Хрупкие плечи

- Иди за водой!

- Не пойду. Твоя очередь!

- Я есть готовлю!

- Оладушки и я а могу пожарить. Давай меняться! Всю тяжелую работу на меня повесила, а ты, между прочим, не инвалид - начал в очередной раз умничать тинэйджер.

- Ах, ты ж зараза! – Наташка с психом схватила ведро воды, только что принесенное Русланой, и с размаху выхлюпнула его на строптивую девчонку. Пятнадцать литров воды, приличная ударная сила. Руслану сбило с ног и она, открыв спиной дверь, вылетела в сугроб за порогом, в мокрой сверху донизу шубе. - Иди за водой я сказала и это ведро набери! – Наташка швырнула на снег пустое ведро и захлопнула дверь, спасаясь от мороза и летящего снега. Племянница ее чем дальше, тем чаще бесила. Возможно, виной тому была ее злость на всех и вся из-за ссоры с Сагиром, ее нынешним кавалером, а может и явное неодобрение, то и дело проскальзывавшее во взгляде девочки. Вот кто она такая, эта шмакодявка, чтобы неодобрительно смотреть на нее!? Нет же кривит носом, видите ли ей дым Наташкиных сигарет не нравится! Может, конечно, Наташку раздражал ухажер Русланы (такая мелочь, а уже парнем обзавелась! И что он в ней нашел, вполне приличный же на морду мальчик!), который, как привязанный, ходил к ней уже почти год! И целомудренно так ходил… Это ж уму непостижимо! Вот чем могут заниматься два подростка, встречаясь почти год? Неужели о звездах разговаривать? А ведь Лида утверждает, что они еще даже не целовались, причем уверенна в этом на все сто. Ей, видите ли, дочка б рассказала! Да, сама Наташка Лиде тоже доверяла такое, о чем никому другому даже под страхом смертной казни не призналась (взять хоть список парней, с которыми она оказалась в постели). Но это ж другое!

Дверь со стуком открылась, Руслана поставила перед Наташкой два ведра воды и, не глядя на тетю, сняв мокрую, успевшую покрыться местами корочкой льда и запорошенную снегом шубу, повесила ее на батарею возле котла. Девочка демонстративно молча прошествовала мимо, сделав вид, что в упор не видит Наташку.

- А еще?

- Я не нанялась мокрой по морозу ходить!

- Сама виновата! – Наташка уже понимала, что погорячилась. Лида явно не оценит столь «веселых» методов воспитания. Сама она могла и не такое отмочить - но то ж она, у нее все « со смыслом», а другим ее детей трогать не позволяется. Порвет на тряпки…

- Ты меня облила! А там, между прочим, мороз!

- И что? Закаляйся! Меньше отгавкиваться будешь!

- Я не отгавкиваюсь!

- Именно это ты и делаешь. И зашей, в конце концов, этот многострадальный рукав на шубе,- закатила глаза Наташка, заметив на развешенной шубе племянницы, торчащие клапти подкладки в месте примыкания рукава к спине.

-Он был зашит, но из-за тебя только что снова разошелся!

- Ну, естественно, я еще и виновата! Ты сейчас договоришься, что ночевать будешь в сарае!

- Не буду!

- Будешь!

- Ты здесь не хозяйка. Хватит командовать!

- Ах, ты ж скотина неблагодарная! Я тебе готовлю, порядки за вами, свинюшками, навожу, а ты мне тут умничаешь!?

- Не много ты там и готовишь, вчера я готовила картошку и котлеты, пока тебя не было. А порядки мы сами наводим. Твои пьяные распоряжения никак не тянут на «наведение порядка»! - огрызалась девчонка.

- Иди, учи уроки, и чтоб я тебя не видела. И завтра никаких песенок в клубе! - окончательно озверела Наташка. В словах Русланы была изрядная доля истины, но признаваться в этом даже себе она не была намерена.

- Да, пожалуйста! – Руслана хлопнув дверью, скрылась в спальне.

-И Лешке твоему я скажу, что ты сегодня с ним любезничать не будешь! Проштрафилась!- мстительно добавила ей в спину Наташка, оставляя последнее слово за собой, так как выгнать малую в мокрой шубе на улицу снова уже явно не могла.

- Ну и ладно! – Руслана со всей дури хлопнула дверью спальни, так что от удара даже входная дверь хлопнула. Холодный воздух пахнул Наташке в лицо, и та, застигнутая врасплох, неловко повернулась и смахнула со стола чашку с горячим чаем.

