Страница 37 из 38
— Ты можешь представить себе, каким может стать мир, если он возьмет начало от этих… кретинов, с которыми мы прилетели? — спросил он.
— Представить? — Форд удивленно поднял брови. — Тут и представлять себе нечего. Мы же его видели.
— Но… — Артур безнадежно всплеснул руками.
— Мы его видели, — повторил Форд. — Спасения нет.
Артур пнул по камню.
— Ты рассказал им о том, что мы узнали? — спросил он.
— М-м-м? — сказал Форд, думая о своем.
— Про Норвегию, — сказал Артур, — и автограф Слартибартфаста в леднике. Ты им рассказал?
— А смысл? — спросил Форд. — Что это может для них значить?
— Что значить? — воскликнул Артур. — Как что значить? Ты прекрасно знаешь, что это значит. Это значит, что эта планета — Земля! Это мой дом! Я здесь родился!
— Родился? — спросил Форд.
— Ну, рожусь.
— Да, через два миллиона лет. Почему бы тебе не сказать им об этом? Пойди и скажи: «Простите, я бы хотел сообщить, что через два миллиона лет я рожусь неподалеку отсюда». Посмотришь, что они тебе ответят. Наверно, загонят тебя на дерево и подожгут его.
Артур проглотил все с несчастным видом.
— Посмотри правде в глаза, — сказал Форд. — Твои предки — это те ушлепки за лесом, а не эти несчастные существа.
Он подошел к человекообразным, равнодушно перебирающим камешки с буквами, и сказал, покачав головой:
— Забирай свой скрэббл, Артур. Он не спасет род человеческий, ибо эти создания не станут человеческим родом. Род человеческий сидит сейчас вокруг камня по ту сторону горы и снимает документальное кино о себе самом.
Лицо Артура сморщилось.
— Но ведь можно же хоть что-то сделать, — сказал он.
Он содрогнулся от жуткого чувства безысходного отчаяния: вот он здесь, на Земле, на планете, которая сначала потеряла в ужасной и нелепой катастрофе свое будущее, а теперь, судя по всему, лишится еще и прошлого.
— Нет, — сказал Форд, — ничего сделать нельзя. Мы не изменим историю Земли. Ты же понимаешь, что это история Земли. Нравится тебе это или нет, но голгафринчане твои предки. Через два миллиона лет их уничтожат вогоны. Пойми, история никогда не меняется, она составляется из кусочков, как пазл. Забавная штука, жизнь, правда?
Он поднял букву «ф» и швырнул ее в росший поодаль куст бирючины, где она попала в сидевшего там молодого кролика. Кролик в ужасе метнулся прочь и мчался до тех пор, пока не налетел на лису, которая съела его, подавилась его костью и сдохла на берегу реки, а позже ее смыло волной.
В скором времени Форд Префект подавил свое самолюбие и завязал отношения с одной девушкой, бывшей на Голгафринче сотрудником отдела кадров, и сильно горевал, когда она скоропостижно скончалась, напившись воды из пруда, в котором плавала дохлая лиса. Изо всей этой истории можно извлечь только одну мораль: никогда не швыряйте букву «ф» в куст бирючины, но, к несчастью, бывают случаи, когда этого не избежать.
Подобно большинству по-настоящему критических моментов в жизни эта цепочка событий прошла совершенно незаметно для Форда Префекта и Артура Дента. Они с грустью смотрели, как один из аборигенов мрачно разбрасывал вокруг себя камешки с буквами.
— Бедный пещерный человек, — сказал Артур.
— Они не…
— Что?
— Ничего, забудь.
Несчастное создание тоскливо взвыло и грохнуло камнем о камень.
— Наверно, для них это просто пустая трата времени, — сказал Артур.
— У, у, угугры, — проворчал туземец и снова грохнул камнем.
— Их обошли в развитии дезинфекторы телефонов.
— Хру, гыр-гыр, гру! — настаивал туземец, продолжая колотить по камню.
— Чего он все колотит по камню? — удивился Артур.
— По-моему, он хочет, чтобы ты снова поиграл с ним в скрэббл, — сказал Форд. — Он показывает на буквы.
— Наверно опять выложил слово «скяопквцдвшцвс», бедняга. Я ему уже сто раз говорил, что в слове «скяопквцдвшцвс» только одно «п».
