Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 7

По мере того как тускнели горизонты будущего в модернизационной парадигме, на наших глазах в семидесятые и восьмидесятые годы происходила удивительная валоризация памяти и прошлого, что можно считать глобальным феноменом. Обусловленные этим «изменения в восприятии времени, в ориентации нашей деятельности и в осмыслении истории охватываются понятием “темпоральный режим культуры”»[12]. Это понятие подразумевает комплекс культурных постулатов, ценностей и установок, которые, даже не осознаваясь самим индивидуумом, управляют его желаниями, поступками, чувствами и представлениями. Франсуа Артог говорит в этой связи о «régime d’historicité», имея в виду то, как общество позиционирует себя во времени и как оно относится к своему прошлому. Артог называет темпоральным режимом «форму восприятия времени, которое нейтральным образом измеряет и ритмизирует время, а также ритмизирует прошлое как череду значимых структур»[13]. Руководствуясь точкой зрения историка, Артог дает возможность для более широкой перспективы: «Понятие темпорального режима позволяет сравнивать не только историографические концепции, но вообще разные способы отношения ко времени: формы восприятия времени здесь и в иных культурах, сегодня и вчера; способы бытия во времени. <…> Речь идет о видах историчности и о том, как человечество переживает свою историю»[14].

Вопрос о темпоральных режимах открывает возможность сравнительного изучения культурной семантики темпоральных структур и привлекает внимание к культурным предпосылкам, которые в качестве самоочевидных, безальтернативных представлений существуют на уровне бессознательного, а потому служат «имплицитными аксиомами» тем эффективнее, чем реже становятся предметом рефлексий и дискуссий. Понятие темпорального режима ставит вопрос не только об историчности времени, но гораздо шире – о «культурализации» такой темы, как время. Мысль об особом вкладе культуры в форматирование времени далеко не тривиальна, ибо в рамках модернизационной парадигмы время трактуется не как продукт культуры, а как некая абстракция, недоступная для человеческих манипуляций, чисто объективное свойство, подчиняющееся собственной имманентной логике. Именно близость к новейшей измерительной технике и естественным наукам сделала время столь характерным явлением Модерна, находящимся к тому же вне сферы саморефлексии и самоисторизации.

Темпоральные режимы древних культур сходятся в том, что прошлое занимает в них привилегированное положение, легитимируя нормативные основы настоящего и будущего. Темпоральный режим Модерна[15] порывает с этими традиционными формами темпоральных режимов. Это приводит к революционному преобразованию темпоральной культуры, обусловившему ценностный сдвиг от старого к новому, от знакомого к неизвестному, от состоявшегося к зарождающемуся и грядущему. Расслоение времени в виде ценностной поляризации старого и нового служит само по себе симптомом этого темпорального режима, который изменяет восприятие времени и представление о смысле истории. В дальнейшем я подробно рассмотрю генезис этого темпорального режима, его характерные особенности и последствия. Темпоральный режим является единым фундаментом для целой эпохи и одновременно общей крышей для культурных акций, скриптов и интерпретаций, поэтому, чтобы исследовать темпоральный режим Модерна, необходимо рассмотреть материалы не только одного из дискурсов (например, историографического дискурса), но и совокупность всех проявлений этого темпорального режима в различных сферах культуры. Лишь после того, как он предстанет перед нами не только в качестве теоретической конструкции, но и в виде культурной модели с ее конкретикой, можно оценить его историческое значение и выполнить дифференцированное описание.

Что последовало за темпоральным режимом Модерна? Почему и при каких обcтоятельствах он дошел до своего предела, утратил легитимирующие обоснования и убедительную силу? Какие из его элементов сохраняют свою значимость, какие упразднились в ходе дальнейшей переориентации? Что означает отход от темпорального режима Модерна для темпоральной переориентации и новых предпосылок нынешней культуры? Об этих и других вопросах пойдет речь в нижеследующих главах, где вначале будет охарактеризован темпоральный режим Модерна, далее – исследована симптоматика его кризиса и, наконец, критически рассмотрены предложения по необходимой корректировке.

