Страница 14 из 26
Белый день*
Камень лежит у жасмина.Под этим камнем клад.Отец стоит на дорожке.Белый-белый день.В цвету серебристый тополь,Центифолия, а за ней —Вьющиеся розы,Молочная трава.Никогда я не былСчастливей, чем тогда.Никогда я не былСчастливей, чем тогда.Вернуться туда невозможноИ рассказать нельзя,Как был переполнен блаженствомЭтот райский сад.1942«Немецкий автоматчик подстрелит на дороге…»*
Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,Осколком ли фугаски перешибут мне ноги,В живот ли пулю влепит эсэсовец-мальчишка,Но все равно мне будет на этом фронте крышка.И буду я разутый, без имени и славы,Замерзшими глазами смотреть на снег кровавый.1942«Я много знал плохого и хорошего…»*
Я много знал плохого и хорошего,Умел гореть, как воск, любить и петь,И наконец попал я в это крошево.Что я теперь? Голодной смерти снедь.Судьба права: не мне, из глины взятому,Бессмертное открыто бытие,Но – боже правый! – горько мне, крылатому,Надеяться на слепоту ее.Вы, пестуны мои неосторожные,Как вы меня забыть в беде могли?Спасибо вам за крылья ненадежные,За боль в плечах, за белизну в пыли,За то, что ни людского нет, ни птичьегоНет заговора, чтобы вкось иль ввысьНа островок рвануться, и достичь его,И отдышаться там, где вы спаслись.1942«Чего ты не делала только…»*
Чего ты не делала только, чтоб видеться тайно со мною…Тебе не сиделось, должно быть, за Камой, в дому невысоком,Ты по́д ноги стлалась травою, уж так шелестела весною,Что боязно было: шагнешь — и заденешь тебя ненароком.Кукушкой в лесу притаилась и так куковала, что людиЗавидовать стали: ну вот, Ярославна твоя прилетела!И если я бабочку видел, когда и подумать о чудеБезумием было, я знал: ты взглянуть на меня захотела.А эти павлиньи глазки́ — там лазори по капельке былоНа каждом крыле – и светились… Я, может быть, со́ свету сгину,А ты не покинешь меня, и твоя чудотворная силаТравою оденет, цветами подарит и камень, и глину.И если к земле присмотреться, чешуйки все в радугах. НадоОслепнуть, чтоб имя твое не прочесть на ступеньках и сводахХоро́м этих нежно-зеленых. Вот верности женской засада:Ты за́ ночь построила город и мне приготовила отдых.А ива, что ты посадила в краю, где вовек не бывала?Тебе до рожденья могли терпеливые ветви присниться,Качалась она, подрастая, и соки земли принимала.За ивой твоей довелось мне, за ивой от смерти укрыться.С тех пор не дивлюсь я, что гибель обходит меня стороною:Я должен ладью отыскать, плыть и плыть и, замучась, причалить,Увидеть такою тебя, чтобы вечно была ты со мною,И крыл твоих, глаз твоих, рук – никогда не печалить.Приснись мне, приснись мне, приснись, приснись мне еще хоть однажды.Война меня потчует солью, а ты этой соли не трогай,Нет горечи горше, и горло мое пересохло от жажды,Дай пить, напои меня, дай мне воды хоть глоток, хоть немного.1942«Если б ты написала сегодня письмо…»*
Если б ты написала сегодня письмо,До меня бы оно долетело само,Пусть без марок, с помарками, пусть в штемпелях,Без приписок и запаха роз на полях,Пусть без адреса, пусть без признаний твоих,Мимо всех почтальонов и почт полевых,Пусть в землянку, сквозь землю, сюда, – все равноДо меня бы само долетело оно.Напиши мне хоть строчку одну, хоть однуПтичью строчку из гласных сюда, на войну.Что письмо! Хорошо, пусть не будет письма,Ты меня и без писем сводила с ума,Стань на Запад лицом, через горы твои,Через сини моря иоа аои.Хоть мгновенье одно без пространств и времен,Только крылья мелькнут сквозь запутанный сон,И, взлетая, дыханье на миг затаи —Через горы-моря иоа аои!1942вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться