Отец

Через пятнадцать минут они подходили к дому, который им посоветовал водитель такси. Вероятно, смельчак пропустил родительскую лекцию об опасности подозрительных личностей и неосвещенных районов, или вообще плевать на них хотел, поэтому передал деньги за неделю вперед пропахшему потом и безнадегой скелету в лохмотьях с пустотой в широких зрачках, еле сдерживая рвотные позывы. Наркоша. Первая мысль, промелькнувшая в голове парня при виде владельца комнаты. Нет, а чего он ждал? Шикарные апартаменты с бассейном и личной домработницей? Когда сбегаешь из дома стоит проститься с домашними удобствами, но Грегу легко простить явную оплошность, спишем на молодость и постоянное проживание в пределах Реддинга. Дополнительные факты из биографии.

Вот мы стоим перед входом в собственность молодого самоубийцы, ожидая, пока ребята позволят нам посмотреть на внутренности снятого жилья. Хочется, представляя их героями фильма, закричать: «Да открывай ты уже эту долбанную дверь, с тобой поседеть можно!». Услышав наши молитвы, парень открыл проход в новый для них мир и в приступе отвращения скривил губы. Цвет стен напоминал болотную трясину или коктейль из сельдерея, помощник в борьбе с лишним весом тети Трейси. Мерзкая, напоминавшая блевоту, жижа. Рисунок из трещин и потерянных кусков штукатурки придавал кирпичной коробке болезненный вид. Посмотрев вниз, он подумал: если я сейчас рискну наступить на пол, моя нога не провалиться по колено в дерьмо? Усмехнувшись, временный владелец тесной комнаты прошел внутрь, пропуская Шерри вперед.

Местная прачечная станет их постоянным прибежищем в ближайшем будущем: запах, проникающий в ноздри еще перед входом в многоквартирный дом, казалось навечно впитался в одежду и волосы уставших путников. Сделав про себя пометку отдраить новый дом до блеска завтра утром, Грег покрутил шеей, разрабатывая затекшие мышцы.

Настал подходящий момент для проведения описи имущества, искать толстую тетрадь – бессмысленная затея, хватит и клочка бумаги. Довольно широкая для односпальной кровать с грязным матрасом, на удивление крепкая тумбочка и пьяный стул. Ставим точку, опись закончена. По необъяснимым причинам парень решил отложить осмотр второй комнаты, обозначенной дверью слева от входа до лучших времен, несмотря на толкающий в спину интерес увидеть сокрытые от посторонних тайны. На долю секунды он представил себя Гарри Поттером.

– Мы будем здесь жить? – послышался испуганный детский голосок.

Грег вывел на лице уверенную улыбку:

– Понимаю, как это выглядит, но выхода у нас нет, – выдержав паузу, он снова осмотрелся, затем повернулся к сестре. – Вспомни, как мы смогли вычистить подвал мисс Старой Клячи! У нас есть опыт, которого хватит, чтобы вычистить здесь все до блеска.

Мать, не признававшая насилия, просверлила бы мозг сына правилами хорошего тона, услышь она не лестное высказывание о соседской старушке, в полной мере честное: бабуля действительно стерва. Сначала просит о помощи, а после орет благим матом на живущих в округе ребят, называя их исчадиями ада. Конечно, бабка не настолько глупа, чтобы извергать потоки желчи в присутствии родителей маленьких сорванцов, поэтому соседка – милая и добропорядочная женщина, а Грег – хам. Жизнь несправедлива, и парень не может с этим смириться.

По крайней мере, Шерри расслабилась и захихикала, оживляя в памяти картину слезной мольбы соседки. Старушка, проклиная больные колени и слабое зрение, просила помощи детей в уборке подвала за небольшую мзду, а в итоге не заплатила и к тому же соврала о неуемной жадности соседских ребят. Неприятное событие из недалекого прошлого не могло вытянуть из девочки улыбку, вы правы. Милые ямочки на пухлых щечках появились от воспоминания о мести брата. Собранный мусор из подвала парнишка раскидал на участке старухи, в общем вернул принадлежавшее ей по праву. Избежал ли он наказания? В уме всплывает поговорка: не пойман – не вор.

Но вернемся к нашим героям.