1. Время и Модерн

Время и эпоха Модерна тесно взаимосвязаны. На центральное значение времени для Модерна и модернизации указывает их положительная коннотация с такими понятиями, как движение, изменение, эволюция, преобразование, обновление, прогресс. Время всегда ассоциировалось с движением и переменами, а вот радость преобразования представляется новым явлением, характерным именно для эпохи Модерна. Один из постулатов Модерна состоит в том, что изменения и преобразования рассматриваются не в качестве проблемы, а как первичный и важнейший ресурс культуры. Положительная оценка времени и связанная с этим динамизация культуры обусловили появление новых позиций и оппозиций. Статья Ханса Ульриха Гумбрехта «Современный, Современность (Modern, Modernität, Moderne)» в «Словаре основных исторических понятий»[16] выделяет три такие позиции или оппозиции. Модерн подразумевает:

1. Позицию настоящего по отношению к чему-то предшествующему или прошедшему.

2. Характеристику некой вещи или явления как чего-то «нового» в противопоставлении «старому».

3. Ощущение эфемерного и преходящего по сравнению с устойчивым и длительным.

Первый аспект относится к сознательному позиционированию себя в настоящем, которое становится эмфатическим переживанием нового с его постоянным отмежеванием от теряющего свою актуальность прошлого. Второй аспект указывает на противопоставление актуальное/прошлое посредством диалектической пары понятий новое/старое. Далее мы подробнее остановимся на том, что темпоральная концепция Модерна представляет собой механизм, который продуцирует как новое, так и старое. Центральное место в этом процессе отводится культурному императиву инновации. Новизна – это различительный признак, нуждающийся в сравнении для своего проявления. Тем самым продуцирование «нового» не может не сопровождаться продуцированием «старого». Содержанием третьего аспекта, сформулированного Гумбрехтом, является ускорение времени и динамизация как специфическое восприятие Модерна. Таким образом, Модерн означает прежде всего интенсификацию восприятия времени, темпоральную рефлексию и темпоральную рациональность в условиях форсированных перемен.

Модерн связан для Гумбрехта с актуальностью, новизной, стремительной изменчивостью; все эти ассоциации подчеркивают новое содержание времени. Модерн видит свое отличие от прошлого в том, что оставляет позади темпоральные концепты других культур и прежних исторических эпох, считая своей абсолютной основой физикалистскую концепцию времени в виде «стрелы» – необратимого линейного вектора. Модерн подчиняет себя диктату времени, текущего сквозь все события непрерывно, равномерно и необратимо, из-за чего эти события делаются хронологически измеряемыми[17]. Решающим фактором Нового времени является то, что оно полностью абстрагируется от естественных процессов и человеческих деяний. Время становится объективной категорией в строгом смысле этого слова, оно неподконтрольно человеку и недоступно для его манипуляций. Физикалистская концепция времени и ее универсальность служат открытием Новой истории. Культура Модерна зиждется на этой физикалистской концепции времени, освобожденной от привязки к человеческим ритмам и смыслам, и руководствуется ею. Однако, как будет показано далее, при всей своей объективности физикалистская концепция времени нагружается культурными смыслами, ценностями и императивами, специфическими для Модерна. Поэтому правильнее говорить, что Модерн по-своему культурализирует физикалистскую концепцию времени.

12

Хартмут Роза говорит об «историко-культурном режиме времени», см.: Hartmut Rosa. Jedes Ding hat keine Zeit? Flexible Menschen in rasenden Verhältnissen // Vera King, Benigna Gerisch (Hgg.). Zeitgewi

13

François Hartog. Time, History and the Writing of History: the Order of Time // Rolf Torstendahl und Irmline Veit-Brause (Hgg.). History Making. The Intellectual and Social Formation of a Discipline. Stockholm: Almqvist and Wiksell, 1996. P. 95–113. Здесь – P. 96.

14

François Hartog. Time and Heritage // Museum International. Bd. 57/3. September 2005. P. 7–18. Здесь – P. 8.

15

Бруно Латур говорит, что слово «модерн» означает новый режим, ускорение, перелом, революцию времени. Bruno Latour. Wir sind nie modern gewesen. Versuch einer symmetrischen Anthropologie. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 2008. S. 18. Здесь – S. 8.

16

Словарь основных исторических понятий: Избранные статьи: В 2 т. Т. 1 / Пер. с нем. К. Левинсона. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 241–296. Здесь – С. 245–246.

17

Günter Dux. Das historische Bewusstsein der Neuzeit. Anthropologie als Grundlagenwissenschaft // Saeculum. 1988. № 39. S. 82–95.