Город без имени

— Боюсь, я не могу позволить вам уйти, — твердо сказал Волков.

— Это почему же, позвольте полюбопытствовать?

— Мы еще не нашли кинжал.

— Какой кинжал?

— Убийца Богов.

— Какое пафосное название, вы не находите? Первый раз о нем слышу. То есть вы сейчас что-то такое говорили, но с чего вы взяли, что он у меня? — мэр округлил глаза. — Нету. Я его в глаза никогда не видел, и до сегодняшнего дня, ничего о нем не слышал. Сможете доказать обратное?

Почему так получается, что сволочи, по которым плачет тюрьма, оказываются людьми жутко изворотливыми, и всегда умудряются выскользнуть из любой ловушки? Малинин смотрел на мэра и понимал, что тот прав — ничего доказать не получится. И это было ужасно. Дмитрий был полностью уверен в виновности Позднякова, все собравшиеся в комнате это знали, но ничего не могли поделать. Он буквально выскальзывал из их рук.

— Ведь взрослые люди, а ведете себя как дети! Неужели вы и вправду думали, что я испугаюсь и сам начну «колоться»? Детский сад какой-то! Боюсь, что такие стражи неумехи вовсе не должны стоять на охране закона в моем городе!

— Али Рашидович, я гарантирую, что вам сохранят жизнь, если вы дадите показания против своего дяди, — быстро проговорил Волков.

— И просидеть остаток жизни за решеткой? Нет уж, увольте, — покачал головой Балакаев. — Лучше уж быстро расстреляйте.

— Вот так вот, — довольно усмехнулся мэр. — Проигрывать, ребята, тоже нужно уметь, а не хвататься за придуманную соломинку!

— Николай Львович, — позвал Седой.

— Что?

— Вы не подумали еще об одном варианте. Есть такое слово — самосуд. Мы вас сейчас просто пристрелим, а всем скажем, что вы оказывали сопротивление. Даже предоставим доказательства, которые вы называете косвенными. Как вы думаете, после этого в нашу версию поверят?

— Думаю, поверят, — усмехнулся Волков. — Мне нравится твое предложение. Я за.

— Не поверишь, но я тоже. Боюсь это единственный выход, — сказал Малинин. — Черт, ты был прав на счет торжества справедливости. Сейчас тот случай, когда можно и нужно нарушить закон.

— Вы не посмеете, — спал с лица Поздняков. — Я же мэр!

— Сейчас я смотрю на вас и вижу не государственного чиновника, а преступника, который ускользает из рук закона, — задумчиво сказал Малинин. — Вы мне отвратительны. То, что вы сделали, ужасно. Я просто не могу позволить вам избежать наказания.

Страж достал из кобуры пистолет.

— Кто его будет кончать? Есть желающие или монетку бросим?

— Давай я? — предложил Седой. — На мне и так уже грехов предостаточно. Один лишний ничего не изменит. Только пистолета не надо. Я его закалю, как свинью, — достал из ножен шпагу и проверил большим пальцем руки ее остроту.

— Эй, вы это серьезно? — встревожено спросил, молчавший до того волхв.

— Ну да. Стас, лучше выйди, раз не хочешь при всем этом присутствовать. Постой со спецназовцами, покури. Ты ничего не видел и не слышал. Так и нам и тебе будет спокойней.

— Хорошо, — ответил маг и, развернувшись, вышел.

— Борь, ты с нами?

— Конечно, шеф. Это будет даже забавно. Али тоже сразу кончите?

— Да нет, пускай до суда доживет. Он ведь будет молчать. А, даже если и не будет, кто этой гниде поверит?

— Есть, кому что сказать? Приговор там зачитать, отходную молитву? — лениво поинтересовался Седой.

— Ну, все, достали! — на мэра уже ни кто не обращал внимания, а он в это время отнюдь не бездействовал. Откуда-то из одежды он достал кинжал, который стражи до этого момента видели исключительно на фотографиях.

Малинин начал действовать еще до того, как мозг осознал, чем чревато появление этого предмета в руках мэра. Он дважды, навскидку, выстрелил. Пули должны были попасть в голову и грудь, но они даже не долетели до тела. Вокруг тела мэра соткался невидимый полог магического щита. Пули покатились по полу.

