Выбор

— Я знаю, — кивнул я.

— Может быть, нужна помощь? — робко предложил портье.

— Думаю, мы сами справимся, — ответил я.

Мы с Кирой поднялись на лифте и подошли к дверям номера Костенко. Я решительно постучал.

— Входи, Марсель! — донесся из-за двери беспечный голос.

Я толкнул дверь и переступил порог.

Сергей Антонович сидел, небрежно развалясь в кресле. Он был в своем обычном костюме, а на столике перед ним стояли две чашечки с кофе. Мне сразу бросилось в глаза, что он выглядел очень усталым.

Увидев нас с Кирой, Сергей Антонович поднялся навстречу и озабоченно покосился на столик.

— Я думал, ты будешь один, — пробормотал он. — Сейчас я закажу еще кофе…

— Не нужно, — ответила Кира. Она выглядела точно так же, как тогда, во время драки в трактире «Золотая тройка», — решительной и беспощадной. Я сразу порадовался, что у нее в руках нет бутылки с шампанским. Или из-под шампанского…

— Знакомьтесь, — произнес я довольно глупым голосом.

— Сергей Костенко, — галантно склонился Сергей Антонович.

— Ну и дурак! — отреагировала Кира.

Сергей Антонович растерянно улыбнулся и с достоинством вернулся на свое место.

— Вы хотели меня видеть? — спросил я, пристраиваясь в кресле напротив него. Кира же осталась стоять возле дверей, словно сторож, и на все наши приглашения к столу отвечала лишь презрительным молчанием.

— Ты уже все знаешь, Марсель, — сказал Костенко. — Про хронограф. Да? Тебя послал сюда Борис Васильевич?

— Можете считать и так, — согласился я. Не рассказывать же ему про Сеть?!

— Напрасно, Марсель, — покачал головой Костенко. — Напрасно… Ты был у меня в кабинете? Ах да! Теперь же это ТВОЙ кабинет, верно?

— Верно, — согласился я.

— Не знаю, удалось ли тебе взломать защиту моей ЭВМ…

— Удалось, — не без самодовольства объявил я.

— Молодец, Марсель. — Костенко уважительно посмотрел на меня. — Молодец. Значит, ты видел программу… И, значит, понял, что я собираюсь делать…

— Сергей Антонович, — прервал я его. — Вы говорите все так, словно я верю в эту чушь — ваш хронограф! Вы что, действительно считаете, что наблюдение за временем возможно?

— И изменение его — тоже, — кивнул Костенко.

— Глупости! — не выдержал я.

— Тебе мало доказательств? — Костенко поднял брови. — Хочешь, я расскажу тебе, скольких именно солдат Мексиканской Королевской Гвардии ты убил и каким именно образом?

Я замер.

— Одного я не понимаю, — продолжал Костенко. — Как тебе удалось переговорить с тем сумасшедшим полковником и остаться в живых?! Что ты ему сказал такого, что он вас отпустил?

— У каждого свои секреты, — уклончиво ответил я.

— Согласен, — склонил голову Костенко. — Однако того, что я сейчас сказал, по-моему, достаточно. Теперь ты веришь в то, что хронограф существует?

— Допустим, — ответил я.

— Тогда давай допустим и то, что я могу изменить прошлое, — неожиданно заявил Костенко. — И то, что я собираюсь это сделать.

— А зачем? — Мне действительно было интересно, чем Костенко не устраивает существующее положение вещей.

— Зачем? — переспросил Сергей Антонович. — А ты оглянись вокруг! Неужели ты считаешь этот мир совершенным? Какое у тебя жалованье? Пять тысяч франков? А ты знаешь, что средний заработок по провинциям не превышает пятисот франков? Ты не в курсе, что уже сейчас грамотность населения падает? Ты не был в Мемфисе? Не видел нового оружия? Оружия, способного разнести на куски всю планету! Ты не знаешь о том, что со следующего года для того, чтобы завести ребенка, жители центральных губерний Восточной Империи обязаны будут выбивать лицензию? Как в Великой Колумбии!

— Но-но! — проворчала Кира. — Колумбия ему не нравится, видите ли! Между прочим, живут там люди, и — ничего! Превосходно размножаются! Несмотря на лицензии…

Костенко посмотрел на Киру как на досадливую помеху и продолжил:

— А все потому, что сегодня примерно три четверти населения сконцентрированы в центральных губерниях! А остальные люди прозябают в нищете, почти без надежды на лучшее будущее!

— Хорошо у вас получается, Сергей Антонович, — ответил я. — Да, безусловно, вы правы. Все так и есть. Но уверены ли вы, что в иной реальности — в той, которую вы так упорно пытаетесь создать — не будет того же самого? Я видел карту на вашей ЭВМ, — при этих словах Костенко слегка вздрогнул, — и первое, о чем я подумал, это о количестве военных конфликтов. Распад Империй и Королевств не обойдется без крови. Кстати! Вы не знаете, что в результате ваших действий население сократится на две трети? Действительно! Зачем тогда нужно ограничение рождаемости?!

— Ты не понимаешь, Марсель, — возразил Костенко. — Никаких особенных кровопролитий и не будет. Потому что не будет распада Империй. Империи просто не будут созданы. Их не окажется, вот и все! Зато каждая губерния, каждый департамент, каждый штат — все получат полную свободу! Свободу и независимость! Они не будут уже должны кормить метрополию или центральную губернию! Они смогут работать НА СЕБЯ! На свой народ!

— А более сильные соседи смогут все это у них отобрать! — заявила Кира. — Красота!

— Да помолчите же вы, девушка! — рассердился Костенко. — Разве вы не читаете газет? Разве вы не видите, что до сих пор все губернии и департаменты продолжают мечтать о своей независимости? Восстания в Ирландии и Квебеке! Восстания в Пакистане и Чили! Даже в Австралии!..

— Для меня все это звучит не очень убедительно, — возразил я. — Не знаю, где был бы, например, тот же самый Пакистан без Восточной Империи. Скорее всего под владычеством Западной… Или нет, Англия! Да? Ну уж насчет Индийских губерний — можете быть спокойными! Они бы точно продолжали оставаться «жемчужиной английской короны»! Хороша независимость!

— Я уверен, что со временем они бы сумели избавиться от английского владычества, — заявил Костенко. — Самое главное — дать им такую возможность. Изменить историю!

— Послушайте! — Я выставил перед собой руку, словно пытался отгородиться ладонью от извергаемого им бреда. — Послушайте! Ведь историю изменить нельзя! Не получится это! Нет такого способа, чтобы изменить события, которые уже ПРОИЗОШЛИ! Так не бывает!