Охотники парящих островов

Пожалуй, местечко действительно стоило того, чтобы его отыскать. Вот только почему комната располагается в столь странном месте – под театром? Пусть и бывшим. Понятно же, что допуск сюда должен строго контролироваться. Или хозяином этого великолепия был кто-то из театралов?

«Интересно, какие эксперименты тут проводились?»

Обычно техномаги работали в стенах специальных заведений: в университетских комплексах, на территории установок левитирования, в обслуживающих комбинатах. Мест, если прикинуть, довольно много, но в театрах техномаги не работали никогда. Тогда что получается? Ренегат? В прошлом, еще на заре становления Островов как полноправных суверенных государств, среди техномагов попадались те, кто хотел поделиться тайным знанием с обывателями. Они считали, что открытая информация послужит толчком к развитию, позволит значительно улучшить жизнь. И главное – избавиться от напасти Проклятых. Что же получилось? Три Острова, на которых ренегатам удалось прийти к власти и вплотную заняться реализацией своих планов, исчезли в течение первого года своего существования. На одном вышла из строя установка левитирования. На другом произошла череда взрывов – друг за другом разрушились концентраторы магической субстанции. А последний подвергся столь массовому нашествию Проклятых, какого не бывало ни до, ни после ни на одном из иных Островов. Итогом желания облагодетельствовать всех и вся стали многочисленные жертвы и безвозвратная потеря значительных ресурсов. С тех пор Орден техномагов в корне пресекал любые попытки вольнодумства. Но ренегаты продолжали появляться и по сей день.

С одной стороны, Дарт понимал их стремления: раз и навсегда разделаться с Проклятыми – дело нужное. С другой же стороны, до сих пор благие намерения ренегатов несли лишь смерти и разрушения. Это было все равно что раздать всем и каждому оружие со складов Охотников. Оно эффективно в схватках с ночными тварями, но в неумелых руках погубит не только своего обладателя, но и всех, кто ненароком окажется поблизости.

От размышлений Дарта отвлек резкий звук удара. Патрик стоял возле стеллажа и рубил его палашом. Во все стороны летели щепки. Дерево, высохшее за долгие годы, поддавалось легко. Раскромсав один стеллаж, наставник перешел к следующему и так далее, а потом вдруг остановился. Ему оставалось разрубить всего один, но что-то привлекло его внимание. Дарт осторожно обошел стол с техномагическим оборудованием, приблизился к наставнику.

«Сейф».

Если дорогостоящее оборудование, к тому же запрещенное, стояло на виду, то что окажется за бронированной дверцей? В том, что Патрику известен пароль, Дарт почти не сомневался. В противном случае будет очень обидно уйти, так и не узнав главного.

Патрик пароль знал.

Нажав нужную комбинацию кнопок, он резким, даже нервным движением открыл стальную крышку. В чреве сейфа стояло нечто темное и угловатое. Наставник отложил на пол палаш, осторожно вытащил артефакт. Дарт весь подобрался, ожидая какого-нибудь подвоха. Захлопнись сейчас входная дверь и начни потолок опускаться, он бы нисколько не удивился. Но ничего не произошло.

Патрик держал в руках правильный черный куб со стороной примерно десять сантиметров. Все поверхности идеально ровные, гладкие, почти зеркальные. Ни намека на петли, замочную скважину или хотя бы крохотную щель. Создавалось ощущение, будто куб создан цельнометаллическим.

Наставник покрутил его в пальцах, перевернул – и у Дарта перехватило дыхание. Он чуть было не вскрикнул, но вовремя опомнился и усилием воли подавил рвущиеся с языка слова. Даже не слова – невнятные возгласы. На одной из граней куба, до сих пор скрытой, отчетливо виднелось нечто вроде печати или клейма. Очень знакомого клейма из трех стилизованных волн, рассеченных молнией. Никогда и нигде Дарту не встречался этот символ… никогда и нигде, только в далеком детстве. Его собственном детстве, о котором у него остались и самые радужные, и самые отвратительные воспоминания.

– Мы нашли то, что искали, – проговорил Патрик и обернулся. – Что с тобой?

