Страница 20 из 65
Советники молчали.
- Думаю, на сегодня хватит. Завтра нам предстоит решить каким образом дополнить указы государя, дабы не гневить его, - императрица встала со своего места, за ней последовали остальные, дождавшись разрешения, советники начали покидать Малый Зал...
Императрица дождалась пока за последним советником закроются двери и вышла через неприметную боковую дверь за ширмой. По узкому коридору она дошла до небольшой светелки, давно пустующей, но всегда прибранной и чистой. Мало кто из слуг знал, что в ней последнее время частенько беседуют императрица и патриарх.
Казалось бы с чего молодой красивой женщине начинать с главным православным иерархом мира полемические диспуты? Чем может помочь умудренный летами Иерофан в государевых делах? Или быть может дело вовсе не в этом? Может Ольга просто ищет в беседах с патриархом той легкости, когда она была пусть и бедной, но свободной?
Войдя внутрь Ольга плотно прикрыла за собой дверь и повернувшись в красный угол начала молиться...
Момент, когда в светелке появился патриарх, женщина пропустила. Впрочем как всегда.
Сам патриарх не смотря на годы и огромную нагрузку выглядел бодрым и даже вес золоченых одежд будто бы не замечал. На его лице лучилась теплом и добротой всепонимающая улыбка, а в глазах плескался океан спокойствия.
Императрица склонилась, целуя протянутую сухую жилистую ладонь. Иерофан прочитал короткое благословление и степенно прошел к массивному креслу, стоящему напротив любимой 'плетенки' Ольги. Императрица не любила громоздкие вещи и предпочитала ажурные, да такие чтоб глядя на них можно было удивиться их кажущейся хрупкости. Вот и один из учеников ремесленной школы, что подле подворья Шереметьевых сумел угодить, да так, что отдарилась Оля не абы чем, а золотым кольцом с яхонтом. Подарок поистине царский!
Так что когда грузный патриарх занял удобное положение, женщина легко вспорхнула на свой необычный стул без спинки и замерла в ожидании.
Прошло больше пяти лет с тех пор как Иерофан стал патриархом. Много дел успел он сделать, еще больше намеревался свершить, да и немудрен - сам государь поддерживает его! Вот только взамен просит закрывать глаза на некоторые дела молодого епископа Варфоломея, да проверять излишне ортодоксальных настоятелей скитов и монастырей. Вроде и невелика услуга, стоящая патриарших регалий, но грызет отца Иерофана червячок сомнений - имел ли он право так поступить?
Единственное утешение, что нашел патриарх - это молодая императрица, ищущая покоя и понимания, готовая переложить часть ноши со своих хрупких плеч на кого-то достойного, того кого ценит сам государь.
Конечно, владыка не мог отказаться от подобного источника давления на зарвавшегося мальца. Да-да, именно так Иерофан и называл императора... правда исключительно про себя, дабы никто не слышал, ибо не даром ведь ходят слухи о том, что не одна крамола не проходит мимо безопасников и берложников. А уж тяжесть ее решает только князь-кесарь, а уж с ним то у патриарха дела ой как неважны, того и глядя вцепится в святого отца не боящийся ни Бога ни черта старик и не слезет пока не найдет чем укусить побольнее. Уж к кому-кому, а к Этому человеку император прислушается будь он даже на смертном одре.
Патриарх частенько перечил государю, стараясь доказать в первую очередь себе самому, что независим и выполняет волю императора только в угоду Церкви. В принципе так оно и было, ведь Алексей радел именно за укрепление духовной власти, но исключительно в своей сфере без возможности какого-либо влияния на светскую власть. А это без всяких сомнений алчного до власти человека сильно раздражало...
Беседу как обычно начал патриарх.
- Все ли хорошо, императрица?
С недавних пор Иерофану удалось добиться того, чтобы общаться с Ольгой без построения словесных кружев. Задача духовного владыки подобная 'мягкость' упростила изрядно. Не просто так ведь люди именуют императора 'твое величество', всего два слова, а указывает на огромную пропасть между ними. Сейчас же патриарх сумел выстроить через пропасть если не прочный мост, то уж пару прочных бревен точно!
