Сети соблазна

– Какого они возраста, Джеймс? – спросила она, когда они сидели в карете, направляясь в Мортон-Грейндж. – У них есть дети? И как вы думаете, мы будем там единственными гостями или будет еще кто-то? – Она волновалась так, словно снова была девушкой, первый раз выезжающей в свет. Она ехала на свой первый прием, будучи Мэдлин Парнелл, леди Бэкворт. Она впервые встретится со своими соседями.

Джеймс сидел напротив, в углу, и смотрел на нее взглядом, в котором, казалось, было что-то веселое. По Джеймсу всегда очень трудно что-нибудь понять.

– Им около пятидесяти, я полагаю, – ответил он. – У них пятеро детей. Трое старших – люди семейные и с родителями не живут. Относительно двух других я ничего не могу сказать. О том, будут ли там другие гости, я понятия не имею.

– Но в приглашении говорилось о вечернем приеме, так же как и об обеде, разве нет? – Во взгляде ее было выражение торжества. – Это должно означать, что будут другие гости.

– Полагаю, что так, – ответил он.

Он казался не таким неприступным, как всегда. Мэдлин бросила взгляд на свое бледно-зеленое платье, поверх которого была надета ротонда.

– Не вызовет ли у кого-нибудь возражения, что я не в трауре? – спросила она. – Вы в черном, Джеймс, и отсутствие на мне траура очень заметно.

– Какое мне, черт побери, дело, будут они возражать или нет? – отозвался он.

– Ваш отец был их соседом.

Он засмеялся и повернулся, чтобы выглянуть в окно.

– Так что же? – сказал он. – Это меня должно заботить, в трауре вы или нет, Мэдлин. Я уже сказал вам, что я сделаю с любым черным предметом, который вы наденете вопреки моей воле.

Она откинулась к спинке сиденья, на мгновение ее настроение упало.

– В этом нет никакой необходимости, – сказала она. – Вы же знаете, я вовсе не намереваюсь поступать вопреки вашей воле. Вам незачем говорить со мной так, словно вы сердитесь.

– Тогда почему вас беспокоит, что подумают соседи? – спросил он. – Ваше дело – нравиться мне, разве не так? Неужели вас волнует, что думают о вас соседи?

– Разумеется, волнует, – возразила она. – Я собираюсь прожить здесь до конца дней своих в качестве вашей жены. И с ними я также буду жить в непосредственной близости до конца дней моих. Я надеюсь обзавестись друзьями и добрыми знакомыми. Разумеется, мне хочется им понравиться. Что же до того, чтобы нравиться вам, меня ждала бы ужасная участь, сделай я это единственной целью моей жизни, не так ли? Понравиться вам невозможно.

– Мне нравится, когда вы не перечите мне то и дело, – сказал он.

– Если вам нужна покорная мышка, – возразила она, – вы не правильно выбрали себе жену.

Она очень рассердилась, и от ее хорошего настроения не осталось и следа. Вечер был испорчен. Только она не собирается позволять ему поступать с ней таким образом. Она не собирается позволять ему омрачать себе настроение всякий раз, когда они, по несчастью, оказываются в обществе друг друга. Она твердо решила провести этот вечер хорошо, и именно так она его и проведет.

Спустя несколько мгновений она снова обратила к мужу веселое лицо.

– А мы сможем принимать, Джеймс? – спросила она. – Данстейбл-Холл – превосходное место для приема гостей.

– Вы здесь хозяйка, – ответил он. – Если вам угодно принимать, мы будем принимать.

Она легко рассмеялась и посмотрела на него сверкающими глазами.

– Если мне угодно? – переспросила она. – Неужели вы решили, что ваше дело – отчасти, конечно, – угождать мне, Джеймс? Как мое дело – угождать вам? И я угожу вам, если окажется, что я умею принимать гостей? Вы станете мной гордиться?

– Какое у вас странное настроение, – заметил он. – Как у ребенка, которому дали сладкое.

– Но мне на самом деле дали сладкое, – сказала она. – Меня везут на прием к Хуперам, и мой муж только что сказал, что мы можем принимать, если мне так угодно. Джеймс, – она протянула руку и легко коснулась его руки, – вам грозит серьезная опасность стать похожим на человека.

И она весело засмеялась.

