Страница 38 из 98
Когда в Неймегене был заключен мирный договор между Францией и Нидерландами, Пхра-Нарай успокоился, так как понял, что никаких неприятных неожиданностей союз с Людовиком XIV ему не принесет. Он удостоверился в том, что, послав своего полномочного представителя в Париж, не совершит оплошности.
К несчастью, корабль, на котором плыли во Францию послы с дарами от Пхра-Нарая для короля, королевы и для всех придворных, попал у берегов Мадагаскара в страшный шторм и затонул. При дворе короля Сиама еще никто не знал об ужасной катастрофе, когда из Франции прибыл новый миссионер с новым письмом от Людовика XIV. Пхра-Нарай был приятно удивлен и очень обрадован тем, что «во второй раз удостоился чести получить послание от столь могущественного монарха, причем даже прежде, чем король Франции мог получить мой ответ на его первое письмо».
В ответ на великую любезность французского монарха Пхра-Нарай поспешил разрешить монахам приступить к строительству нового храма, как только они обратились к нему с подобной просьбой. Таким образом, число миссий увеличилось, и влияние иезуитов распространилось до Тонкина, Кохинхины и Камбоджи.
Благорасположением короля пользовались все французы, обосновавшиеся в Сиаме. Под покровительством Пхра-Нарая процветала и Французская Индийская компания, реорганизованная Кольбером. К тому же миссионеры и торговцы имели счастье найти при дворе короля Сиама верного друга Франции, который долгое время был для них настоящим благодетелем, так как всячески поддерживал любые их начинания. То был знаменитый Констанс, или Константин Фолкон, грек по происхождению, родившийся на Кефаллинии[184] в 1648 году. Пережив множество странных и опасных приключений, он добрался до Сиама, где тотчас же был замечен первым министром, так как отличался живым умом, приятными манерами и умением разбираться в сложных государственных делах. Он удостоился чести быть представленным королю и вскоре стал его любимцем. Но хитрый грек боялся, что у Пхра-Нарая окажется переменчивый нрав и тогда он сам разом потеряет свое влияние, а с ним и богатство, поэтому он решил заручиться поддержкой какого-либо могущественного покровителя и остановил свой выбор на французах, которым оказал множество весьма ценных услуг.
Первое посольство короля Сиама отбыло из Аютии в конце 1680 года. В 1683 году при дворе Пхра-Нарая никто еще не знал, что все посланцы погибли во время кораблекрушения. Однако сам Пхра-Нарай был чрезвычайно обеспокоен тем, что из Парижа не было никаких вестей. Он захотел узнать причину столь долгого молчания и решил отправить во Францию еще одно посольство, в состав которого входили два мандарина, шесть персон рангом пониже, переводчик и преподобный Леваше, миссионер из Кохинхины. Послы покинули Сиам 25 января 1684 года и благополучно прибыли в Кале, откуда их препроводили в Париж.
Послов отвезли не к самому Людовику XIV, а к его министрам. Они остановились у маркиза де Сеньелея во дворце на улице Нев-де-Пти-Шан, принадлежавшем семейству Кольбер.
Принятые сначала морским министром, послы заявили, что прибыли в Париж с целью установления добрых отношений с Францией, которые будут способствовать развитию торговли между подданными двух монархов. Затем знатных чужеземцев принял господин Кольбер де Круасси, министр иностранных дел. Посланцы заверили его в том, что прибыли во Францию для того, «чтобы от имени короля Сиама просить его величество короля Людовика XIV отправить в Сиам посольство для установления тесных отношений между двумя странами».
Послы предстали перед королем Франции, распростерлись на полу, подняв руки высоко кверху и упорно глядя вниз. В таком положении они оставались до тех пор, пока аудиенция не была закончена и король не удалился.
Посланцы короля Сиама говорили о горячем желании их повелителя принять у себя французское посольство, и Людовик XIV без труда уверовал в то, что таким образом будет найден самый верный и легкий способ обратить короля Сиама в католичество.