- Сердечко болит о любом, - со вздохом ответила Оля.
Владыка кивнул.
- Тяжела твоя ноша, но в то же время и сладка.
- О чем это вы? - императрица смотрела на Иерофана удивленными глазами.
В этот момент патриарх понял, что пора начинать более активные действия, время уж для них очень благодатное. Тяжело вздохнув он поднес к губам нательный крест, прошептал коротенькую молитву и обратил на женщину всепонимающий ласковый взор.
- Мало кому Господь дает шанс быть подле государя, да не просто быть - любить и быть любимой. В твоих руках, Оля, не только личное счастье, но и жизни тысяч человек. Только тебе под силу понять их тайные чаянья, претворить в жизнь самые смелые мечты. Вот только говорил я тебе уже, что не в силах один человек успевать во всех местах...
Патриарх прервался будто бы на то, чтобы глотнуть воды, всегда стоящей на низеньком столике рядом с креслом, а на самом деле убедиться в том, что внимание императрицы целиком и полностью обращено к нему.
-Уж давно не одна я пекусь о людях, есть помощники, да немало. Дела богоугодные творим и с каждым годом все больше, - попыталась ответить Ольга, но Иерофан не дал. Прервал самым грубым образом - махнул сухой ладонью так, будто муху отгоняет и как ни в чем не бывало продолжил.
- Дщерь моя, от рождения и до смерти силы каждого из нас обращены на жизнь, всяк стремится получить чуточку больше, чем отмерено ему Господом Богом. Вот первопричина любого греха! Скажи, долго ли приходилось твоим помощникам творить, чтоб добиться результата угодного государю?
- Всякому делу - свое время, - голос Ольги построжел. В этот момент в ней проснулась та самая травница, которая помогала молодому царевичу. И ей уж точно лучше многих известно, что время - мерило не только количества, но и качество. Нельзя требовать от кого-то мгновенных результатов, если это не поле боя, когда одна минута порой равна целому году!
Смену настроения императрицы Иерофан уловил моментально, но отыграть назад уже не мог и лишь корил себя за излишнюю назойливость и давление. Теперь придется начинать все с самого начала. Патриарх молчал.
А Оля наоборот неожиданно повела разговор. Сидела в плетенке на маленькой пуховой подушке и гладила кружевной платок - подарок одной из воспитанниц. Даром, девушки молодые, кроме сбора трав, составления мазей, настоек и прочей лекарских дел они ведь и хозяйки будущие, им рукоделие можно сказать сам Бог велел постичь. Вот и творят, да дарят. У мальчишек из Корпуса даже соревнования по этому поводу постоянно проходят.
Молодая женщина неожиданно почувствовала будто с глаз пелена исчезла: много чего открылось Ольге, такого о чем уставшая мать раньше и не думала. Не все в этом открытии ей понравилось, особенно насторожило поведение патриарха последние пару месяцев.
'Нужно все обдумать в одиночестве', - решила императрица про себя.
Однако закончить беседу с патриархом быстро не получилось. Иерофан слушая пустые речи императрицы теперь смотрел на нее иначе, да и мысли о том, чтобы подчинить себе женщину больше не возникали, Ольгу хотелось пожалеть, укрыть от всего мира. В ее карих глазах спряталась печаль, скрытая за морозной броней спокойствия и напускного равнодушия.
И откуда только в ней силы взялись? Ведь совсем недавно перед патриархом сидела совершенно другая женщина! Владыка задумался...
Разговор и вовсе сошел на нет. Наокнец императрица встала со своего места, за ней последовал патриарх.
- Благослови, владыка,- склонилась Ольга.
Иерофан поднес персты ближе к голове Ольги, почти касаясь, осенил ее крестным знаменем, прошептал едва слышимые слова благословения. Все на русском, ни словечка латиницы.
Не дожидаясь пока императрица встанет патриарх развернулся и вышел из светлицы. К нему тут же подбежал монашек и накинул поверх патриаршего одеяния теплую соболиную шубу. Хоть и лето в разгаре, но Иерофан все равно подмерзал, такова уж стариковская натура, кутаться в теплое, когда казалось бы голышом бегать нужно.