Подбодрив ребенка, Грег нехотя дотронулся до ручки и внезапно застыл. На смену уверенности пришло беспокойство, оно тянулось из груди тонкой липкой струей и опускалось в пах. Дыхание сбивалось, пульс зашкаливал. Он провел ладонью по волосам и приказал себе не впадать в панику.

Парень снова обернулся и подмигнул сестре, стараясь прикрыться маской спокойствия и собранности, решительно убеждая себя в отсутствии опасности скрытой за пошарпанной деревянной дверью. Не старайтесь выносить поспешных вердиктов: якобы он трусоват и боится выдуманных страшил и наверняка грязных запертых комнат. И не судите его строго, не узнав произошедшей с ним истории.

Пять лет назад случилась трагедия, перевернувшая мир ребенка. Тогда внутри мальчишки сломалась важная деталь, как в механизме часов, поначалу идеально отлаженном, а затем из–за возникшей поломки, подталкивающим стрелку к безумствам: то сделает ход назад, то три вперед, и хрен ты предугадаешь ее следующий шаг, да она и сама не в курсе, куда дернется через секунду.

Так случилось и с Грегом, парню двенадцать лет, он уже строил планы, не такие глобальные, как устранение экологического кризиса в стране или борьба с наркотиками, но не менее важные для него: смастерить подарок Шерри на день рождение и поехать летом в лагерь бойскаутов. А потом неделю просидел в своей спальне, и, смотря сквозь мать, слушал ее слова о скором возвращении к прежнему укладу. Можно ли действительно верить в восстановлении навсегда разрушенного и думать о предстоящих днях с волнительным ожиданием, если в одно мгновение твоя жизнь, посмеиваясь, перечеркнет заветные мечты?

После недельного отупения пришла следующая стадия: злость. Мальчик срывался на учителей и ввязывался в драки, причем в моменты агрессии желание испытать боль пересиливало искушение переломать кости сопернику. Спустя два месяца безумных попыток убить себя руками одноклассников, Грега отдали в секцию по боксу. Пусть лучше калечит парней, подписавшихся на получение синяков и ушибов, чем угрожает жизням бывших друзей.

Через год агрессия уменьшилась, через четыре сошла на нет. Бывали редкие случаи, когда подросток не мог сдержать горячего потока ненависти, бьющего в мозг, слушая несущиеся в след насылаемые проклятия ему и его семье от попрошайки, не получившего «заработанного» доллара или выкрики учителя химии о способностях «мелкого тупого засранца», сопровождающиеся душем из слюней. В такие моменты агрессия наполняла кулаки кровью, и он вносил в свою воображаемую тетрадь список людей, ожидающих казни.

Прошло пять лет. Грег постиг науку молчаливой угрозы, когда из-под нахмуренных бровей лился свет, убивающий в других позывы к насилию; на помощь благому делу выступали внушительные габариты: шесть футов и сто восемьдесят фунтов. Против такого не попрешь. Себе дороже.

Но сейчас, давно похороненные кошмары вылезли наружу: он топтался перед дверью, не решаясь войти. Детский психолог, назначенный ему в возрасте двенадцати лет, дал единственный дельный совет: когда становится страшно – представить зону комфорта. Грег закрыл глаза и по памяти нарисовал стойку с инструментами напротив входа и блестящий станок, занимающий половину площади гаража. Запахло пряной свежестью деревянной стружки. Парень перестал дрожать и толкнул дверь. Она не сдвинулась ни на дюйм. Неудачная попытка рассмешила его. Удивительный народ – подростки. Несколько секунд назад он воображал нападение неведомого чудовища, а теперь еле сдерживает смех. Большинство голосов склоняется к нервному напряжению или необоснованности страхов. Спрятанный труп в дикой жаре давно дал бы о себе знать, распространяя специфические ароматы разложения или присутствие постороннего, притаившегося за дверью, не прошло бы мимо ушей Грега. Тогда чего бояться? Тараканов или дохлой крысы?

Парень сильнее навалился на нее плечом и толкнул. В каморке площадью около четырех квадратных метров ютились треснувшая раковина в форме квадрата, в желтовато–зеленых подтеках унитаз, кусок зеркала, прибитый к стене чуть выше умывальника, и потемневшая ванная, походившая на тазик. Вот кошмар!