Страница 2 из 5
- Начальник дороги, его заместители! - восторженно восклицал он вслух и улыбался, и через некоторое время вновь восклицал:
- А вдруг здесь был сам Лев Троцкий!.. Вообще!..
По документальным фильмам он ясно представлял себе Льва Давидовича в кожаной куртке, подумал о жестокости, с которой тот насаждал дисциплину в рядах красных бойцов - дрожь прошла по спине; а вот начальник дороги был в его воображении как две капли воды похож на теперешнего и в такой же генеральской форме.
- Вот почему у нас так много пустых комнат, что даже мне дали отдельный кабинет! - пришёл к важному выводу Василий Васильевич. - Интересно, а что было в моём кабинете тогда?.. Наверно, всё было не так, делали перепланировки... иначе где же был кабинет начальника дороги с огромным залом для заседаний? - задавал себе вопросы Василий Васильевич и не находил ответов.
С непривычки от напряжённых мыслей к концу дня немного заболела голова; уходя домой, положил в портфель экземпляр газеты, чтобы показать жене и тёще. Дома заметка тоже произвела впечатление, но не такое сильное, как ожидал Василий Васильевич. Самое время рассказать о том, как Василий Васильевич женился и немного о его семье. Женился он как-то естественным образом: директриса средней школы (которая принадлежала, конечно, дороге) прислала однажды заявление, в котором указала, что в одной из классных комнат в углу промок почему-то потолок; с этим заявлением, на котором красовалась резолюция начальника службы, Василий Васильевич пришёл в школу, где и познакомился со своей будущей супругой: за ней была закреплена комната с промокшим потолком. Осмотрев потолок, Василий Васильевич залез на чердак и там обнаружил, что крыша в одном месте прохудилась, но была ещё вполне ремонтно пригодной. Василий Васильевич доложил об этом директрисе и учительнице, обещал срочно прислать кровельщика дядю Лёшу, чтобы тот починил кровлю. На учительницу Василий Васильевич сразу обратил внимание: она была на средней высоты каблучках чуть ниже его самого ростом, молода, как и сам Василий Васильевич тогда, свежа и, можно сказать, привлекательна; у Василия Васильевича неожиданно возникла мысль о женитьбе, чтобы доказать этой строптивой Любочке, что и он не хуже других; присматриваясь к Надежде Ивановне, так звали эту учительницу начальных классов, Василий Васильевич старался угадать реакцию Любочки на свой выбор; зайдя к учительнице после окончания ремонта, чтобы взглянуть на высохший и побелевший потолок, Василий Васильевич уже принял решение... пригласил учительницу в кино. Так начались их отношения, которые скоро и закончились законным браком. Василий Васильевич был женой доволен, никогда не сожалел о своём решении, она была настоящая хозяйка в доме, имела довольно покладистый характер; Любочка отнеслась к его выбору совершенно равнодушно: никаких признаков зависти или ревности на её лице он ни разу не заметил. "Наверно, она никогда меня и не любила", - сделал для себя неутешительный вывод Василий Васильевич. А Надя ровно через год после свадьбы родила дочь, точь-в-точь свою копию, но с характером стеснительным и упрямым от отца; назвали девочку Лизой в честь покойной матери Василия Васильевича. Надя к своей работе в школе относилась очень ответственно, кроме того отличалась природной медлительностью, поэтому в доме почти постоянно стала жить тёща Миля Александровна, пенсионерка, в прошлом учительница той же школы: она готовила и занималась с Лизой, освободив дочь, как она выражалась "от быта". Василий Васильевич к тёще относился спокойно, хотя её решительные заключения и поучения ему часто не нравились, но ради мира в семье он заставлял себя сдерживаться и не возражать. Вот и сегодня после того, как Василий Васильевич достал газету и прочитал вслух заметку, потом высказал свои соображения и излил эмоции по поводу давно минувших событий, тёща первая взяла слово и со свойственной ей решительностью заявила:
- Ты, Вася, о Троцком не заикайся, чтобы не нажить на свою голову неприятностей: он фигура противоречивая, неоднозначная, как-никак был убит нашими спецслужбами, и потом это твои домыслы, я, например, никогда за свою жизнь ничего не слыхала, чтобы он у нас когда-то бывал, да это и не имеет никакого значения. А сообщение в вашей газете, действительно, интересное, я думаю, здание заслуживает того, чтобы на нём повесить мемориальную доску. Займись, пока другие не догадались, дело важное, политическое, возможно, тебя заметят и повысят в должности: сколько можно считать твои копейки.