-Твою ж мать!- чай благополучно залил стол и живописно начал стекать на пол.- Я ж только полы и клеенку помыла…

- Руслана!

- Я учу уроки!

- У…Зараза…- Наташка, матерясь, начала вытирать чай. Она все меньше и меньше понимала Лиду, не сплавившую хоть кого-то из детей Олегу. Эти противные девчонки стали сущим наказанием, и справляться с ними с каждым днем все сложней. Что младшая «кони мочила», что старшая стала неуправляема. И умными ж себя считают! Имеющими право что-то там рассуждать, огрызаться!

Надя

Надя смотрела на двух поющих на сцене воспитанниц, и удивлялась энергетике, гулявшей по залу. Изумлялась и в который раз сама себя хвалила. Как же удачно она привлекла дочь Лиды в свой кружок! И дело было даже не в том, что девочка неплохо пела. Голос у нее был не сильным, вторым, хоть и каким-то, на удивление, душевным. Поначалу конечно «юная певица», как и многие в ее кружке, окрыленные стандартной завлекающей фразой «в тебе ж такий гарний голос!», пыталась тут же открыть в себе «новую звезду» и спеть, не овладев собственным голосом, нравившиеся ей популярные песни. Выбирая далеко не самые простые варианты музыкальных произведений (как на подбор требующие нетривиальных вокальных данных), она усиленно тянула сложные участки первым голосом, опасно балансируя на самой грани фальцета, а то и откровенно срываясь на него и заставляя скрипеть зубами от досады имеющую хороший музыкальный слух Надю. Но, слава Богу, их музыкант, Виктор, смог ее корректно переориентировать на более подходящий, спокойный репертуар. В любом случае, певческие данные Русланы Надя рассматривала исключительно как приятный бонус. Основным было другое.

Придя в музыкальный кружок и поначалу чувствуя себя в нем неуверенно, с опаской присматриваясь к его участникам и ожидая в любой момент стандартной «травли», Руслана неожиданно оказалась в непривычной для нее среде – среди таких же замкнутых, подозрительных и не верящих никому детей, едва ли не из-под палки согнанных к Наде. Поначалу Надя решила, что ничего толкового из ее затеи не выйдет. Руслана только смотрела, слушала и изредка пробовала что-то петь, активно подталкиваемая Надей, желающей хоть как-то растормошить ее, заставить раскрыться, и поделиться имеющейся энергией. Дело шло плохо. Но стоило Наде махнуть рукой, перестать ее трогать, как девочка неожиданно адаптировалась среди таких же зажатых, находящихся постоянно в глухой обороне детей. Поняв, что можно не тратить силу на привычную защиту, создание своеобразного защитного кокона вокруг себя, дочка Лиды неожиданно раскрылась и тут же, подобно включенному электромагниту и находящимся в радиусе его действия мелким металлическим предметам, оперативно собрала вокруг себя всех «изгоев». Ведь большинство из посещавших Надины кружки самодеятельности и были, по сути, изгоями - детьми, которых по той или иной причине сторонились сверстники. Часто это было из-за неблагополучных или «чужих» родителей (село всегда ощутимо отторгало приезжих), достатка, общей непохожести. Заблудшие души, лишенные защиты и точки опоры, непринятые в более интересные варианты времяпровождения, собирала у себя Надежда, оправдывая свою ставку «руководителя худ. самодеятельности» и параллельно немного подпитываясь их невостребованной, неизрасходованной энергией. Приходили они к Надежде, в основном, потому, что податься было больше некуда. Потому, что здесь можно было по уважительной для родителей причине увильнуть от домашней работы (огород, приусадебное хозяйство и прилагаемые к этому круглогодичные работы были неотъемлемым атрибутом всех жителей села), потому что здесь не «травили» как везде. Но стоило закончиться занятиям и дети тут же расходились поодиночке, спеша по своим делам, оставаясь один на один со своей ущербностью, непохожестью, одиночеством, надвигая на самые глаза капюшоны, прячась в свои персональные «скафандры». Невостребованной энергии в этих детях было много, Надя это отлично ощущала, но вот достать ее, заставить этих закрытых личностей раскрыться было очень-очень сложно. Женщине приходилось проявлять чудеса изворотливости даже для видимости продуктивной работы с ними.