Страница 15 из 16
Сам Керенский во время революции описывал свою деятельность в Государственной думе как постоянную борьбу с врагами народа: «Пять лет я боролся с этой кафедры против старой власти и обличал ее. Я знаю врагов народных и знаю, как с ними справиться», – заявил он в своей, уже упоминавшейся, важной политической речи 26 марта, выступая в солдатской секции Петроградского Совета[130].
Молодой юрист быстро стал главным оратором фракции трудовиков, а потом и ее неформальным руководителем. Стремительный взлет Керенского, по-видимому, мог вызвать опасения некоторых ветеранов Трудовой группы. Арманд отмечала, что не всем ее членам нравилось подобное положение, не раз обсуждались ими планы борьбы с «эсеровским засильем», но авторитет Керенского якобы делал это невозможным: «…сила его покоряла естественно, без напряженья»[131].
Выступления Керенского в Думе не походили на деловые речи парламентариев, концентрирующих свое внимание на обсуждении бюджета и кропотливой законотворческой работе. С думской трибуны, как и в суде, он страстно обличал режим и его «слуг». Керенский и адресовал свои речи не депутатам и министрам, а всей стране. Выступления молодого депутата были яркими, эмоциональными, порой вызывающими. Стиль поведения Керенского в Думе не всегда соответствовал идеалу парламентской корректности. Чиновник, наблюдавший за ходом заседаний, сообщал: «…председатель Думы не реагировал на свист, раздавшийся в заседании… по адресу представителя правительства, хотя все видели, что свистел член думы Керенский»[132]. Неудивительно, что молодой депутат воспринимался как левый enfant terrible Думы[133].
Правые депутаты резко реагировали на пылкие выступления Керенского, нередко возникали скандалы. Председательствующие прерывали оратора, лишали слова, а иногда и исключали на несколько заседаний; репутация нарушителя спокойствия порой придавала непредвиденное значение самым невинным словам Керенского. Шутили, что любые слова депутата, даже его официальное обращение к коллегам: «Господа члены Государственной думы», вызывали немедленную реакцию председательствующего: «Член Думы Керенский, делаю вам первое предостережение». Арманд же с гордостью писала о вызывающем поведении депутата и о той реакции, которую оно порождало[134]. В радикальных кругах такой стиль повышал авторитет Керенского. Неудивительно, что его речи были фактором, провоцирующим конфликты, которые становились важными информационными поводами. Думские журналисты, охотившиеся за сенсациями, часто их освещали; Керенский превращался в наиболее цитируемого левого депутата. Его влияние росло, подчас он председательствовал на заседаниях фракции трудовиков, а с 1915 года стал и официальным ее лидером[135].
Порой Керенский воспринимался как наиболее яркий и известный представитель левых в Думе. Руководитель фракции меньшевиков Н. С. Чхеидзе не был талантливым оратором, способным увлечь коллег и приковать к себе внимание журналистов. К тому же приверженность марксистской ортодоксии мешала Чхеидзе вступать в тактические переговоры с «буржуазными» группировками, и энергичный Керенский вел их от имени двух левых фракций. Это также способствовало укреплению его авторитета.
Не всем нравился «театральный» стиль выступлений депутата Думы, не соответствовавший традиционным представлениям о парламентских речах солидных законодателей. Сенатор Н. Н. Таганцев впоследствии вспоминал «демагогические» выступления Керенского, причем не отказывал депутату в ораторском даре, но считал его талантом «чисто митингового характера»[136]. Однако в 1917 году как раз такой стиль выступлений и был востребован, именно такие речи с энтузиазмом воспринимались на огромных митингах. Леонидов восхвалял характерную ораторскую манеру Керенского: «В думских речах теперешнего министра вы не найдете филигранной отделки, в них нет специфических ораторских построений, все это сказано экспромтом; это не речи в том узком смысле, в каком они обычно понимаются; это вопли мятущегося, истекающего кровью сердца – большого и пламенного сердца истинного народного трибуна»[137].
Популярный в радикальных кругах депутат приглашался на различные совещания, собрания и конференции; это отражало рост его известности и влияния. В 1913 году он был избран председателем IV Всероссийского съезда работников торговли и промышленности[138]. Председательство радикального адвоката в собрании подобного рода вызвало насмешливые комментарии со стороны правых. В Думе Н. Е. Марков (Марков-второй) в свойственной ему манере заявил: «Депутат Керенский, насколько мне известно, да и вам тоже, адвокат, – во всяком случае, не приказчик; может быть, приказчик еврейского кагала, но это в переносном смысле… Разве можно во всем обществе малообразованных людей допустить пропаганду господ Керенских?»[139] Но в радикальных кругах подобные выступления ненавистных черносотенцев лишь умножали славу молодого лидера фракции трудовиков. Многие же жители страны воспринимали Керенского как своего защитника: он получал немало писем от «маленьких людей», которые направляли ему жалобы, разоблачали злоупотребления и несправедливости, надеясь на его заступничество[140].
