаба. Циоан поддерживал его убеждения. Ведь даже магический дар не защитит Софию от подлого удара в спину. Трон целого государства был слишком лакомым кусочком для множества безумных проходимцев, коих в нестабильные послевоенные времена всегда находилось превеликое множество.

София вздрогнула, ощутив на себе пристальный взгляд. Как ей показалось, весьма недобрый. В иное время, София списала бы тревогу на нервы и постаралась поскорее забыть об этом, но война научила девушку доверять прежде всего себе… даже если это лишь смутные предчувствия. Она постаралась разглядеть, откуда на нее смотрели. Крайний, еще недостроенный барак, казалось, был совершенно пуст. Но девушка могла бы поклясться – там кто-то есть. И этот кто-то страстно ненавидит ее. Мурашки побежали по незащищенной коже: глубокое декольте открывало почти всю спину. София ощутила, что совершенно беспомощна. Если враг сумел пробраться в ряды Егерского полка, то ему не составит особого труда втереться и в изменчивые ряды придворных.

- София. - Тихий голос заставил вздрогнуть.

Циоан пристально смотрел на невесту с порога, словно не решаясь войти. Девушка поежилась, ощущая неловкость. Обняла себя за плечи, то ли пытаясь укрыться от пытливого взгляда, то ли стараясь согреться. Утренняя свежесть уже наполнила королевские покои через распахнутое окно. Шатранец поспешно подошел и укрыл невесту своим плащом.

- Спасибо, - прошептала София и слабо улыбнулась, пытаясь скрыть облегчение оттого, что декольте надежно скрыто. Губы чуть дрогнули. – Уже пора?..

Циоан кивнул, пряча взгляд. После того, как девушка призналась, что любит другого, он ощущал себя по меньшей мере захватчиком… а порой, даже монстром, за то, что принуждает Софию стать его женой. Словно своими руками хоронит красну девицу в темной пещере. Но после того как открылось истинное происхождение девушки, выхода не оставалось ни у нее, ни у него. Ведь и сам Циоан четко осознавал, что, соглашаясь на условие, - никогда не притрагиваться к ней, - он самого себя обрекает на тяжкие муки. Быть мужем любимой, но не иметь возможности поцеловать, приласкать…

София искоса наблюдала за мрачнеющим юношей. Еще не так давно, когда они были хорошими друзьями, мысли Циоана всегда были открыты для нее. Теперь же оставалось только гадать, что его так расстроило. Судорожно вздохнув, девушка попыталась сдержать слезы. Она и так почти всю ночь оплакивала свои несбывшиеся надежды и безвременно ушедшую дружбу. Правильно говорят в народе – слезами горю не поможешь. Они даже облегчения не приносят. И оставляют после себя лишь сожаление о потраченном времени, да иссушающую жажду.

- Дан считает, что нам лучше отправиться чуть раньше намеченного, - глухо произнес Циоан. – Для безопасности…

София просто кивнула, не в силах произнести ни слова. Принц помрачнел еще больше, суетливо поклонился и развернулся к дверям. Девушка вскочила и, бросившись за ним, схватила за рукав. Циоан вздрогнул и обернулся. На лице его сияла надежда. Девушка медленно отпустила ткань рукава и отступила. Ей хотелось сказать, что Циоан всегда будет ей самым близким другом, что она безмерно благодарна ему за то, что он был рядом, за поддержку, за Егерский полк… Но слова комком застряли в горле. София поняла, что принц ждал совсем иного. Циоан вновь нахмурился, коротко кивнул и ушел, хлопнув дверью.

XXII

Кошчи медленно прохаживался по двору Замка. Этой ночью он совсем не спал. Легкая дремота в последнее время лишь изредка набрасывала на него свое мутное покрывало, сотканное из теней и шорохов. Все возвращалось на круги своя: крестьяне перестали ежедневно ломиться в ворота с глупыми просьбами, страх перед Хозяином вновь заполнял округу. Жизнь городка Арлейн тоже потихоньку возвращалась в свое русло. По разбитым дорогам потекли пока что легкие ручейки вчерашних воинов, а сегодня – мирных торговцев.

Конечно, товары еще не отличались разнообразием, а цены – скромностью. Но сам факт уже настраивал жителей на мирный лад. Лето принесет новый урожай, голод отступит, дети вырастут, заменив погибших родителей. Все это Кошчи уже наблюдал не раз. Жизнь всегда продолжается, везде: рядом, далеко, вокруг, в небе и в земле… но не внутри Замка. И так будет продолжаться вечность, ибо изменчиво все, а смерть – она навсегда. И все было бы так же, как раньше… если бы не жгучая боль, разрывающая грудь.

Мучительная, тупая, отравляющая видимость жизни, боль стала его существованием. Конечно, Кошчи убедил себя в том, что живая вода не воскресила его, и старательно использовал Силу, чтобы избавиться от нечаянного подарка Старца. Но боль уходила слишком медленно. Живой мертвец! Кошчи усмехнулся: народ оказался совершенно прав. Впрочем, как всегда. Человек сам по себе недалек и ограничен, но люди в массе своей обладают некой таинственной силой, ничуть не уступающей его, Хозяина, могуществу. Когда они вместе, они видят без глаз и понимают без слов. Вот только объединяются они лишь в самых крайних случаях. Например, угрозе полного уничтожения целого королевства…

Хозяин вздохнул, привычным пинком прогнал вечно-бормочущего лешего. Это существо, безотчетно влюбленное в русалку, постоянно крутилось под ногами. Даже вездесущих Черныш не раздражал Кошчи так сильно. Но уничтожить лешего рука не поднималась. Кошчи словно стал ценить каждую капельку Живой воды, покинувшей его тело. Это было еще одно подтверждение, что страдания его не вечны… в отличие от него самого. Когда-нибудь, все закончится. И он уже не поддастся опасному порыву, не шагнет назад, в прошлое, не вдохнет жизнь в тело вечного стражника неведомой силы мертвой воды… Не растает под нежным взглядом голубых глаз!

Под утренними лучами солнышка воздушное облако над прудиком заиграло разноцветной пляской радуги. Многочисленные отражения небесного светила сверкали в каждой капельке, переливались в золотых боках проснувшихся рыбок, звенели заливистым смехом шумного водопада. Кошчи поморщился и недовольно щелкнул пальцами. Вмиг на небе заструились легкие облака, заслоняя не в меру радостное солнышко.

- Какой ты мрачный, - иронично хмыкнуло радужное отражение, которое, невзирая на отсутствие ярких лучей, продолжало играть в гуще водяных брызг. – Даже немного завидно… Именно так и должен выглядеть настоящий Хозяин! Вот только мне никогда не удавалось долго удерживать такое выражение лица. Может, поэтому, я и избегаю встреч с людьми…