Поздняков ткнул кинжалом в сторону Бориса. Стража тут же подняло на несколько сантиметров над полом. Он закатил глаза и захрипел. Изо рта его начал литься яркий белый свет. Кольцо на пальце стража налилось огнем. Мэр только что запустил преображение!

Осознание этого простого факта дошло не только до Дмитрия, но и до Седого. Только тот действовал не колеблясь. Короткий выпад и шпага пронзила незащищенное горло безопасника. Все, теперь тот не представлял опасности. С трупом не происходят преображения.

Дмитрий растерялся. Он самым натуральным образом впал в ступор. Ни какой схватки не предполагалось. Короткая беседа, после которой, виновные понесут заслуженное наказание, а молодцы стражи окажутся в шоколаде. Но все пошло наперекосяк. Кто мог даже подумать о том, что толстячок мэр кинется в драку? Да и что вообще можно было ему сейчас противопоставить? Судя по всему, кинжал на самом деле дает ему бездну силы. Нет, он, конечно, не стал неуязвимым, таковых попросту не существует, однако как можно было найти лазейку в его защите, Дмитрий себе не мог и представить.

В себя Малинина привел Балакаев. Он вскочил из кресла и кинулся на стража, понимая, что это теперь у него единственный шанс спастись бегством. Дмитрий действовал автоматически. Не поднимая руку с пистолетом и практически не целясь — выстрелил, и попал как раз туда, куда и целился — в коленную чашечку. Али рухнул, при этом еще существенно приложившись головой об пол. Рядом с ним, без движения, лежал Волков. Что с ним произошло, Малинин не увидел.

Услышал стрельбу и крики, в квартиру забежали оставшиеся снаружи маг и спецназовцы. Поздняков пытался запустить преображение в Седом, но у него ничего не вышло. Денис кинулся вперед, понадеявшись устранить опасность одним точным ударом. Николай Львович отмахнулся от него, как от надоедливой букашки. Самойлова невидимой волной отбросило в сторону, приложив о стену.

Волхва мэр уничтожил огненным копьем. Все, что осталось при этом от человека, была невесомая горстка пепла, плавно опустившаяся на пол. Двух спецназовцев буквально разметало на куски. Как он это сделал, Дмитрий не понимал. Но это было по-настоящему страшно. Два здоровых мужика в мгновение ока превратились в кровавый фарш, разлетевшийся на стены.

— Вам должно быть стыдно, молодой человек, — тихо сказал мэр. Он вновь сложил свои пухленькие ладошки на объемистом пузике. Не выпустив, в прочем, при этом из них кинжала. — Нужно уметь проигрывать и отступать. Все эти трупы теперь на вашей совести.

— Они знали, на что шли, потому моя совесть чиста. А сколько жизней на вашей?

— Тю, это все сопливая демагогия, на которую и отвечать-то не хочется. Если ты идешь в политику, то должен понимать, что невозможно будет сохранить чистыми руки. Не то это ремесло, где можно в полной мере продемонстрировать, свои моральные качества. Скорее наоборот. Чем дальше ты готов зайти, для достижения собственных целей, тем больше шансов остаться на плаву.

Пока мэр, уподобившись злодею из плохой книги, распинался, Дмитрий отчаянно думал. Пробить щит было совершенно не возможно. Он пытался вспомнить, как можно обойти подобную защиту. Было бы вместо одного Малинина десяток стражей и дай они одновременный залп, не выдержал бы любой щит — пару пулей непременно бы пролетело. Но Дмитрий был один, и что-то ему подсказывало, что не пистолет, не боевые амулеты ему не помогут.

Мэр замолк. Дмитрию нужно было еще время. Он надеялся хоть что-то придумать. Было бы крайне обидно погибнуть, в маленьком шажке от собственной большой победы.

— Почему вы меня не убиваете?

Мэр стряхнул с головы штукатурку:

— Думаю, как лучше это сделать.

Дмитрия осенило. План был абсолютно дурацкий, но иного в распоряжении стража не было. Если на чаше весов лежит твоя жизнь, то хвататься начнешь за любой, даже призрачный шанс. Он решил использовать тот же прием, что и пару дней назад в тире — начал медленно пятиться назад.

— Думаешь убежать? — усмехнулся мэр. — Поздно, ничего у тебя не выйдет.

Дмитрий медленно пятился, а Поздняков шаг за шагом шел следом.