Война иными средствами

Даже если Соединенные Штаты смогут сохранить достаточное количество своих экономических преимуществ, имеются геополитические соображения, которые следует учитывать, в том числе ослабление эффективности американских экономических санкций и падение регионального влияния США в Азии и за ее пределами. В современном финансовом мире сложно определить, насколько эти американские «привилегии» зависят от двусторонних отношений. Однако ясно, что утрата данных преимуществ заставит Соединенные Штаты искать новые компромиссы между целями внешней политики и внутренними экономическими издержками для обеспечения этих целей.

Подобная неопределенность сложилась в интересное время. Вопросы статуса резервной валюты сегодня намного важнее, чем в предыдущие эпохи, поскольку нынешние резервы достигли гораздо больших объемов (они в десять раз превосходят резервы пятнадцатилетней давности), причем большая часть этих накоплений приходится на развивающиеся страны Азии[344]. Некоторые аналитики утверждают, что такая стратегия Азии гарантирует ее безопасность[345]. Вдобавок эти резервы намного «мутнее», так сказать, чем в предыдущие десятилетия, что порождает нестабильность и чревато геополитическими потрясениями. В марте 2014 года, например, Федеральный резерв США зафиксировал наиболее значительное за всю историю еженедельное падение размера государственного долга США во владении иностранных государств – 105 миллиардов долларов всего за неделю. На официальном уровне не сообщалось, какая именно страна причастна к этому падению, но все были уверены, что это Россия избавилась от части своих американских вкладов в ответ на угрозу санкций вследствие ситуации на Украине[346].

Эти проблемы меркнут рядом с теми, которые порождаются объемом и непрозрачностью резервов Пекина. Поскольку Китай использует посредников, как правило, базирующихся в Европе, чтобы замаскировать большую часть своих приобретений, ни мировые рынки, ни американские чиновники не представляют четко, какими объемами долгов США владеет Китай[347]. К февралю 2014 года, например, Бельгия опередила признанные мировые финансовые центры и крупнейших экспортеров нефти и стала третьим по величине иностранным держателем американского государственного долга после Китая и Японии, с активами в размере 341,2 миллиарда долларов (по сравнению с 166,8 млрд долларов полугодом ранее, в августе 2013 года); удивительно для страны с населением 11 миллионов человек и годовым валовым внутренним продуктом в размере 484 миллиарда долларов[348].

Этот поразительный рост интереса Бельгии к американским казначейским обязательствам просто-напросто маскирует тайную скупку суверенных долгов из топа рейтингов другими странами через посредников. «Мы знаем, что действует не Бельгия, для нее объемы слишком велики. Нужно присмотреться к депозитам этой страны», – замечает Марк Чендлер, главный валютный аналитик компании «Браун бразерс Гарриман»[349]. Прочие финансовые блогеры высказываются менее завуалированно: «Если коротко, кто-то – не ясно, кто, – действуя через Бельгию и, скорее всего, через сервис Евроклир (твердых доказательств не имеется), пополнил резервы облигаций на рекордные 141 миллиард с декабря, то есть с месяца, когда Бернанке объявил о начале кризиса, доведя госдолг Штатов до беспрецедентных 341 миллиарда!»[350] Наиболее пытливые прослеживают действия таинственного бельгийского покупателя до Пекина[351].

После значимости национальной валюты на мировых рынках вторым каналом, посредством которого денежно-кредитная политика может оказывать геоэкономическое влияние, является степень, в какой конкретная страна способна привлекать средства по низким ставкам. По сути, речь о том, каким образом внутренние экономические показатели страны определяют ее способность привлекать финансы и обеспечивать финансирование войн и прочих, менее экстремальных форм конкуренции. Конечно, этот канал соотносится с первым, поскольку возможность заимствовать дешево в собственной валюте, особенно в период политической или экономической неопределенности, выступает одним из главных преимуществ статуса резервной валюты. Но следует взглянуть на ситуацию шире. Например, страны, где большая часть госдолга котируется на внутреннем рынке, в целом лучше защищены от кризисов – тут показателен пример Японии после землетрясения 2011 года и катастрофы в Фукусиме[352].

