Город без имени

Работать в отдел он пришел годом позже Малинина, за эти годы зарекомендовал себя прекрасным следователем. Была у него одна единственная проблема — женщины. Проблем, в плане знакомства не было, проблемы были с его отношением к таким связям. Он слишком серьезно относился даже к мимолетному роману. Каждое новое романтическое знакомство он принимал близко к сердцу, и в конце отношений, неважно продолжались они неделю или год, неизменно страдал. И как его не пытались убедить, что проще нужно быть и не воспринимать все слишком близко к сердцу, все впустую. Каждый роман заканчивался кризисом и недельным запоем, потом все начиналась сначала. В женщинах он никогда проблем не испытывал, потому как был не дурен собой, и к тому же натура романтическая. Обе эти черты привлекали к нему всевозможных особ противоположного пола, как огонь привлекает мотыльков. О его любовных неудачах, уже ходили легенды, едва ли не анекдоты. А он только смеялся в ответ на шутки об его личной жизни, и с головой нырял в новый роман.

Малинин снял плащ, и плюхнулся на свой расшатанный, но очень удобный стул. Поудобней развалился и продолжил неспешную беседу с коллегой.

— Стажер не заходил? — осведомился Дима. Алексей лишь отрицательно качнул головой.

— Жаль, — прокомментировал Малинин его ответ. Стажер навещал Дмитрия в больнице и получил от него ответственное задание — опросить несколько людей из музея, которых в понедельник не было на рабочем месте. Сам он этого сделать не мог, а вот Стажер вполне. Тем более что парень зарекомендовал себя человеком ответственным, и можно будет не волноваться — спросит все что нужно. Жаль, что его все еще не было.

— Новое чего ни будь, случилось? — спросил Малинин.

— А то, как же, еще как случилось! — ответил Алексей. Он закрыл дверь на замок, и теперь подошел к окну и открывал форточку. — Произошло стихийное преображение. Столько шуму теперь. Настоящий скандал.

Дмитрий поднял руку, желая остановить друга, показывая, что эти новости его совсем не волнуют. Преображения происходили не так чтобы часто, раз в месяц, но существенной разницей между всеми этими делами не было, поэтому Дмитрию и не хотелось слушать обстоятельства происшествия.

Алексей, в ответ на это, только плечами пожал. Мол, не хочешь, не слушай, дело твое.

— Тебя еще просили в оружейную зайти, — вспомнил вдруг Алексей.

В оружейную Дмитрия приглашали весьма часто. Другое дело, что он туда не ходил. Кроме непосредственно оружейной, там также был спортзал, в котором стражи отрабатывали приемы фехтования, борьбы и стреляли в тире. Все это Малинин считал пустой тратой времени. Хотя понимал, что в этот раз зайти все же придется — стражу была необходима новая шпага, взамен уничтоженной. Малинин был уверен, что оружие, в ближайшее время, ему вряд ли пригодится — ну не могут поднять кладбище во второй раз за неделю! Чрезвычайные происшествия, потому и называют чрезвычайными, что происходят они крайне редко. Страж гораздо сильнее опасался проверки, которая внезапно, как геморрой, могла нагрянуть в любой момент. По штатному обмундированию, каждому стражу-следователю, полагалось в обязательном порядке таскать при себе шпагу. Комиссия, бывало, сурово наказывала и за меньшие проступки, чем выход на службу без уставного оружия.

Да и что говорить, привык Дмитрий к тому, что у него на поясе всегда висит шпага. Очень удобно было скрещивать на ее эфесе руки. К тому же этот театральный жест, делал стража значительнее в глазах окружающих.

Дмитрий провел пальцем по печатной машинке, стоявшей на углу стола. Ну вот, подумал он, даже пыль стереть не потрудились! Неужели это так сложно? Эти мысли подтолкнули его еще к одному вопросу:

— Слушай, Леш, а почему никто не позвонил моей жене и не сказал, что я попал в больницу?

— А? — удивленно переспросил Алексей, выныривая из завала бумаг.

— Чего, говорю, родным моим ничего не сказали?

— Как не сказали? — удивился он.

— А вот так! Взяли да забыли позвонить! Меня вчера выписывают, я приезжаю домой и натыкаюсь на скандал. Неужели тебе сложно было этим заняться?

— Ой, извини.

