Страница 72 из 98
Аудиенция началась с того, что все посольство распростерлось ниц перед императорским жалюзи. Голландцы сначала упали на четвереньки, а затем, в том же положении, отползли назад. Кроме того, они должны были дать представление, в котором нашли бы отражение нравы и обычаи Европы. Кёмпфер рассказывает, что он ходил, прыгал, танцевал, пел по-немецки, натянул плащ, надел шляпу, раскланивался, обменивался любезностями, затем ругался со своими коллегами и закончил тем, что изобразил пьяного.
После этой смешной и крайне унизительной церемонии голландским представителям было дозволено обсудить некоторые торговые вопросы и осмотреть часть города. Перед отъездом из Эдо правительство вручило им меморандум, не менявшийся на протяжении века, где говорилось, что Япония прекращает всякие отношения с Голландией, если та будет поддерживать их с Португалией.
Что за добровольное унижение из-за страсти к наживе!
Во время войн, которые вела империя, все отношения между Францией и Японией были поневоле прерваны. И только с восстановлением общего мира Индийская компания смогла наконец заменить персонал фактории, долгие годы находившийся в строгом заточении на острове Десима. Вновь прибывшие не без удивления созерцали своих предшественников, сохранивших, естественно, и наряды, и старые обычаи амстердамских буржуа XVII века. Японцы учинили новичкам строгую проверку и отказались допустить в качестве работников фактории тех, кто не был голландцем. Несмотря на свою должность врача, шведский натуралист Тунберг столкнулся с большими трудностями. Лекарский помощник Зибольд, будучи немцем, вышел из положения, сказавшись голландцем, родившимся на юге страны, чем, мол, и объяснял его акцент.
Зибольд, отвечавший за сбор научных данных, которыми голландцы интересовались очень мало, оставил нам довольно интересное описание своего пребывания в этой стране. Японцы, утверждает он, отличаются складом ума от китайцев. Часто они ставят вопросы, свидетельствующие об их обширных познаниях, тем более поразительных, что они обладают для их получения весьма скудными возможностями.
… Еще пару слов, прежде чем перейти к современной Японии.
В VIII веке внутренняя смута вынудила императора наделить одного из своих сановников чрезвычайно широкими военными полномочиями, дабы тот смог выполнить правительственные решения. Они-то и легли в основу могущества «тайгунов»[281]. Преемник этого императора поступил аналогичным образом, передав уполномоченному часть своей власти. Затем эти титулы и функции тайгунов непрерывно передавались параллельно с императорскими титулами и атрибутикой микадо[282].
А отсюда до настоящих королей-бездельников оставался лишь один шаг, и он был сделан. Тайгуны увеличили свое могущество, стали своего рода дворцовыми правителями, высокомерными, всевластными, стремящимися к высокому общественному положению, очень ловко и незаметно оставив за микадо лишь религиозные прерогативы.
И хотя микадо по-прежнему оставался монархом, посланцем богов-создателей, на самом деле он превратился в номинального императора, выполняющего лишь функции, предусмотренные этикетом, и культовые обряды, которые он и олицетворял, оказавшись отстраненным от общественной жизни и став эдаким религиозным божком, постоянно пребывающим в своем совершенно недоступном дворце Киото.
Напротив, тайгун стал официальным обладателем власти, своего рода фактическим императором, тогда как микадо был им по праву.
Таковой была ситуация и в 1853 году, когда США, задумав освоить морской путь, призванный соединить Калифорнию с Китаем, направили в воды Эдо эскадру под командованием командора Перри. Выпровоженный тайгуном, Перри ретировался, объявив, что он явится на следующий год, и пригрозил применить силу, если вход в гавань будет ему закрыт. За этим последовал договор, подписанный в 1854 году и открывший американцам доступ в Симоду, Нагасаки и Хакодате. За сим последовали другие договоры, с Россией (1855), Францией (1858), Англией (1858), Голландией и Пруссией (1860), подписанные благодаря успехам нашего оружия на севере Китая.
