Страница 26 из 27
По ступеням с самого верха стали спускаться девять оставшихся джанкойан одоран.
Глава 14. Ах, наша свадьба, пела и плясала...
Хоровод разбился на мелкие группы. Меня оставили одну и в самом центре. Но я не танцевала. Чертова глина высохла, и каждое движение отзывалось болью.
Остальные танцевали, превозмогая эту боль. Скорей всего, у этого преодоления боли тоже имелся свой ритуальный смысл, но мне было не до того.
Я все еще не могла говорить.
Музыка, ну или по крайней мере то, что они принимали здесь за музыку, становилась все громче. Страх проникал под кожу, добирался ледяными тисками до сердца. Когда хоровод вышвырнул меня в центр арены, оставив одну, мой ужас настиг такого пика, что, казалось, меня сейчас вырвет от страха.
Я согнулась пополам, но вместо этого заорала изо всех, какие у меня только оставались, во всю мощь разработанных спортом легких.
Ни звука.
Я не издала ни звука.
Мои ноги подкосились. Это как, насовсем? Или, как у Русалочки, все пройдет, если в ближайшие три дня меня поцелует влюбленный принц?
А если насовсем?...
А что такое "насовсем" этим вечером? Только дождаться, когда выбор будет сделан. А затем костер, на котором я даже не смогу орать.
Кто-то коснулся моего плеча.
Я подняла глаза. Надо мной стояла Зурия и она протягивала мне глиняную чашу. Я осушила ее залпом.
Жидкость по вкусу напоминала холодный суп-пюре со шпинатом. Первая еда за эти дни с более-менее привычным вкусом. Я вернула ей пустую чашу и попыталась объяснить жестами, что хочу еще.
Жестами. От осознания того, что теперь я могу изъясняться так до конца жизни, едва не навернулись на глазах слезы. Но я взяла себя в руки. Частично.
Зурия забрала пустую тару и покачала головой. Больше, мол, не положено. И ушла, оставив меня одну, в центре беснующихся в хороводе девушек. Им тоже подносили еду, такие же чаши, выпивая свою порцию, они снова принимались за танцы.
Я по-прежнему сидела на полу. Сил подняться не было. Апатия достигла невероятных размеров.
Через мельтешение танцующих я рывками, как смена кадров в старом кино, видела джанкойан одоран. Им подносили еду в блестящих широких чашах, в боках которых сверкали драгоценные камни. Они пили и глядели на девушек.
Я в наглую рассматривала их, ведь сидела ниже уровня их глаз. А в каждом из них... Ну, в них было от двух метров и выше. Баскетбольная команда, как на подбор.
Они отличались друг от друга. Кто-то, особенно более щуплый паренек, сразу видно, моложе остальных, глядел на девушек с азартным вожделением. Он слегка двигался в такт с музыкой, и если бы не приличия ритуала, он точно устремился бы на танцпол первым.
Всадник, третий потомок Асгейрр, который выдал с потрохами Эйдера Олара стоял в окружении двух других потомков. Они были немногим старше тех, что сбились вокруг щуплого любвеобильного паренька. Отчего-то сразу становилось понятным, что это не первое их сватовство.
Вдруг я перехватила взгляд одного из них.
Он стоял справа от Асгейрра, высокий, ему пришлось чуть нагнуться, чтобы разглядеть меня на полу за лесом танцующих. Он пригубил чашу с прищуром, не сводя с меня глаз.
А я? Ну а что делают девушки, когда на них смотрит парень?
Тут же отвернулась, конечно. Подождала пару секунд и тут же из-за плеча, как бы исподтишка, сама стала наблюдать за ним.
Он молча выслушивал то, что ему говорил Асгейрр. Похоже, от черного всадника не ускользнул тот факт, что меня заметили, и теперь он в красках объяснял, кто я такая и при каких обстоятельствах он меня повстречал.
Черт. Черт. Черт.
Ну, кого я обманываю? Неужели я рассчитываю пережить эту ночь? Я мало того, что сижу на полу, сгорбившись, вся перемазанная высохшей грязью, так я еще и немая с этой минуты.
Я с кряхтением поднялась. Пол под ногами качнулся. Это что-то новенькое.
В глазах двоилось, и танцовщиц теперь было в два раза больше. Опа, а супчик-то был не со шпинатом.
