Хрупкие плечи

Пятилетняя дочка в обнимку с кошкой бродила с восторженными глазами по еще пустым, просторным побеленным помещениям, рассматривая свой будущий дом, пока сама Лида, разгружая вещи, прикидывала, что и где будет расположено. Вот здесь можно соорудить сарай для овечек, там - посадить сад, здесь - разбить клумбу с розами, а там - посадить несколько плодовых кустарников, там вишни будут, а здесь яблоня… И, кстати, нужно будет припахать сестру или отца что-то нарисовать на стене дома у входа. На их предыдущем доме были нарисованы красивые белые аисты – достопримечательность практически всего лесничества… Дом должен быть красивым и оригинальным! Это ж ее дом!

Заскочив в помещение с очередной сумкой вещей, Лида невольно засмотрелась в одно из двух огромных окон кухни – вид из них открывался просто замечательный. Огород, на который выходили окна, упирался в бескрайние зеленые поля, вдалеке разделенные лиственными лесополосами, и уходящие в бездонное небо, где кружили птицы… Такой простор… И она сейчас чувствовала себя как птица, вырвавшаяся в безоблачное, бескрайнее небо… Новый просторный дом, с высокими потолками и большими окнами (ее мечта после крохотных окошек и низких потолков предыдущих квартир, от которых чувствуешь себя не человеком, а каким-то подземным зверьком), новая работа, новое место жительства, новые люди… Ворох планов и светлых надежд. Ветер в крыльях и яркое солнце… Прямо как те степные чайки, летящие вдаль… В спину Лиде словно дыхнуло теплым ветром, подталкивая взлететь. Она удивленно обернулась. Вроде неоткуда… Хм, наверное, форточка открылась от хлопающей двери, из-за постоянного хождения туда-сюда людей, разгружающих вещи. Настроение было замечательное.

- Лида, куда кровать Русланы ставим?- послышался голос мужа. В комнату зашел, держа в руках перевязанную «бечёвкой» деревянную разобранную детскую кроватку, Олег. Этот высокий широкоплечий зеленоглазый парень с открытой искренней улыбкой – ее муж, был не то, чтобы писанным, но все же очень даже красавцем. Его даже не портила не совсем умелая стрижка, которую изобразила Лида. Впрочем, эта прическа его не испортила даже на свадьбу, а ведь тогда у Лиды практики парикмахерского искусства вообще не было. Хотя, обчекрыженная челка, с которой он красуется на свадебных фотографиях, до сих пор является предметом семейных шуток. - В спальню, естественно! - рассмеялась девушка, тряхнув темно каштановой густой шевелюрой, постриженной в стиле сессон.

- Ага, а в которую?- ухмыльнулся он пушистые усы.

- Давай в эту, с южными окнами, махнула рукой Лида. А в северной, нашу поставим. Груба - то одна на две стены, обе должны отапливаться зимой одинаково, но солнце ребенку больше нужно.

- Хорошо…- мужчина беспрекословно понес мебель в указанном направлении. Обустройство быта он всецело доверял жене, так как сам в этих вопросах был до безразличия нетребовательным.

- Лида, иди барана своего лови - уже в огород удрал,- позвала заглянувшая в дом мать Лиды,– крупная женщина в зеленом платье в мелкий белый горошек, с такими же темными, как у Лиды, волосами (впрочем, на этом их сходство и заканчивалось).

Родители Лиды тоже участвовали в переезде, сопровождая грузовик на своем солнечно-желтом «москвиче». Помогали молодежи собраться (отец Лиды просто гений упаковки – все, что он укладывает, упаковывает и размещает всегда доезжает целым и невредимым), погрузить все, и по приезду разгрузить, да и обустроиться немного. А потом собирались еще забрать внучку на пару дней, пока дети нормально наладят быт на новом месте.

- Я только за калитку взялась, а он мимо меня шуг, и уже за забором!- возмущалась Нина Петровна.

- Ой… Не, им еще рано здесь бегать! - перепугалась Лида и убежала ловить озорное животное.

- Ну да, вот спустя пару дней, а лучше весной, после того как мы огород посадим, будет можно, - хмыкнул Олег, выходя за следующими вещами из дома и провожая взглядом свою реактивную жену.