Имеется множество примеров, подтверждающих способность одного государства оказывать воздействие на ставки кредитов для другого в геополитических целях, причем зачастую тогда, когда страна-заемщик наиболее уязвима. «Слабые валюты – удел робких государств», – говорит Джонатан Киршнер из Корнельского университета, подразумевая геополитическую головную боль, которую порождает нестабильное положение заемщика[353]. Вспомним хрестоматийный пример: Суэцкий кризис 1956 года. Использование США кредитных гарантий, чтобы заставить Израиль сесть за стол переговоров с палестинцами в 1991 году, не менее поучительно[354]. Когда Израиль попросил гарантий на 10 миллиардов долларов от Вашингтона на переселение советских евреев в конце 1990 года, президент Джордж Буш-старший обратился к конгрессу с просьбой отложить принятие решения по кредитным гарантиям до прояснения вопроса с проведением арабо-израильской мирной конференции. Только когда премьер-министр Израиля Ицхак Рабин объявил мораторий на строительство поселений, программа выделения кредитов была утверждена[355].

Совсем недавно, в ответ на апрельский (2013) пакет помощи ЕС Кипру (суливший убытки российским инвесторам), Кремль пригрозил пересмотреть долю евро в золотовалютных резервах России (общий объем 537 миллиардов долларов), а российский министр финансов озвучил некие неявные предупреждения о возмездии. Мало кто воспринял угрозы Кремля всерьез. Но, поскольку они прозвучали на фоне усугубления кризиса еврозоны, шаги подобного рода вовсе не обязательно предпринимать на деле, чтобы произвести требуемое впечатление. Нервы инвесторов и без того были на пределе, а потому даже незначительные, казалось бы, угрозы могли спровоцировать печальные последствия самым непредсказуемым образом.

Наряду с подобными случаями, когда государство угрожает, но реально не воздействует на ставки заимствований другого государства, имеются и обратные примеры: государство действительно использует геоэкономические по сути инструменты в отношении другой страны, без какого-либо официального уведомления о своих намерениях. Катар утроил свои резервы в египетских казначейских обязательствах в третьем квартале 2013 года – сразу после отстранения президента Мурси от власти и после того, как новые военные правители Египта стали возмещать миллиарды катарских средств, вложенных Дохой в поддержку администрации президента Мурси. Учитывая нынешнюю ограниченность Дохи в возможностях влияния на Египет после свержения Мурси, египетские государственные облигации представляют собой не просто более экономичную альтернативу, но, пожалуй, единственный доступный для Катара вариант.

Последнее: отдельные геоэкономические попытки получить выгоду на кредитных ставках другого государства в моменты кризиса занимают промежуточное положение – это не угрозы, не отказы, а просто попытки. Пример – российский пакет помощи Украине в ноябре 2013 года. В своем первоначальном варианте этот пакет виделся образцом того, как Россия, удовлетворяя насущные финансовые потребности Украины по ставкам, которые та могла себе позволить (намного ниже рыночных и без условия провести те комплексные реформы, которых требовал МВФ), может изменить украинскую внешнюю политику в сторону сближения с Москвой. Но за несколько месяцев этот пакет (точнее, 3 миллиарда долларов в еврооблигации, которые Москва фактически выделила до разрыва договоренности) сделался рычагом давления суверенного кредитора на суверенного заемщика[356]. «Перед Украиной стоят две долговые проблемы, – отметил один комментатор. – Первая – это сокращение доходов, рост цен и рост выплат по внешнему долгу в ближайшие два года. Это расхожая проблема, которую легко решить с помощью привычных инструментов рынка и международных институтов. Другая проблема Украины специфична и нерешаема: главный кредитор аннексировал часть ее территории и поддерживает воинствующих сепаратистов в стране»[357].

344

См. отчет МВФ о составе валютных резервов. Обновленный в декабре 2014 года, этот отчет оценивает общий объем резервов иностранной валюты в 12 триллионов долларов. Для сравнения: в марте 2006 года резервы во всем мире составляли 4,9 триллиона долларов, то есть 11 процентов мирового ВВП того времени. По данным ежеквартального обозрения Банка международных расчетов (сентябрь 2006 года), «в период с 1995 по 2005 год все промышленно развитые страны отчитывались перед МВФ, а среди развивающихся стран только 80–90, что равнялось 51–66 % от общего числа развивающихся стран». МВФ не называет страны, пополнявшие резервы, но, принимая во внимание разницу в цифрах, логично предположить, что Китай тогда принадлежал к «уклонистам». Кроме того, изменения в практиках отчетности дополнительно осложняют такие исторические сопоставления. См. http://bis.hasbeenforeclosed.com/publ/qtrpdf/r_qt0609e.pdf.