Я сделала пару шагов, но меня качало так, что я остановилась вцепившись во что-то, что вдруг стало мне опорой. Это была чья-то рука. Твердая, как камень. Я подняла глаза. Уставилась на ожерелья на обнаженной мужской груди.
Глаза пришлось поднять еще чуть выше. Там была светлая, чуть рыжеватая борода. Где же у тебя глаза?
Глаза оказались еще выше. Со мной такого еще не случалось - мне пришлось запрокинуть голову. Вот это рост!
Глаза у мужчины были интересные - настолько светло-карие, что казались почти желтого, янтарного цвета. Правильный ровный нос, светлые нахмуренные брови и темно-русые волосы, обхваченные ремешком на затылке. Но я не видела его целиком, сколько ни смотрела. Мой взгляд тут же терял фокус, стоило ему остановиться на чем-то. Если я видела глаза, то не видела остального лица. Если переводила взгляд на брови, то теперь больше ничего не существовало, кроме них. Даже немного жаль. Там явно было на что посмотреть, но супчик со шпинатом делал свое дело.
Я не понимала, это мы танцуем или меня просто шатает? Попыталась танцевать, но сделалось только хуже. Факелы разгорелись с невообразимой яркостью, я невероятно четко видела его лицо, каждую волосинку в бороде и усах над верхней губой. Каждую складку возле уголков глаз, когда он улыбался.
А он улыбался.
Понятия не имею, почему. А мне очень хотелось знать, чем я рассмешила его, потому что его хотелось смешить, хотелось с ним говорить, ну и всякое тоже хотелось.
Кажется, он говорил что-то, я не слышала. Кажется, я даже что-то отвечала и в этот миг у меня был голос, хотя его совершенно точно не было, но он звучал в моей голове и этого было достаточно.
Встретить мечту своей жизни и не быть способной сказать ему об этом? Спасибо, Мироздание, ты умеешь удивлять.
Потом он протянул мне свою тяжелую, украшенную камнями чашу. Я поняла, что испытываю невероятную жажду и с жадностью отпила... простую воду.
В голове тут же прояснилось. Удивительно как скоро. Как будто эта вода сняла какое-то заклинание.
Мужчина спросил меня о чем-то. Он поддерживал меня за талию, я чувствовала его руку и то, что сама прижимаюсь к нему едва ли не всем телом. Когда я сделала шаг в сторону, он рассмеялся.
Похоже, он спрашивал, в порядке ли я, и теперь понял, что раз я больше не прижимаюсь к нему, то, видимо, мне лучше.
Господи. Меня что, выбрали? Меня действительно выбрали?
Мы стояли у трибун. Арена пустовала, но недолго. На смену танцующим девушкам пришли служители огня.
Девушки стояли поодаль, рядом с другими джанкойан одоран. А те, кого не выбрали, стояли живые-здоровые с другой стороны арены. Они не выглядели опечаленными или испуганными и уж по их лицам точно нельзя было сказать, что они вот так, со спокойствием пассажиров, ожидающих автобус, коротают минуты до костра, котором их и сожгут.
Может быть, я неправильно поняла Эйдера Олара? Может быть, есть вероятность, что я ошиблась?
Но тогда почему жрецы берутся за руки, зачем они вообще здесь?
Небо светлело, целая ночь прошла почти незаметно для меня. Я снова покосилась на мужчину рядом с собой. Как током, меня ударило осознание, что я стою рядом с ним в одной только набедренной повязке.
Аккуратно, стараясь двигаться куда как более незаметно, я прикрылась распущенными волосами. И тогда же, опустив взгляд, чтобы убедиться, что волосы прикрыли грудь, я поняла, что и он сам стоит рядом со мной в такой же набедренной повязке, только куда более богатой на вид, чем моя.
О боже. Дай мне сил.
Мы танцевали? Это было или я придумала? Что они, проклятье, добавили в это зеленое варево, что мне память отшибло?
А мы все еще стояли. В тишине. Как и жрецы в центре арены ждали чего-то еще.
И тогда с лестницы донесся топот. Кого бы мы ни ждали, они здесь.
Я вскрикнула. Хотела бы вскрикнуть, но, наверное, просто осталась с разинутым буквой "О" ртом. По коже побежали мурашки. Я задрожала от холода.