Керенский продолжал участвовать в нелегальных и полулегальных предприятиях. За депутатом пристально следила полиция, его досье в Департаменте полиции пухло, информаторов внедряли в ближайшее его окружение. В 1913 году Керенский участвовал в работе «Петербургского коллектива» эсеров. Парижская агентура Охранного отделения даже сообщала, что он якобы принадлежал к руководству партии – входил в состав Центрального комитета. Эта информация не соответствовала действительности, однако она позволяет составить представление об отношении к Керенскому со стороны руководства Министерства внутренних дел. В действительности депутат отклонил предложение эсеров быть их представителем в Думе, его целью было политическое объединение всех народнических групп. Однако эти полицейские материалы были опубликованы в 1917 году сторонниками Керенского; читатели же данной публикации могли получить преувеличенное представление о масштабах деятельности политика до революции, что в тех условиях способствовало укреплению его авторитета[141].
Накануне мировой войны, 23 июля 1914 года, Керенский был задержан в Екатеринбурге во время неразрешенного властями собрания местных учителей. От ареста его спасла депутатская неприкосновенность[142]. Нелегальная деятельность Керенского была связана с немалым риском, однако члена Думы защищал парламентский иммунитет.
Примерно в то же время (в 1911 или 1912 году) молодого политика пригласили вступить в «Великий Восток народов России», тайную организацию, созданную в 1910 году на основе масонских лож, существовавших ранее[143]. Роль Керенского в этой организации была велика: вскоре он стал членом Верховного Совета лож, а в 1916 году был секретарем Верховного Совета (возможно, он исполнял эту должность и в начале 1917 года). Один из исследователей истории масонства даже пишет об «организации Керенского», отделяя тем самым «Великий Восток народов России» от русского масонства предыдущего периода[144].
130
Сын Великой Русской Революции Александр Федорович Керенский. С. 9.
131
Арманд Л. Керенский. С. 4–5.
132
Донесения Л. К. Куманина из министерского павильона Государственной Думы, декабрь 1911 – февраль 1917 года // Вопросы истории. 2000. № 1. С. 12–13; № 3. С. 4.
133
Хин-Гольдовская Р. М. Из дневников 1913–1917 // Минувшее: Исторический альманах. СПб., 1997. Вып. 21. С. 576.
134
Арманд Л. Керенский. С. 4.
135
Александр Федорович Керенский (По материалам Департамента полиции). С. 38, 39.
136
Таганцев Н. Н., сенатор. Из моих воспоминаний (Детство. Юность) // 1917 год в судьбах России и мира: Февральская революция (От новых источников к новому осмыслению). М., 1997. С. 246.
137
Леонидов О. Вождь свободы А. Ф. Керенский. С. 5.
138
Керенский был делегатом от Вольского общества приказчиков (он сам предложил свою кандидатуру и письменно подтвердил готовность уплатить членский взнос, необходимый для вступления в общество). См.: Государственный архив Саратовской области. Ф. 53. Оп. 1 (1913). Д. 3. Л. 202–202 об.
139
Правые партии: Документы и материалы / Сост., авт. предисл., введ. и коммент. Ю. И. Кирьянов. М., 1998. Т. 2: 1911–1917 гг. С. 349–350.
140
ГАРФ. Ф. 1807. Оп. 1. Д. 244.
141
Александр Федорович Керенский (По материалам Департамента полиции). С. 9; Kerensky A. The Crucifixion of Liberty. Р. 163; Abraham R. Alexander Kerensky. P. 52, 64.
142
Александр Федорович Керенский (По материалам Департамента полиции). С. 11; Kerensky A. The Crucifixion of Liberty. Р. 173–174.
143
В мемуарах и исследовательской литературе она часто без оговорок именуется масонской, так ее именовал и сам Керенский (см.: Керенский А. Ф. Россия на историческом переломе: Мемуары. М., 1993. С. 61–65). Вместе с тем «Великий Восток народов России» не походил на большинство лож «свободных каменщиков»: в него, например, принимались женщины, там почти отсутствовали мистические ритуалы, не слишком много времени уделялось обсуждению философско-этических проблем. Организация была прежде всего надпартийным элитарным объединением, целью которого являлось изменение политической системы России, низвержение самодержавного строя. Вот почему известный исследователь этой организации В. И. Старцев часто использовал в ее отношении термин «политическое масонство» (несколько текстов ученого, посвященных данной теме, собраны в книге: Старцев В. И. Тайны русских масонов). Термин «политическое масонство» нельзя назвать вполне удачным: «вольные каменщики» в разные времена и разными способами стремились влиять на власть, поэтому «неполитическое» масонство было скорее исключением. В то же время термин Старцева справедливо указывает на специфику «Великого Востока народов России» по сравнению с иными масонскими организациями.
144
Smith N. Political Freemasonry in Russia: A Discussion of Sources // The Russian Review. 1985. Vol. 44. No. 2. P. 158.