Страница 7 из 39
- Бабушка, позволь я разожгу, а то ты все спички переломаешь,- подал голос нежданный гость. Встрепанная бабка, молча отошла, предоставив гостю это дело, не успела она моргнуть глазом, а в топке вспыхнуло пламя, а в трубе послышался неясный гул.
Старуха понятливо покачала головой, ей все стало ясно, не соврал парень, в точности Вахрамеевский сынок, недаром его отец вынужден был из деревни уйти, очень уж часто горели копушки сена у его недругов, и никто никогда не видел, чтобы он их поджигал.
- Унаследовал порчу Ивашевскую мой племяш,- подумала она с огорчением.
Но вслух только и сказала:
- Ой, милок, спасибо, а то бы последний коробок извела. А лавка у нас теперь не приезжает вообще. Надо в район за всем ехать.
Не прошло и полчаса, как на плите скворчали аппетитные блинчики.
- Нужно мучку пшеничную подобрать,- говорила словоохотливая бабка,- у меня, ее с прошлого года совсем мизер остался, так и в том червяк завелся. А теперь только ржаная мука, остается, да овес мы этим летом сажали, вот только медведи много его подъели. Но пока все же ничего, сосновую кору еще не едим, не знаю, правда, что Господь нам дальше пошлет. Рыбалят наши старики понемногу, рыбку подъедаем.
- Бабушка, а как тебя зовут?- спросил Игорь.
- Так,- Лизавета Петровна я, только ты меня бабушкой зови, какая я тебе Лизавета Петровна, считай бабка я твоя по матери. Катька то преставилась в прошлом году. Ты ешь, ешь, не дичись, отдохнешь, я тебе байну истоплю, ты наверно и не был никогда в байне то настоящей.
- Почему это не был,- оскорбился Игорь,- была у нас баня, да и сейчас стоит.
- Вот и ладненько, значит, и объяснять тебе ничего не надо, воды наносишь, протопишь, мыться будешь. Ежели ты воевать собрался тебе в район попадать надо, так хоть мытым поедешь, а то от тебя лешим прет. Через два дня к нам Прохор Палыч приедет, участковый наш, с ним и доберешься туда, на полуторке, - расписала все действия бабуля.
Действительно через день в деревню въехала уделанная в хлам полуторка, от которой неизвестным образом еще не отлетели колеса, исторгая клубы синего дыма, она остановилась у самого большого дома в деревне.
- Поп у нас там раньше жил, еще до революции, - пояснила Лизавета Петровна, - а потом молодежь клуб там сделала, но сейчас он не работает, некому туда ходить. Сейчас Прохор Палыч там прием вести будет, вот к нему пойдем с тобой и поклонимся.
Два дня, бабка не давала своему новоявленному родственнику покоя, выспрашивая все новые подробности его жизни в лесу. Она вполне уже поверила в то, о чем рассказывал Игорь, но когда слушала его слова, ей все время казалось, что разговаривает она не с молодым парнем, не видевшим ничего кроме леса, а с пожившим опытным человеком. О чем она не преминула сказать.
- Ты Игорек, что-то мудрено говоришь, я Вахромея то с восемнадцатого году не видала, как он с войны пришел, так в леса и подался. Его иначе, чем бирюком и не называли. Но мнится мне, в парнях он так заковыристо не говорил. Ты, когда с Палычем беседовать будешь, язык то свой укороти.
Бабка была подслеповата, и поэтому не заметила легкую краску смущения на лице коротыша, как она начала называть его про себя.
Когда они вдвоем прошли в накуренную комнату, на них с хитрецой уставился пожилой толстый милиционер.
Он конечно уже знал все, пришедшие раньше односельчане с удовольствием рассказали ему свежие новости, а какая новость интересней, чем эта? И к тому же была она рассказана в десятке вариантов. Поэтому Прохор Павлович с нетерпением ждал Лизавету Петровну с племянником, чтобы выслушать наиболее приближенный к правде вариант.
Бабушка с удовольствием взяла на себя обязанность доложить все самой. И вскоре участковый Кремнев чесал затылок, думая, что делать с парнем, вышедшим из леса, не имевшим ни документов, ни образования.