Строптивое животное далеко не убежало, а тормознуло тут-таки, за огородом, пощипывая колхозную люцерну на поле, наслаждаясь устойчивой землей под ногами, а не тарахтящим дном кузова и кося одним глазом на приближающихся людей. Ближе чем на пять-шесть метров он никого не подпускал. Но любимую хозяйку баран, естественно, подпустил, хоть пару раз и отбегал «для приличия». Подманив беглеца пучком травы, и мелочи жизни, что такая же росла у него под копытами, Лида повела его в загородку, сооруженную на скорую руку мужем на основе имеющегося загончика. Загородка смотрелась, честно сказать, не очень (кое-как прибитые разнокалиберные доски на вкопанных прежними жителями кривых столбиках), но это ж временно. Вот устроимся, разложим вещи, выпишем в колхозе немного нормальных досок, брусьев, гвоздей и построим хороший сарай для овечек,- так размышляла Лида, запуская свободолюбивое животное в загончик и занося следом небольшую корзину с травой. Овечки тут же набросились на угощение.

- Измучались, проголодались… Бедные. Еще бы, столько в дороге тряслись, - Лида с улыбкой смотрела на свою живность.

- Не, ну ты на них посмотри! Как от меня и Олега - так шарахаются, как от чумных, а ты им - ну просто мать родная,- возмутилась Нина Петровна, наблюдая, как дочь, поглаживает белые морды животных, доверчиво обнюхивающих ее пальцы.

-Ты им просто чужая, и значит - опасна, а Олег, после того как за «шкирку» выкидывал их из кузова, еще долго доверия не вызовет, - рассмеялась дочка.

Леонид

Молодой темноволосый мужчина среднего роста в темных брюках и светлой рубашке зашел в колхозную теплицу, с нескрываемым любопытством осматриваясь по сторонам. Просторное светлое помещение встретило его мягким влажным воздухом и непривычно насыщенным смешанным запахом цветов. Небольшой столик у входа, втиснутый между отопительным баком и стеллажами, был заложен бумагами, возле него стояло несколько больших ведер со срезанными розами. Цветы были разные, но при этом все очень красивые, яркие - от нежно розовых до темно красных, от белых до оранжевых. Справа, вдоль стеклянной стены, постепенно переходящей в полукруглый потолок, возвышался огромный кактус-опунция с большими желто-красными цветами и коварными колючками. Эта красота на ощупь была мягкой и пушистой, но потом руки еще очень долго чесались и зудели, от легких, практически невидимых глазу, но от этого не менее противных иголочек. Леонид это точно знал, так как как-то пытался отросток оторвать - ругался потом… Долго и нудно, но про себя, так как отламывал отросток домой и, естественно, «за спиной» у бывшей работницы оранжереи.

Мужчина остановился, рассматривая это необычное, но красивое растение – он еще не видел, чтобы кактус так цвел. Он был буквально усыпан десятками пышных, желто-красных цветков. Похоже, не зря все в селе говорят, что с приходом этого молодого специалиста в их оранжерее цветов стало больше и они стали красивей. Раньше, чтобы отыскать здесь хоть одну «завалящуюся» розочку приходилось под недовольное бурчание «оранжерейщицы» бродить чуть ли не час между колючими кустами, то и дело норовящими порвать одежду, ну или на крайний случай хоть поцарапать. А теперь - полные ведра цветов еще на входе. Как она с ними договаривается? Секрет, что ли, какой знает?

Новой «цветоводши», как ее прозвали уже в селе, не было у входа, и он прошел дальше. Вдоль стеллажей, уставленных маленькими и большими горшками с разнообразными растениями, по дорожке из узких бетонных плит, между частью теплицы засаженной каллами, в отсек с розами. Она оказалась в самом конце теплицы – кареглазая, темноволосая, с короткой стрижкой, худенькая как девочка, в темных спортивных штанах, тонкой голубой рубашке и светлой косынке. Девушка ловко орудовала секатором возле колючих высоких кустов. И странное дело, ее «колючие монстры», похоже, совсем не собирались ни колоть, ни царапать.

-Добрый день,- в оранжерее гудел тепловентилятор, гоняя теплый воздух для поддержания равномерной температуры, и пришлось повысить голос, чтоб она его услышала.