Туземец стукнул камнем еще раз.
Они заглянули ему через плечо.
Глаза их вылезли на лоб.
Посреди разбросанной кучи букв восемь были выложены ровной и четкой линией.
Они образовывали фразу из двух слов.
Это были слова «Сорок два».
— Грхуух гу гу, — пояснил туземец. Затем он сердито смахнул буквы и отправился валяться под деревом вместе со своим соплеменником.
Форд и Артур уставились сначала на него, а потом друг на друга.
— Это было то, что я думаю? — спросили они один у другого.
— Да, — ответили оба.
— Сорок два, — сказал Артур.
— Сорок два, — сказал Форд.
Артур бросился к аборигенам.
— Что вы хотите сказать нам? — заорал он. — Что это означает?
Один туземец повернулся на один бок и дрыгнул ногами в воздухе, потом перевернулся на другой и заснул. Второй запрыгнул на дерево и принялся бросаться конскими каштанами в Форда Префекта. Что бы они ни хотели сказать, они уже это сказали.
— Ты же сам знаешь, что это означает, — сказал Форд.
— Не уверен.
— Сорок два — это число, которое Глубокомысленный дал в качестве Главного Ответа.
— Да. А Земля — это компьютер, который Глубокомысленный разработал и построил для вычисления Вопроса на Главный Ответ.
— Да, если верить тому, что нам рассказали.
— И органическая жизнь была частью матрицы компьютера.
— Можно так сказать.
— Нужно так сказать. Это значит, что эти туземцы, эти человекообразные являются составной частью программы этого компьютера, а мы с голгафринчанами — нет.
— Но пещерные люди вымирают, и голгафринчане явно намерены занять их место.
— Именно. Понимаешь, что это означает?
— Что?
— Лажа, — сказал Форд Префект.
Артур посмотрел вокруг.
— Да, планета попала ни за что, ни про что, — сказал он.
Форд пораскинул мозгами.
— И все-таки, что-то из этого должно выйти, — сказал он наконец, — ведь Марвин говорил, что видел Вопрос, записанный у тебя в энцефалограмме.
— Но…
— Возможно, он неверен. Или верен, но искажен. В любом случае, если мы сможем его извлечь, это даст нам ключ. Вот только как нам его извлечь?
Они хмуро замолчали. Артур сел на землю и начал срывать травинки, но вскоре понял, что это занятие не в состоянии увлечь его достаточно глубоко. Трава не внушала веры, в деревьях не было смысла, гряда холмов уходила в никуда, будущее казалось узким туннелем, по которому надо ползти на карачках.
Форд возился со своим субэфирным сенсором. Тот молчал. Форд вздохнул и сунул его в сумку.
Артур взял букву из своего самодельного скрэббла. Это была «а». Он вздохнул и бросил ее на землю. Она упала рядом с буквой «п». Получилось «па». Он наугад положил рядом еще пару букв. Это оказались «ж» и «о». По странному совпадению получившееся слово идеально выразило настроение Артура в данный момент. Он удивленно посмотрел на него. Все вышло само собой, по чистой случайности. Его мозг медленно включился на первую передачу.
— Слушай, Форд, — сказал он, — если этот Вопрос заложен в моей энцефалограмме, но неизвестен мне на сознательном уровне, значит, он должен быть где-то в моем подсознании.
— Да, наверно.
— Мне кажется, есть способ извлечь эту подсознательную конструкцию.
— Да?
— Да. Надо ввести какой-то случайный элемент, на формирование которого влияет эта конструкция.
— Например?
— Например, доставать буквы от скрэббла из мешка с закрытыми глазами.
Форд вскочил на ноги и воскликнул:
— Блестяще!
Он достал из сумки полотенце и, ловко завязав пару узлов, сделал из него мешок.
— Совершенно безумная затея, — сказал он, — полная чушь. Но мы так и поступим, потому что это блестящая чушь. Давай, давай!
Солнце почтительно зашло за тучу, и из нее упало несколько грустных дождинок.
Они собрали все буквы, сложили их в мешок и перемешали.
— Отлично, — сказал Форд. — Закрывай глаза. Доставай по одной. Давай, давай, давай!
Артур закрыл глаза и сунул руку в полотенце с камешками. Он порылся в них, вытащил по очереди три штуки и подал Форду. Форд положил их на землю один за другим.