Программное заявление тёщи фактически не обсуждалось; Надя всегда и во всём была согласна с матерью, даже в случаях, когда та была явно не права: авторитет матери был непререкаемым; Лиза в то время ещё была маленькой, в разговор взрослых если и вступала, то только со своими проблемами, и сейчас она принесла свою старую куклу без правой руки и отдельно руку, чтобы Василий Васильевич занялся починкой её Настеньки. Пришивая кукле руку, Василий Васильевич думал о словах тёщи: конечно, замечание относительно его невысокого оклада было не из приятных, но не было новым, напротив, под влиянием подобных речей тёщи он безуспешно пытался уже вступить в партию, без членства в которой продвижение по службе было крайне затруднительным. Сам Василий Васильевич ещё в армии мог вступить в партию и тогда начинал этот процесс, но из-за сущего пустяка, неумного замечания секретаря парторганизации в его адрес, вдруг обиделся на всю партию, заупрямился и вышел из этого процесса. Он тогда был секретарём комсомольской организации подразделения и наивно полагал, что его кто-то будет уговаривать, но этого не произошло. От этого случая у Василия Васильевича осталось неприятное воспоминание, как о допущенной им самим грубой ошибке, поэтому о вступлении в партию он больше не хотел думать, если б ни тёща, которая однажды, как всегда решительно, поставила перед ним вопрос ребром:
- У тебя, Вася, есть противоречия с советской властью?
- Нет, кажется, - ответил Василий Васильевич, подумал и добавил, - и никогда не было.
- Тогда вступай в партию, будешь в первых рядах строителей коммунизма! - заключила тёща, хотя сама она была почему-то беспартийная.
Конечно, о коммунизме говорили просто так, никто уже в него не верил, в то время партийную программу, в которой были указаны конкретные сроки построения коммунизма, сравнительно недавно заменили новой без обозначения сроков. Партийные вожди и простые люди жили как-то по инерции: устраивали свои жизни и своих детей, приспосабливаясь к обстоятельствам, поэтому часто думали одно, а говорили то, что соответствовало этим обстоятельствам. Василий Васильевич прекрасно всё это видел и знал, поэтому нашёл совет тёщи разумным. Он обратился к парторгу, тот направил его к секретарю партбюро, который после небольшой беседы дал Василию Васильевичу образец, по которому и было им написано заявление о вступлении, нашли рекомендующих, и дела, казалось бы, потихоньку пошли. Но на протяжении полутора лет каждые полгода трое партийных рабочих переписывали ему свои рекомендации в партию (рекомендации были действительны в течение шести месяцев), а эта процедура бюрократически муторная, требующая предельной аккуратности и внимательности, напоминала школьный урок чистописания: приходилось переписывать иную бумагу не один раз, что для малограмотных людей было своего рода пыткой, и они каждый раз умоляюще смотрели на Василия Васильевича, чтобы он усовестился и отказался от этой затеи. В то время в КПСС был период "исправления классового состава партии", когда рабочие принимались практически без ограничений, приём инженерно-технических работников (ИТР) ставился в зависимость от количества принятых рабочих в соответствии с назначенным процентом. Рабочие не охотно шли в партию, не видя себе никакой выгоды, кроме, пожалуй, одной: партийных не забирали в вытрезвитель и вообще относились к этой слабости с пониманием, но зато они должны были посещать собрания, политзанятия, другие мероприятия и ещё платить членские взносы. По этой причине приём ИТР был крайне проблематичным, хотя некоторые, наиболее упёртые, всё-таки добивались своего и вступали, Василий Васильевич тоже надеялся, но надежды каждые полгода уменьшались. И вот теперь, тёща права, у него может появиться шанс: мемориальная доска могла стать пропуском: в порядке исключения, Василий Васильевич это знал, ИТР в партию принимали. С чего начать? Сделать доску могли только в одном месте, в железнодорожных мастерских, но это, действительно, дело политическое и идти, Василий Васильевич чувствовал это, в эти мастерские надо было каким-то особенным путём. Василий Васильевич вспомнил своего школьного друга, с которым они и в армии служили в одной роте, Витю Мохнанова, человека хитрого и расчётливого, который был давно партийным, он вступил в партию как раз в тот момент, когда наш герой заупрямился, и теперь занимал на станции какую-то прибыльную должность, но перед Васей не задавался, не раз советовал ему хорошие выходы из возникавших жизненных ситуаций. Кстати сказать, и женитьба Василия Васильевича произошла под влиянием Вити, который знал с ранней юности о неудачной любви Василия Васильевича, и много раз советовал ему выбросить Любочку из головы.