Страница 50 из 283
4 [ноября]. — Утром читал Гизо, дочитал о смертной казни (конец V тома) и прочитал 40 страниц IV тома: о средствах управления и оппозиций — превосходно. После пошел в университет в библиотеку, а не к Грефе. — Мост разводили, и я зашел к Вольфу на полчаса, пробежал газеты, ничего не брал, а хочу зайти завтра почитать газеты и «Современник» и «Отеч. записки». Оттуда зашел к Алекс. Фед. взять и взял «Debats» 22–28 окт. и до этого времени читаю их. Вечером был у Вас. Петр., пил чай; у Над. Ег. узнал, что болит голова, она хотела ложиться, и поэтому ушел в 63Л. Вас. Петр, сказал, что еще не было испытания, а будет ныне (т.-е. 5-го, в пятницу утром). Признаюсь, что я как-то мало волнуюсь этим и им вообще, хотя думаю попрежнему, — вот что значит: без поддержки огонь затухает, и остаются только искры в пепле. Стало досадно, как это охладевает наша связь, и4 я ничего не делаю, т.-е. не делаю ничего для того, чтобы она могла возобновиться, т.-е. для перемены квартиры, или чтобы разойтись с Терсинскими, и решил говорить как можно скорее, т.-с. во-первых, узнав, что его дело кончилось хорошо, потому что я тогда могу располагать деньгами.
5 [ноября]. — Утром были Ив. — Вас. и Вас. Петр., который сказал, что ничего еще нет, но завтра будет решено. I Іад Ив. Вас. смеялся и много колол глаза ему графом 82 и дорогами. Просидел с час, ушел. Мне стало несколько досадно, что вот прекратились наши беседы с Вас. Петр., а все от моей глупости. Дочитал «Debats». После обеда не хотели зажигать огня; хотя было весьма досадно, что не зажигают, так и прасидел 1Ѵг часа в потемках, а зажигать сам не стал. Когда уходил к Ворониным, Любииька сказала: «Ну, зажги же мне огню», — это патриархальность. Занес «Debats» Ал. Фед.; он толковал, как обыкновенно, о своих делах, как и Ив. Вас., и мне было довольно скучно; однако к скуке я привык, так что, если можно так сказать, она мне уже не скучна. Перед уходом к Ворониным, да и после прихода, бесился головою на себя и CBO^fwyno» CTHi, которые довели меня вот до того, что чорт знает, в каком отношении к Терсинским, да не имею свободного времени, нельзя ни читать, ни писать, не могу выпить чашки чаю. — Дурак!
Хотел сказать, но останавливает Любинькина болезнь, а что останавливает? ведь предложи Зуров квартиру, конечно, болезнь не помешает переехать.
11 часов. — Срезневского дописал до Новгорода[71] Завтра хотел идти к Вольфу, теперь не хотелось идти, но завтра, может быть, будет досадно сидеть дома, а после чаю побываю у Вас. Петр, узнать. Гизо произвел некоторое впечатление, так что я теперь как бы колеблюсь говорить, что должно бы дать suffrage universal [72] теперь, может быть еще рано, потому что еще не во-спитана большая часть народонаселения. Но как бы то ни было (прибавлю свои старые мнения), это отвратительно, что одна часть населения господствует над другой.
6 [ноября], суббота. — Утром в 12 час. был Вас. Петр., — итак, я весьма хорошо сделал, что не пошел к Вольфу, а не пошел потому, что думал, чтіо должен буду быть у Ворониных в понедельник, а лекций не будет, так поэтому и просижу у них; нет, мосты есть, в понедельник праздник. Вас. Петр, смеялся над Ив. Вас. (Ив. Гр. не было) с Любинькою и говорил довольно много, как Ив. Вас. невежлив с ним и с Над. Ег. Это мне не понравилось: к чему говорить о себе, что кто-нибудь не уважает его? — Сказал, что снова ничего не было, а будет завтра, т.-е. в воскресенье, потому что ныне не было русского режиссера. Посмотрим, будет успех или не будет ничего. Хотел быть завтра. «Если не успех, — говорит, — не дай бог, если не успех». Я опасаюсь за него, если он не успеет. Говорит, что грудь болит жестоко, днем ничего, а ночью; кровь не идет.
Я весь день писал Срезневского и написал всего Нестора, так что теперь остается всего, пожалуй, 4 листка; завтра думаю написать два (едва ли напишу, однако), однако, должен буду кончить к «субботе, чтобы отдать Срезневскому. Под вечер была несколько тяжела грудь. Читал о средствах управления около 30 страниц, теперь на 110-й странице. Ложусь. Половица 11-го.