Весь его вид показывает, что Алексею действительно стыдно. Он сидит и бесцельно щелкает выключателем настольной лампы. Желтоватые вспышки озаряют кабинет. По стеклам бьет дождь.

— Я честно думал, что об этом сразу сообщают, — сказал, наконец, Алексей, перестав забавляться с лампой. — Даже и в мыслях не было. Правда, извини. Если б знал, что так случиться, то непременно бы позвонил.

— Ладно, хватит оправдываться. Забыли.

Малинин с кряхтением поднялся из кресла.

— Леш, если кто меня будет спрашивать, скажи, что ушел в оружейную и скоро вернусь. Стажера задержи. Пускай дождется моего возвращения. Договорились?

— Ага. — Буркнул в ответ Леха, вновь с головой ныряя в бумаги.

Оружейная занимала собой все подвальное помещение, и была полностью экранирована от окружающего мира. Даже отголосок боевых заклятий, весьма часто использующихся здесь, не мог вырваться за пределы оружейной. Помимо учреждений охраняющих правопорядок, лучше всего были экранированы магические университеты.

Заведовал оружейной отставной военный Константин Михайлович Семочкин. Это был высокий, широкоплечий мужчина, лет пятидесяти пяти, с суровым, будто из камня высеченным лицом и громогласным командирским голосом. Брови его всегда были насуплены, словно он злился на своего собеседника. Человека этого всегда видели только на подвластной ему территории. Создавалось впечатление, что он и ночует в оружейной.

— А, Малинин явился! — радостно сказал Семочкин. — Какими судьбами занесло в мою скромную обитель?

— Так сам же звал! — ответил Дмитрий, подойдя к столу. Сейчас он был в предбаннике, маленькой комнате единственным предметом мебели, которой был старый стол, за которым и сидел Семочкин. За его спиной, была коричневая дверь, темным пятном выделявшаяся среди серых безрадостных стен. За этой дверью и были основные помещения — сама оружейная, тир для огнестрельного оружия, тир для испытания боевых амулетов, фехтовальная комната и тренажерный зал.

— Я тебя уже много раз звал, только ты чего-то заходить не спешил. Значит, самому что-то от меня понадобилось! — пророкотал Семочкин. Малинин, уже в который раз, подивился голосу отставного военного. Даже немного странно было, что его не слышно за пределами подвала.

— Ты прав, понадобилось, — ответил Малинин. — У меня шпага накрылась. Срочно нужно новую получить, сам понимаешь, так положено.

— Так ломать не надо было! — наставительно произнес Семочкин. — Шпагу заменим, конечно. Вот только, — и он скрылся в недрах стола. Поковырялся в ящиках, и бросил на стол перед Малининым целую кипу бумаг. — Только вот бумаги, для отчетности, нужно будет заполнить. Когда, где и при каких обстоятельствах привел оружие в состояние полной его непригодности. Ручку дать?

Малинин скептически окинул взглядом бумаги. Работы минимум на час. Семочкин что издевается, или это очередное проявление армейского юмора?

— Михалыч, ну ты чего такое выдумал? — возмутился Дмитрий. — Я с мертвяками рубился, а ты мне какие-то бумажки под нос суешь! Брось ты это. Тем же, кто на кладбище был, ты же просто так списал, без бумажной волокиты.

— Так они сразу оружие сдали, а ты через, сколько дней пришел?

— Я в больнице был, — честно признался Малинин.

— Не имеет значения. Порядок должен быть во всем, так что, будь добр, заполни бумаги.

— Михалыч, да ладно тебе! Давай замнем эти формальности, ладно? А с меня бутылка!

— Коньяка, — уточнил Семочкин.

— Договорились, — кивнул, соглашаясь с его просьбой, Малинин.

Семочкин собрал бумаги со стола и вновь спрятал их в стол. Шпага так и осталась в его руках.

— Михайлович, а чего это ты меня так упорно к себе зазывал?

— Уж поверь, не потому что соскучился, — ехидно улыбнулся оружейник. — Ты когда в последний раз у меня был? Не помнишь? А я тебе скажу когда — почти год назад. У тебя еще нормативы не сданы, это раз. И второе, ты не получил причитающиеся тебя боевые артефакты. Так они на складе и пылятся. А мне, между прочим, за это такой фитиль вставляют, что и врагу не пожелаешь!