Все эти договоры были заключены с тайгуном, которого великие европейские державы рассматривали как светского императора Японии, тогда как микадо оставался ее духовным владыкой, чем-то вроде папы или далай-ламы. Однако реакционные даймио, феодальные князьки, заметим от себя, разгневанные открытием портов, отказали тайгуну, власть которого они постоянно оспаривали, в праве вступать в переговоры без одобрения микадо и использовали в борьбе с ним население, относившееся к иностранцам враждебно.
Во время междоусобных войн, раздиравших страну, европейцы были вынуждены неоднократно вмешиваться, чтобы заставить японцев соблюдать договоры или наказать виновников резни. Среди таких актов самыми впечатляющими были: обстрел и разрушение Кагосимы, столицы принца Садзума, английской эскадрой 15 августа 1868 года; разрушение батарей принца Нагасо в проливе Симоносеки адмиралом Жаресом в июле 1863 и в 1864 году французской, английской, голландской и американской эскадрами. В конце концов партия микадо, поддержанная четырьмя могущественными принцами — Садзумой, Хизеном, Тодзой и Нагасой, победила армии дайкуна, которые, потерпев поражение в Фушиме, около Киото, 27 февраля 1868 года отступили в Эдо и предоставили микадо всю полноту власти.
В марте следующего года микадо вдруг появился на политической сцене и, произведя на окружающих еще более странное впечатление одним фактом своего появления на людях, принимал лично, в качестве священной персоны, в своем дворце в Киото представителей Англии, Голландии и Франции. После ратификации им документов в качестве полноправного монарха договоры начали выполняться как положено.
В конце 1868 года микадо, совершенно преобразившийся и осовремененный, дабы показать, что свершившиеся перемены носят необратимый характер, оставил священный город Киото и перенес свою резиденцию в Эдо, переименованный в Токио, то есть Восточная столица.
В течение последующих пятнадцати лет феодальный строй окончательно рухнул, уступив место центральному правительству. Древняя Япония была побеждена.
ГЛАВА 10
МОРИС ДЮБАР
У морских офицеров нет недостатка в объектах изучения, а разные страны, куда их забрасывают судьба и профессиональный долг, могли бы предоставить им массу возможностей для глубокого изучения и описания. Они видят много удивительного, таинственного, ужасного, странного, но, однако, чрезвычайно редко пытаются воспользоваться свободным временем, будучи на борту или на судовой стоянке, чтобы заняться литературным трудом.
Часто возникает вопрос, почему эти люди, образованные, трудолюбивые, выдающиеся, остаются столь безразличными к окружающим их чудесам, даже не думая запечатлеть на бумаге свои мимолетные впечатления, облечь в слова то восхищение, которое они испытывают и которое буквально готово слететь с их уст, когда та или иная страна собирается распахнуть перед ними все свои тайны и предстать во всем великолепии.
Тому есть несколько причин, и среди них одна, главная. Дело в том, что писателем случайно не становятся. Кто-то, будучи неплохим стилистом, оказывается поверхностным и невнимательным наблюдателем; кто-то обладает даром наблюдателя, но, оказавшись один на один с чистым листом бумаги, теряется, как гранильщик, желающий получить бриллиант. Кто-то воображает, будто написать книгу все равно что письмо, и в изнеможении бьется над двадцатой страницей, вне себя от ярости и усталости. Но это говорится для тех, кто пытался этим заняться… поскольку большинство, причем подавляющее, ко всему этому просто безразлично.
И поскольку писателем случайно не становятся, чтобы им стать, нужно обладать даром. Прежде всего нужно обладать даром наблюдения, гораздо более редким, чем это принято думать; стиля, еще более редким даром; и работоспособностью, твердым желанием писать, не останавливаясь перед трудностями, не падая духом перед неудачами и наполняя каждый новый день надеждой на успех.
281
Тайгун
282
Микадо