Страница 8 из 93
После этого, мы опять видим Луга и слышим, как он расспрашивает вождей Туата, какими
искусствами они владеют и каким образом могут быть полезны в предстоящей битве.
Кузнец Гоибниу обещает постоянно обеспечивать сражающихся новым оружием взамен
сломанного, и уж тогда ни один наконечник, выкованный им, не пролетит мимо цели, а
коже, пронзённая им, не срастётся вовеки. Диан Кехт готов заботиться о здоровье
сражающихся, так что любой, исцелённый им, наутро сможет принять участие в битве.
Кредне вызвался делать заклёпки для копий, кромки щитов, клинки для мечей и рукояти, а
Лухта – щиты и древки для копий. Огма объявил, что сокрушит самого короля и трижды
девять его друзей и к тому же возьмёт в плен большую часть вражеского войска. Поэт
Карпре поклялся проклинать и порочить врагов, чтобы своей тайной властью лишить их
стойкости в сражении. Две колдуньи, Бейкуйлле и Дианан, сказали, что нашлют чары на
камни, деревья и дёрн, так что станут они против врага войском с оружием и обратит это
врагов в бегство в отчаянии страхе. Колдуны, друиды, кравчие и сами Морриган и Дагда –
все заявили о своём могуществе и готовности участвовать в битве.
Когда битва началась, фоморы послали Руадана сына Бреса и Бриг (т.е. Бригиты) дочери
Дагды сообщать о сражении и убить Гоибниу. Ему удалось ранить кузнеца копьем, но и
сам он был убит. Узнав о случившемся, Бриг явилась в лагерь ирландцев оплакать своего
сына, и это был первый крик и плач, какой когда-либо слышали в Ирландии. Туата,
опасаясь преждевременной гибели Луга, «владеющего столькими искусствами», хотели
помешать ему вступить в битву, но он ускользнул от своих стражей и предстал перед
людьми Ирландии, побуждая их к битве. Он исполнил боевую песнь, обходя свое
воинство на одной ноге и прикрыв один глаз. По пути ему случайно встретился Балор, к
тому времени уже убивший Нуаду. У Балора был «дурной глаз», открывавшийся только
на поле битвы, когда четыре человека поднимали ему веко. И если войско смотрело на
этот глаз, теряло оно всю свою силу. Сойдясь с Лугом, Балор приказал поднять веко,
чтобы мог он взглянуть «на болтуна, который к нему обратился», но Луг успел метнуть в
него камень, который «вышиб глаз через голову наружу, так что воинство самого Балора
узрело его», а разрушительная сила «дурного глаза» обернулась против самих же
фоморов. Согласно некоторым версиям саги Луг отрезал Балору голову и, хотя тот просил
его непременно положить . ЕЁ на свою голову, сделать это поостерегся, несмотря на то,
что Балор твердил, что таким способом к нему перейдет вся его сила. Вместо этого Луг
положил голову Балора на камень, и вытекший из головы яд немедленно расколол камень
на четыре куска.
В следующем фрагменте саги Луг встречается с Лохом Летгласом («наполовину
зеленым»), поэтом фоморов, и оставляет его в живых при условии, что тот исполнит три
желания Луга, одно из которых заключалось в том, что песнь Лоха «до Судного дня
отвратит от острова набега фоморов». А Брес, также прося пощады, обещал, что «тогда
вовек не иссякнет молоко у коров Ирландии». В ответ на это Луг передал Бресу приговор
Маелтне Морбретаха («великого суждения»): «Не будет тебе пощады, ибо не властен Брес
над их породой и потомством, хоть на нынешний век он и может коров напитать
молоком». Тогда Брес объявил, что, если ему оставят жизнь, ирландцы будут снимать
урожай каждую четверть года. Но и это не спасло его, так как ирландцы, видимо, были
вполне удовлетворены нормальным годовым циклом. «Меньшее, чем это, спасет тебя,
— объявил ему Луг — Как пахать людям Ирландии? Как сеять? Как жать? Поведай об
этом, и спасешь свою жизнь». — «Скажи всем, — ответил на это Брес, — пусть
пашут во вторник, поля засевают во вторник, во вторник пусть жнут». Эта формула,
спасшая жизнь Бресу, до сих пор жива как оберег от инфернальных существ, которые
стремятся похитить плоды фермерского труда. Согласно же диншенхас, вопрос о жизни и
смерти Бреса превратился в чудесное состязание, в ходе этого состязания ему самому
пришлось пить молоко бурых коров Мунстера, которых он якобы пытался лишить
молока. Но питье, которое он должен был пить, на самом деле не было коровьим
молоком. После Битвы при Маг Туиред Луг, Дагда и Огма пустились преследовать
фоморов и сумели вернуть арфу Дагды. Весь скот Ирландии, повинуясь мычанию
чудесной черной телки, которую избрал себе Дагда в награду за свой труд на
строительстве крепости, сошелся к Туата и начал мирно пастись Морриган и Бадб
провозгласили победу и возвращение былого благополучия, но также предрекли конец
мира и возврат хаоса.
