Выбор

Синтия покопалась в бумажнике и выудила оттуда мой блокнотик. Даже, собственно говоря, и не блокнотик, а так — два десятка скрепленных между собой страничек. Ну, вы, наверное, знаете — сами небось хоть раз в жизни покупали такие, за копейку в любом магазине. Маленькие, не больше спичечного коробка, разноцветные странички — пять синих, пять красных и так далее. Обычно в таких блокнотиках записывают то, что в любой момент может перестать быть актуальным. Тогда эта страничка выдергивается и выбрасывается к чертовой матери. Но…

Но я использовал этот блокнотик для НУЖНЫХ записей. Там у меня была очень важная и необходимая мне информация, в частности — мой пароль для электронной почты, код доступа в ВЭС, координаты того парня, с которым я должен буду завтра встретиться, и так далее. Может быть, вам покажется странным, что я не пользовался электронной записной книжкой, но я слишком хорошо знаю, что они собой представляют. И мне неплохо известно чувство растерянности и обреченности, охватывающее человека тогда, когда самые нужные ему записи вдруг оказываются недоступными или уничтоженными. Какой бы надежной ни была электроника, бумага является более надежным носителем информации. На нее не влияют севшие батарейки или программные выкидоны. Моя работа очень тесно связана с электроникой, и я прекрасно знаю, на что она порой бывает способна. Так что я предпочитал хранить самое необходимое в этом грошовом блокнотике, а не в дорогом электронном, который может подвести в самый неподходящий момент. В целях же соблюдения секретности достаточно было просто не бросать блокнотик там, где его могут увидеть посторонние. Кроме того, все записи были сделаны моим собственным шифром, разобраться в котором было под силу далеко не каждому. И уж, во всяком случае, не простой продавщице. И меня крайне изумило, когда Синтия подтянула к себе лист бумаги и карандаш, лежащие на столе, и принялась аккуратно переписывать что-то из моего блокнотика. Выражение ее лица в этот момент было такое сосредоточенное, что я не удержался и громко спросил:

— Тебе там все понятно?

Синтия даже не вздрогнула при звуке моего голоса. Вообще отреагировала она на мои слова весьма своеобразно — ни испуга, ни смущения. Она удивленно глянула в мою сторону, на лице явственно проступило выражение досады, и Синтия с видимым сожалением выдвинула ящик стола. Ладошка ее скользнула в ящик и вернулась обратно, сжимая внушительного вида пистолет — изобретение бессмертного Джона Мозеса Браунинга, — снабженный здоровенным глушителем. В ее нежной ручке это смертоносное оружие смотрелось очень неестественно. Что, однако, не делало его менее опасным.

— Прости… — с улыбкой произнесла Синтия и прицелилась прямо мне в голову.

Первой моей реакцией было — умереть от изумления. Но я сдержал свои желания и скатился с кровати на пол. Над головой шпокнул выстрел. Я понял, что Синтия не собирается шутить. Зачем-то ей очень нужно было меня укокошить. У меня же не было ни малейшего желания потакать подобным капризам молодой женщины, и я прямо с пола ударил ногами по стулу, на котором она сидела. Стул вместе с Синтией отлетел к стене. Девушка грохнулась на пол, но тут же вскочила, словно кошка. Лицо ее сделалось сосредоточенным, а рука с пистолетом вмиг нашла себе подходящую цель. В качестве каковой, увы, снова оказалась моя голова.

— Неужели тебе со мной настолько не понравилось?! — поинтересовался я, поднимаясь с пола.

Два пистолетных хлопка привели меня к выводам, что либо Синтия меня не расслышала, либо ей было гораздо интереснее стрелять в меня, чем говорить со мной, либо бедняжка действительно осталась неудовлетворенной.

Вы никогда не пробовали отбирать у молодой красивой обнаженной женщины пистолет, из которого она хочет продырявить вам башку? Ошибаетесь, если думаете, что это очень легко! Особенно когда эта женщина очень спортивного типа и к тому же нисколько не заинтересована в сохранении вашей жизни. Окончательно способен доконать тот факт, что с этой женщиной вы не далее как пару часов назад весьма приятно проводили время в постели. Теперь суммируйте все сказанное и попытайтесь понять те чувства, которые я сам при этом испытывал! Если, конечно, у вас мозги не расплавятся при попытке представить себе голую двадцатилетнюю девчонку, упорно палящую в вас из пистолета…

Мне удалось выбить оружие из ее рук и я, тяжело дыша, спросил уже гораздо проще:

— Ты что, сдурела?

Не знаю, чего я ожидал. Может быть, того, что Синтия скажет мне: «Ах, дорогой! Извини! Я ошиблась!»?! Но моя красавица не стала этого говорить. Она вообще ничего не стала говорить. Она просто врезала мне кулаком по челюсти. Причем с такой силой, что я снова оказался на полу, да при этом еще больно стукнулся затылком о рукоятку ее проклятого пистолета.

В глазах у меня на миг потемнело, но я разглядел, как Синтия рывком выдвигает ящик стола и выуживает оттуда маленький дамский револьверчик — «Корреос» производства денверского оружейного завода.

Сколько их там у нее?! Впрочем, интерес к этому вопросу у меня был чисто академическим. Поскольку я не сомневался в том, что этот ее револьвер хоть и маленький на вид, но не менее смертельный, чем лежащая у меня под головой пушка. К тому же револьвер был без глушителя. То есть Синтия решила меня убить даже ценой привлечения внимания соседей к этому прискорбному для меня событию.

Я быстро запустил руку за голову, схватил пистолет и выстрелил. Мне не хотелось портить ее личико и я прицелился в грудь. Грудь, конечно же, тоже было очень жалко — видели бы вы ее грудь!!! — но куда же мне в таком случае было целиться?!

Хлопок выстрела прозвучал почти бесшумно. Синтия осела на пол и выронила револьвер. Я встал, отшвырнул его ногой под кровать, затем склонился над девушкой и перевернул ее на спину. Глаза Синтии были закрыты, пульс не прощупывался. Под ее левой грудью чернело небольшое пулевое отверстие. Синтия Тейлор была мертва.

Я торопливо оделся. Не потому, что собирался бежать отсюда, просто мне было как-то неловко разгуливать нагишом при трупе. Хотя стесняться женщины, которую всего час назад ты трахал, а меньше минуты назад самостоятельно отправил на тот свет, наверное, не стоило. Затем я приступил, как говорят в жандармерии, к осмотру места происшествия, стараясь при этом оставлять как можно меньше отпечатков пальцев.