345

«Соображения безопасности также стимулируют управление резервами в некоторых регионах Азии, где Япония, Южная Корея и Тайвань находятся под дипломатическим и военным покровительством США. Даже если нет очевидной выгоды, сложно вообразить, что они поставят под угрозу свои отношения с США, отказавшись от доллара. Частичный переход к другим валютам видится разумным, но публичная угроза со стороны Японии 1998 года продать облигации США, например… вряд ли повторится». Wheatley, The Power of Currencies and Currencies of Power.

346

Min Zeng, «Big Drop in Foreigners’ Treasury Holdings at Fed Stirs Talk», Wall Street Journal, March 14, 2014; Patrick Jenkins, Daniel Schäfer, Courtney Weaver, and Jack Farchy, «Russian Companies Withdraw Billions from West, Say Moscow Bankers», Financial Times, March 14, 2014.

347

Michael Mackenzie and Philip Stafford, «Belgium Packs Punch in U.S. Treasury Market», Financial Times, April 15, 2014; Martin Wolf, «Debt Troubles within the Great Wall», Financial Times, April 1, 2014.

348

См. www.treasury.gov/ticdata/Publish/mfh.txt, а также Mackenzie and Stafford, «Belgium Packs Punch in U.S. Treasury Market».

349

Mackenzie and Stafford, «Belgium Packs Punch in U.S. Treasury Market».

350

Tyler Durden, «The ‘Shocking’ Buying Spree of America’s Mysterious Third Largest Treasury Holder Ramps Higher», Zero Hedge, April 15, 2014.

351

Аналитики «Бэнк оф Америка / Меррилл Линч» считают, что Китай, скорее всего, приобрел казначейские обязательства США, учитывая его относительно большие резервы и стремление держать значительную долю валютных резервов в таких облигациях. Jeff Cox, «As everyone else sells, China buys U.S. debt», CNBC, April 29, 2014.

352

Как отмечают некоторые экономисты, у Токио пространство для финансового маневра шире, чем может показаться, благодаря тому, что Кармен Рейнхарт из Гарвардской школы имени Джона Ф. Кеннеди и Винсент Рейнхарт, главный экономист «Морган Стэнли», называют «военным сундуком ликвидных активов». Граждане Японии, а не иностранные хедж-фонды, владеют 95 процентами долга страны, что делает «маловероятным желание общества сбросить свои запасы облигаций, если правительство решит увеличить государственный долг». Кроме того, японские власти на протяжении многих лет накапливали валютные резервы, которые ныне составляют около 1 триллиона долларов (или чуть меньше 20 процентов от общего объема ВВП). См. Carmen Reinhart and Vincent Reinhart, «Japan Must Dip into Its Rainy Day Fund», Financial Times, March 24, 2011; Marcus Noland, «Will the Crisis Create a New Japan?», Washington Post, March 16, 2011.

353

Kirshner, «Bringing Them All Back Home», 39.

354

Вашингтон в последние годы вновь охотно раздает кредитные гарантии; такие гарантии Иордании, Тунису и Украине послужили защите важных геополитических интересов Вашингтона, пускай решения во многом диктовались стремлением уберечь перечисленные страны от экономического краха и лишь во вторую очередь желанием добиться конкретных дипломатических целей.

355

John Goshko, «Baker Firm on Guarantees as Mideast Talks Resume», Washington Post, February 25, 1992. Отчет GAO рисует иную картину, показывая, что кредитные гарантии никак не повлияли на политику Израиля в сфере жилья и не заставили израильское правительство сменить места застройки или задуматься о разумности строительной деятельности на оккупированных территориях. General Accounting Office, National Security and International Affairs Division, Report B-247481 to Robert C. Byrd, Chairman of Committee on Appropriations, February 12, 1992, available at http://gao.justia.com/department-of-the-treasury /1992/2/israel-nsiad-92-119/NSIAD-92-119-full-report.pdf.

356

Облигации выпускались в евро с целью смягчить катастрофический дефицит валютных резервов Украины. Опасения по поводу евробондов вновь окрепли в сентябре 2014 года, поскольку исходное соглашение позволяло Кремлю требовать немедленного погашения, и это вынудило западных лидеров искать наличность для Киева (в худшем случае им предстояло погасить все долларовые обязательства Украины, если с Москвой не удастся расплатиться вовремя). Sujata Rao, «As Ukraine’s Debt Tangle Unwinds, Russia Holds Key Thread», Reuters, September 24, 2014.

357

A