Он сразу откинул все другие варианты появления Игоря в деревне, потому, что такую историю мог рассказать только человек, хорошо знающий кузнеца и место где он жил. Но все равно что-то ему не нравилось в рассказе, и он задавал новые и новые вопросы, стараясь подловить паренька на чем-нибудь.
Неожиданно он подумал:
- Да что я пристал к человеку, все у него нормально, вон воевать хочет, пусть служит, справку ему напишу, что метрика утеряна. Отвезу сегодня с двумя призывниками в район, а там уж, как получится.
Так он и сказал Ивашову и тот с бабкой торопливо пошли домой собирать вещички.
Ближе ко второй половине дня к дому, где сидел участковый начал стекаться пожилой деревенский народ. Двух молодых парней провожало все село. Их матери стояли с мокрыми глазами и старались не плакать, отцы, уже слегка принявшие местного самогона, также старались за бравадой скрыть свое горе. И Лизавета Петровна в этом не отставала, уже наверно всем она на десятый раз рассказала, что провожает на войну своего племяша Игоря, внука умершей сестры Катьки.
Прощание было недолгим, Палыч вышел на крыльцо, произнес с него краткую речь из десяти слов, что надо бить фашистов, наше дело правое мы победим, и на этом прощание закончилось. И машина, стреляя холостыми выхлопами, медленно закачалась на колдобинах вологодской дороги. Бабка Лизавета долго махала платочком вслед машине, потом, убедившись, что все заметили ее старание, медленно ушла в дом
Игорь сидел в кузове, вместе с двумя парнями которым исполнилось восемнадцать лет. Но разговор у них не клеился, после пары вопросов, парни начали общаться между собой, полностью забыв про Ивашова. Тот такому повороту событий нисколько не огорчился и лежал на мягком сене, еще не потерявшем аромат лета и, не обращая внимания на окружающее и на подбрасывание машины на особо больших ухабах сельской дороги, спал сном младенца.
Поездка заняла неожиданно много времени. Пару раз машина останавливалась и водитель, под маты участкового копался под капотом. А потом с ведром безуспешно пытался найти какую-нибудь лужу.
Наконец, участковому это надоело, и он обратился к Ивашову.
-Эй, парень, ты же жизнь в лесу провел, может, ты воду отыщешь, а то Леха до вечера ее будет искать.
Игорь послушно взял ведро из рук вспотевшего грязного водителя и исчез в лесу.
-Хер он воду найдет, - пробурчал уставший шофер, - тут на три километра грива песчаная идет, одни сосняки растут.
-Ладно, не суетись, - сказал участковый,- может и найдет, все-таки лесовик природный.
И действительно через двадцать минут появился Ивашов, он нес в руке полное ведро чистой воды, и если не запах солярки, ее можно было бы вполне пить.
- Нашел! Ты подумай, - восхитился Леха, - я тут всю жизнь, сорок лет езжу, сначала на телеге, потом на машине, а про воду здесь и не знал. Покажешь парень, где родник то?
- Отвянь Алексей Иваныч от парня, - раздраженно сказал участковый, - давай поехали, потом будешь искать, мы и так к темноте приедем.
Приехали они в райцентр все-таки до закрытия военкомата и сборного пункта. Прохор Павлович привел трех будущих воинов на сборный пункт и, пообещав, что завтра принесет справку Ивашову, попытался уйти домой, но был перехвачен пожилой медсестрой, которая сразу завопила:
Прохор Палыч, ты чего, привел парней этих, и думаешь, все. Нет уж быстро рассказывай, что там у них в деревне карантина какого нету? Здоровы ли ребята?
Палыч растерялся,
- Так навроде, нет там болящих, да и парни здоровые все, не кашляют. Вот держи Галина Николаевна бумагу на них, а завтра я тому невысокому еще справку принесу.
- Ну, ладно,- снизошла медсестра,- все едино, я их в блок для дожидающихся санобработки, определю. Там сегодня никого нет. Вчера последних мобилизованных в Вологду отправили.
Она привела троицу к длинному бараку, и завела в него с дальней стороны. Внутри было две комнаты, в которых стояли железные кровати со старыми матрацами и желтыми старыми подушками, в воздухе стоял резкий запах карболки, от которого у парней выступили слезы.
- А вы, что думали,- сказала Галина Николаевна, увидев их реакцию, тут каждый день вшивых да чесоточных привозят, поэтому и белья нет. И так матрацы да подушки каждый день прожариваем.