7 [ноября], воскресенье. — Утром, как встал, стал писать Срезневского. Писал почти весь день. Утром был Вас. Петр., сказал, что началась генеральная репетиция и что ему велели в 1 час приходить. Вечером был Ал. Фед. и другие гости у Ив. Гр.; я был ничего, ни в хорошем, ни в дурном расположении. Завтра вечером буду у Василия Петр., утром, если не будет лекций — у Вольфа. [Из] Срезневского написал Константина Порфирородного, Александра и начал писать Анонима Баварского, — итак, почти сделал, что хотел сделать, и теперь остается только два листка, и кончу это во вторник. — Читал Гизо и дочитал до 190-й стр. — Ив. Гр. от Зурова принес «Les femmes de Іа Bibie», я смотрел, сравнивал с Над. Ег. и ища красавицы — ни одного лица, кроме разве Аталии, где есть выражение, и матери Макавеев, т.-е. пожилых женщин, и это полные госпожи — ничего решительно и портрет Над. Ег., конечно, не уступит ни одной из них.
.8 [ноября]. — Начало дня было проведено в хорошем расположении духа. Проснулся рано, дописал текст Анонима Баварского и, взяв с собою чернильницу и целковый, пошел к Ворониным, чтобы оттуда в университет. Думал, у Ворониных будет праздник и пропадет урок, — нет. Когда шел в университет, туда через мостки, мостки начали опускаться в воду, и у меня явилось не беспокойство, нисколько, а так, обыкновенные мои забегающие вперед мысли о том, что могу утонуть. У Вольфа прочитал в «Отеч. записках» № 11 Даля, «Маруся» 83, понравилось (где упырь) и думал, что хорошо такие вещи, которые резко характеризуют наши поверья, но вместе и жизнь простого народа, перевести, напр., на французский. — Записки Шатобриана84 также, и живость и естественность тех сцен его детства, которые он рассказывает, весьма понравились; это что-то вроде «Wahrheit und Dichtung» Гете, и хорошо, что он подписывает числа, когда писано, весьма хорошо, но слишком как-то есть туманность в расположении и порядке всего, как-будто теряет беспрестанно нить; может быть, это показалось только потому, что читал я в кондитерской, где, однако, было весьма тихо и нисколько не мешали.
В Берлине от 12-го и 13-го числа известия в < SPВ Zeitung» весьма меня взволновали приятным образом: «Мы уступаем силе, не будем призывать к войне, — говорят депутаты, — а спросим наших избирателей: если они скажут, что мы действовали так, мы будем продолжать действовать, если нег, — нет; а восстания, вооруженного сопротивления в Берлине мы не хотим, потому что не один Берлин должен интересоваться нами, и если мы справедливы, восстать за нас, а все государство, все 16 миллионов»85. — Весьма хорошо! весьма хорошо. Я тогда сказал — молодцы! и дорогою несколько раз сказал — молодцы!
За обедом говорил несколько об «Отеч. записках» Ив. Гр., хотя давно стараюсь приучить себя ничего не говорить, особенно о том, что несколько относится ко мне и к моим чувствованиям и впечатлениям (однако я это так записал, а не потому, чтобы мне было неприятно, что я говорил ныне, потому что говорю весьма вообще и весьма мало). Ив. Гр. сказал, что Ив. Гр. Виноградов просил сказать Ал. Фед., чтоб увиделся с ним. Я взял это на себя, потому что должен был идти за газетами. У Вас. Петр, встретил Ив. Вас. в халате, — это уже слишком по-свински, — а он так глуподобродушно еще говорит: «А я нынче вот как». Хорошо, что не было дома Над. Ег. Я принял свой тон, каким читаю ему проповеди, только посерьезнее обыкновенного, и сказал: «А что же, разве это хорошо?» — «Ну, вы все хотите заковать в форму». — «А учтиво было бы с моей стороны идти к вам этак?» — Он переменил разговор и сказал: «Вот вам записка, прочитайте». — «Да ведь вы здесь, так скажите сами, зачем же записку?» — «Да прочитайте». — «Не стану читать: зачем, когда вы сами здесь?» — «Ну, я говорю». — «А я не прочитаю». — Взял записку, не развертывая, повернул ее спинкою, после развернул, оторвал полулист, на котором было написано, и, держа к себе задом, зажег на свече (я сидел на дийане к окну, Вас. Петр, к другой комнате, Ив. Вас. подле меня у окна на стуле). — «Жаль, — сказал он, — было написано весьма интересное». — «Тем хуже для меня». Мне хотелось так поругаться над ним в глаза, — может быть, и догадается, что мне такая его невежливость кажется глупой. — «А моя хозяйка»… — «Да что? вы хотите жаловаться на то, что не уважает вас? Да делайте «сами то, что требуете от других, ведь вот вы никого не бьете, и вас не бьют; уважайте других, и вас будут уважать»… — «Ну, вы, кажется, хотите читать мне самому проповеди вроде тех, как вот видел я книжку, в которой собраны изречения греческих мудрецов, так что в 10–12 фразах вся его философия вроде —
71
Неразборчиво. Ред.
72
Всеобщее избирательное право.