Людовик XIV решил направить в Сиам довольно много блестящих молодых людей. В состав посольства входили: шевалье де Шомон, капитан I ранга, главнокомандующий французским флотом в странах Леванта;[185] шевалье де Форбен и еще двенадцать молодых дворян, аббат де Шуази и целая толпа иезуитов.
Вместе с французами в обратный путь отправились посланцы короля Сиама, которых по повелению Людовика XIV снабдили различными ценными предметами в качестве подарков для Пхра-Нарая: зеркалами, хрустальными люстрами, жирандолями, отрезами драпа всех цветов, оружием, мебелью, а также большим конным портретом короля.
В Бресте уже стояли наготове два корабля: «Уазо» («Птица»), где капитаном был Водрикур, и «Малинь» («Насмешница») с капитаном Жуайё во главе.
Третьего марта 1685 года корабли покинули берега Франции и после остановок в Кейптауне и Батавии 23 сентября оказались у входа в устье реки Менам в Сиаме.
Французскому посольству в королевстве Сиам был оказан невероятно теплый прием. Пышность, с коей была обставлена торжественная встреча при дворе, превосходила все, что мог бы заставить вообразить самый безудержный полет фантазии. Главу посольства шевалье де Шомона приветствовали так, как если бы он сам был могущественным монархом. Все стоявшие в тот момент на рейде корабли, под какими бы флагами они ни прибыли в Сиам (английскими, португальскими или голландскими), приветствовали француза орудийным салютом и выстраивались в линию. И наконец, французским посланцам была оказана высшая честь, которой удостаивались лишь лица, принадлежавшие к королевской семье: все здания, где разместились члены посольства, были выкрашены в красный цвет.
Настал день, когда французы должны были быть официально, в торжественной обстановке, представлены королю Сиама. Это было довольно нелегким делом для представителей короля Людовика XIV, который чрезвычайно серьезно относился к вопросам этикета. Про восточных же владык и говорить было нечего, ибо для них церемониал — самое главное на свете. Поэтому Констанс Фолкон и шевалье де Шомон еще за неделю до великого дня обговорили все детали вступления посольства в столицу и прибытия во дворец, на аудиенцию к королю.
Послы доставили в Сиам письмо от Людовика XIV. Оно было положено в золотую шкатулку, которая находилась в золотой чаше. Чашу же поставили на золотое блюдо.
На реке Менам уже скопилось огромное количество лодок-долбленок. В самую красивую лодку поместили королевское послание, в самую роскошную — самого посла, а за ними, в других лодках, разместились свита посла, Констанс Фолкон и мандарины, вернувшиеся из Парижа.
Когда посольство добралось до столицы, загремели пушечные выстрелы. Драгоценное послание с превеликими почестями поместили в большую золоченую повозку. Шомон уселся в золоченые носилки, которые несли десять рабов, а Шуази занял место в других, за которые взялись восемь рабов. За ними верхом следовали дворяне и мандарины в окружении толпы радостных зевак. Шествие медленно двигалось по улицам города под оглушительные звуки рожков, барабанов, цимбал, труб, колокольчиков и каких-то еще инструментов, напоминавших шотландские волынки. Симон де Лалубер, один из посольских, заметил, что вся эта музыка очень напоминала звуки, которые извлекает из своего товара торговец скобяными изделиями.
И вот кортеж вступил под своды королевского дворца. Послы торжественно следовали между двумя рядами королевских солдат, вооруженных мушкетами, луками и пиками. На головах у них красовались головные уборы из позолоченного металла, одеты они были в ярко-красные рубашки, а на шеях у всех были повязаны разноцветные шарфы.
Все посольство разместилось в большом зале, где задняя стена была скрыта огромным занавесом. По сигналу невидимые слуги быстро отдернули занавес, и перед взорами французов появился сидевший на возвышении король Сиама.
Шевалье де Шомон, заранее принявший решение вручить королю послание Людовика XIV лично, как говорится, из рук в руки, был очень удивлен и даже обескуражен таким поворотом событий. Хитрый Констанс Фолкон заранее повелел прикрепить длинную ручку к блюду, чтобы облегчить процесс передачи послания, и он очень надеялся, что французский посол воспользуется этим приспособлением. Но все вышло иначе.
184
Кефаллиния
185
Левант