– Ничего, – мотнул Дарт головой. – Что это за штука?

Он попытался говорить безмятежно, но не был уверен, что преуспел.

– А этого тебе знать не следует, – в голосе Патрика прозвучал металл. – И мне – тоже. Это понятно?

– Да, наставник.

– Отлично. Давай выбираться. Сюда еще предстоит вернуться, но уже не нам. Мы же должны сделать так, чтобы люк никто не нашел.

Дарт кивнул.

В голове шумело. Сколько прошло лет? Десять? Да. Так и есть. В последний раз он видел клеймо именно тогда. Отец, вечно загруженный работой, придумал для сына игру – что-то вроде поиска сокровищ, подсказками к которому и стали различные клейма. Не просто картинки, а ребусы, которые сначала следовало расшифровать и только потом использовать, чтобы на один шаг приблизиться к «сокровищам». Но одно клеймо отличалось от всех остальных. То самое, которое красовалось на кубе. Оно не предназначалось для расшифровки. Оно служило замком, к которому необходим ключ.

Чистый ночной воздух почти не отрезвил, не освободил голову от воспоминаний. Дарт выполнял поручения наставника абсолютно механически.

Что это? Совпадение? Никто не мог знать о той игре, никто не мог знать об отце Дарта. Парень сам отрекся от родителя, постарался выбросить его из памяти. Но прошлое вернулось. Внезапно, настырно, большими клещами выкорчевывая из глубин сознания то, что, казалось, похоронено там навсегда.

Глава 2

Кража

Тан-Хилл. Даже воздух здесь пахнет по-особенному.

Резиденция Охотников располагалась в восточной части Тан-Ларона. «Государство в государстве», – как любил говаривать Одноглазый Бэн. Но, по мнению Дарта, это скорее был город в городе.

Далеко не все могли позволить себе камень, всамделишный строительный камень, который доставляют с Разъяренной земли под Островами. Не все, но Охотники – не из их числа.

Тан-Хилл скрывался за трехметровыми стенами черного гранита, на поверхности которых, если присмотреться, можно было разглядеть отметки прошлого: сколы и трещины, густо поросшие мхом и ставшие пристанищем насекомых. Вряд ли в Охотничьем логове найдется хоть один человек, который не слышал о временах, когда эти стены с честью выдерживали штурмы и осады, штормовые ветра и разрушительные грозы. Одноглазый Бэн считал своим долгом напичкать старыми байками голову каждой забредшей на его кухню живой души, будь то желторотый подмастерье десяти лет от роду, ученик на подхвате или сам Артур – главный Охотник, на чьем лице морщин больше, чем волос на голове. Правда, старик уже давно не навещал Бэна, о чем тот немного сожалел, припоминая прежние времена, когда они плечом к плечу рубились с проклятыми тварями.

Дарт помнил времена, когда сопливым пацаненком с открытым ртом слушал рассказы Бэна и не понимал, почему старшие посмеиваются и норовят его перебить. Но минули годы – и уже пришла пора Дарта подшучивать над рассказами старика, которые, к слову сказать, изменились до неузнаваемости.

…Они с Патриком остановились возле больших деревянных ворот. Такие и тараном не сразу возьмешь – древние, но крепкие, основательные.

Наставник дважды стукнул железным кольцом по железной же пластине, выдержал паузу – и ударил еще два раза. Послышалась возня, смотровое окошко отворилось, в просвете показалась подсвеченная огнем факела, покрытая коростой физиономия Броди – смотрителя внутреннего двора. С самого своего появления в логове Охотников Дарт испытывал неприязнь к этому типу, но не мог назвать ни одной внятной причины ее появления. Разве что настораживал странный, едва уловимый запах, исходящий от смотрителя. Запах болезни или запущенного тела. Как бы то ни было, но всякий раз, когда обстоятельства сводили его с Броди, Дарт старался сократить общение до минимума и сбегал, едва найдя повод. С тех пор как Дарт стал полноправным учеником и чистка конюшен перестала входить в число его повседневных обязанностей, количество встреч значительно сократилось.