Миру, которым правили Туата после Битвы, действительно пришел конец, когда к
острову приплыли сыновья Миля. После поражения Туата в битве Аморген, поэт и судья
вновь прибывших, как говорят, поделил Ирландию на две части и половину Ирландии,
что была под землей, отдал Туата Де Дананн, а другую половину — сыновьям Миля.
Туата же «пошли внутрь холмов и волшебных мест (sidbrugaib), так что все подземные
чудеса (sida) были подвластны им. И для каждой области Ирландии оставили они пять из
их числа для увеличения битв, ссор и споров между сыновьями Миля». В одном раннем
тексте говорится, что Туата Де Дананн дали сыновьям Миля жен; согласно другому, они
уничтожили всю рожь и все молоко у сыновей Миля, и так продолжалось до тех пор,
пока те не заключили союз с Дагдой. Так спасли они свою рожь и свое молоко. В этой же
повести говорится о том, как Дагда поделил волшебные холмы (side) между Лугом,
Огмой и самим собой — тремя вождями, которые предводительствовали Туата в
сражении с фоморами; Энгус же (Мак Ок — «молодой сын»), сын Дагды, узнав об этом,
изгнал своего отца из Бругана Бойне (Дома Бойне).
В другом, более позднем тексте королем Туата Де Дананн назван Бодб сын Дагды, тогда
как верховным их королем объявлен Мананнан Мак Лир. Он распределяет среди вождей
Туата все десять сидов, сам же поселяется за морем в Эмайн Аблах (Эмайн Яблок). Этот
же Мананнан установил Fath Fiada, «через которую не видны вожди Туата», праздник
Гоибниу, «ограждающий верховных королей от старости и смерти», и поселил на острове
«свиней Мананнана, которые могут быть убиты, но продолжают при этом жить и могут
вновь служить пищей для воинов». Согласно этой новой версии, верховный король Туата
— «бог моря», поселившийся за морем подобно загадочному Тетре, королю Фир Болг,
который также поселяется за морем, когда Ирландией начинает править фомор Брес. Для
обоих, Мананнана и Тетры, скотом является рыба, и само имя Тетры, как и патроним
Мананнана, синонимично слову «море». Как бы то ни было, Туата Де Дананн
оттесняются на периферию освоенного пространства, на острова и в недра холмов, где
ранее было убежище фоморов. Роль их теперь также сходна с ролью фоморов в те
недавние времена, когда Ирландией правили сами Туата: они дают жен, затевают споры и
распри, а также обладают возможностью уничтожить или спасти для властителей
Ирландии то, что производит земля. С этого момента различие между фоморами и Туата
оказывается размытым. Противопоставление существует лишь до тех пор, пока Туата
остаются явными властителями Ирландии. До прихода в Ирландию, когда Туата жили на
северных островах, и теперь, когда они, уступив сыновьям Миля, ушли в подземные
сиды, Туата с фоморами не воюют. Изначально и в итоге — в мире оккультного —
между ними нет вражды; их противостояние целиком принадлежит к явленному миру.
Интересно, что фоморов никогда не изображают как одно из племен, заселивших
Ирландию. Владельцы сидов, они вечно пребывают как бы в тени, и жизнь их постоянно