Ну разумеется, подумала она немного погодя, убирая руку и поворачиваясь к окну и пытаясь снова поднять себе настроение, он все понял неверно. Челюсти у него сжались, глаза сверкнули.

– Вам угодно смеяться надо мной, – сказал он. – Неужели это все, что я могу получить за то, что проявил по отношению к вам немного доброты, Мэдлин?

– Но я не смеялась над вами, – огорченно возразила она. – Я шутила.

– Прошу прощения, но тот, кто мало похож на человека, не всегда может распознать шутку.

– Ах, да вы просто смешны! – воскликнула молодая женщина.

– Разумеется, – сказал он, отворачиваясь от нее.

Мортон-Грейндж оказался большим зданием из серого камня, хотя его отнюдь нельзя было поставить на одну доску с Данстейбл-Холлом. Гостей собралось немного. По пышным, хотя и несколько встревоженным приветствиям мистера и миссис Хупер Джеймс понял, что они с Мэдлин здесь почетные гости. Хозяева и соседи, без сомнения, любопытствовали узнать, окажется ли он таким же, как его отец, или к нему можно относиться скорее как к предводителю их сообщества. Хотя он и вырос в Данстейбл-Холле и жил там все время, если не считать четырех последних лет, он был, по существу, им незнаком.

Он представил свою жену мистеру и миссис Хупер, а также мисс Кристине Хупер; Тимоти Хупер, судя по всему, уехал из дому ровно год назад; его преподобию мистеру Хурду и миссис Хурд; мистеру и миссис Трентон, Марку Трентону и мисс Генриетте Трентон; мистеру Пальмеру и его сестре; Карлу Бисли, при виде которого он удивился – если только прием этот действительно давался в его, Джеймса, честь. Ожидались также и другие гости.

Мэдлин просто блистала, как всегда, когда оказывалась в обществе. Он заметил, что не прошло еще и десяти минут с момента их появления, как она уже покорила большую часть присутствующих, если не всех. А во время обеда с того конца стола, где сидела Мэдлин по правую руку от мистера Хупера, все время слышался оживленный разговор и смех.

– Мы будем слушать музыку и играть в карты, милорд, – объяснила ему миссис Хупер. – Моя Кристина хотела танцевать, и, конечно, молодые люди были очень рады, но, учитывая недавнюю кончину вашего батюшки, мы отказались от этого.

После обеда мисс Пальмер играла на фортепьяно, а Марк Трентон пел. Мисс Хупер играла на арфе, и Мэдлин тоже уговорили сыграть на фортепьяно, хотя она уверяла со смехом, что соседи больше никогда не станут настаивать на этом.

– Итак, Бэкворт, – сказал Карл Бисли, подходя к Джеймсу, – вы вернулись домой.

– Как видите, – отозвался тот. – А вы по-прежнему управляющий у Питерли?

Бисли склонил голову.

– Мне кажется, все здесь немного удивились, узнав, что вы везете домой молодую жену, – сказал он. – Или вы увидели, что в конце концов проходит даже самая большая любовь в жизни? Или вы решили, что целесообразно будет присовокупить к вашему титулу также и жену?

– Вероятно, вы предпочтете сами разобраться в этом через несколько лет, – ответил Джеймс.

Одно время они были чем-то вроде друзей – настолько, насколько он вообще мог подружиться с кем бы то ни было во времена своего возмужания. Они вместе ездили верхом, вместе ходили на рыбалку, вместе мечтали о будущем. Карл был подопечным герцога Питерли, сыном герцогской кузины. Он поселился в поместье Питерли, будучи еще совсем маленьким. Как и его сестра Дора.

– Бен и Эдам Драммонды не приедут сегодня, – сказал Карл с полуулыбкой. – Боюсь, что я любопытнее их.

– Весьма вам признателен, – сказал Джеймс.

Братья Драммонды были процветающими арендаторами Питерли. Они были немного старше его и Карла и никогда не были его близкими друзьями. Они никогда ничего не значили для него, пока их младший брат Джон не женился на Доре.

– А вы слышали, что Джон Драммонд вернулся? – спросил Карл, небрежно глядя на него и в то же время наблюдая за своим старым другом.

– Нет, – ответил тот так же небрежно, – у меня почти не было возможности узнать здешние новости.