Страница 5 из 15
Стратфорд-Редклиф[11] приехал в Константинополь в апреле месяце и в день приезда своего имел совещание с великим визирем.
Редклиф хорошо изучил Турцию во время продолжительного своего пребывания в качестве английского посла в Константинополе; он видел ясно ее бедственное положение и говорил открыто, что Турция, такова как есть, со своим Кораном, со своей подкупной администрацией неисправима; и не он один изыскивал, чем бы заменить ее в общем равновесии Европы; придумали было целый ряд славянских республик, под покровительством, конечно, Англии, не заботясь о том, свойственно ли это духу народа, никогда не терпевшему такого рода правления, не смотря на соседство республик Венеции и Рагузы, и захотели ли бы славяне покровительства Англии, когда в виду их Ионические острова громко жаловались на такое покровительство! Из дальнейшего хода дел легко убедиться, что Редклиф, противодействуя видам России, вопреки выгод и польз несчастных раиев, которых бедственное положение описывал сам в таких темных красках, которых нередко защищал от всеразрушающего фанатизма Турции, что он, в начале, не был к тому побуждаем требованиями своего кабинета; скорее – он способствовал к увлечению Англии на путь политической нетерпимости и общей войны. История должна отметить, что даже в деле спасения многих миллионов христиан, личная его вражда к России превозмогла над долгом справедливости[12].
Лорд Стратфорд, подобно опытному военно-начальнику, прежде чем явиться на поле битвы, изведал те средства, которыми может располагать на нем. Он предварительно заехал в Париж и Вену, и убедился в направлении обоих дворов; оно вполне соответствовало его видам; ему оставалось только придать более смелости и энергии действиям австрийской политики. Что же касается до тюльерийского двора, то ему удалось проникнуть те сокровенные идеи императора Наполеона, которые даже неизвестны были его представителю в Турции[13]. Стратфорд-Редклиф, явившийся в Константинополь после двухлетнего почти отсутствия и вызванный важностью дел, взялся за них со свойственной ему энергией. Его непреклонный характер, его железную волю, не терпевшую ни противодействия, ни даже противоречия могли переносить только турецкие министры. Он не забывал обиды, и горе тому, кто подвергался его мести. Правда, ревнивый к своей власти, он отстаивал своих клевретов от посторонних нападений, хотя не всегда успевал в том, что и было причиной беспрестанной перемены министерства в Турции. В отношении к России, его направление было известно. Подобно, древнему римлянину, который, убедившись в могуществе Карфагена, воскликнул: «Delenda Carthago!» Да падет Карфаген! и потом каждую свою речь в сенате заключал словами: «Delenda Carthago!», – подобно Катону, Редклиф твердил: «Да падет Россия!» и этот возглас перешел в английские журналы, в парламент; «Delenda Carthago!» – воскликнуло, наконец, направленное против нас общественное мнение Европы.
Политика Наполеона, как увидим, торжествовала.
Князь Меншиков имел поручение стараться заключить с турецким правительством конвенцию (о заключении нового трактата не было и речи). Мог ли наш двор требовать меньшего ручательства от Порты, которая не исполняла даже собственноручных хатт-и-шерифов султана, и без всякого предлога нарушала данные фирманы в пользу другой державы! Это заключение более торжественного акта составляло одно и единственное удовлетворение, которого требовал Государь Николай I за оскорбление, нанесенное Его достоинству нарушением слова султана и самых священных обязательств.
Конвенция относительно церкви, нам единоверной, не представляла ничего нового в народном праве. Во-первых, нет особой разницы между конвенцией и другими дипломатическими актами, исторгнутыми от Турции Францией и Англией в пользу единоверцев, и, во-вторых, в эпоху реформации, многие великие католические державы заключали с другими державами трактаты или конвенции, которыми обеспечивались протестантам разные привилегии, выгоды и льготы. В самой Англии подобных примеров много: так Кромвель, через представителя своего, пуританского посланника Самуила Мореланда, заключил в 1655 году трактат относительно веротерпимости в Савое, а Гиль подтвердил его в 1704 году и т. д. И теперь, во многих землях гражданское положение чуждого им вероисповедания основано на таких договорах; между тем государства, даровавшие подобные обеспечения, вовсе не почитают их нарушением своей независимости или неприкосновенности прав государя.
Наконец, как мы имели случай прежде заметить, для Турецкой империи эта конвенция не представила бы ничего необыкновенного, потому что сам факт ее уже существовал в нашем Кайнаржийском трактате, заключенном еще в 1774 году и подтвержденном Адрианопольским договором.
Тем не менее, однако, русский кабинет, поручая Меншикову заключение конвенции с Портой, не поставил ему необходимым условием эту форму акта. Он желал достигнуть цели путем переговоров, а не силой оружия; а потому русский посол, увидев на месте обстоятельства дела, ограничился требованием заключения сенеда, как акта более свойственного турецким формам и заключающего в себе менее значения по народному праву. Потом, встретив неправильные толкования и вследствие того непреодолимые препятствия по некоторым пунктам сенеда, он изменил или вовсе уничтожил иные из них; наконец, когда Порта, побуждаемая иностранными представителями, отвергала всякое соглашение относительно обязательного договора, посол наш, руководимый миролюбивыми видами С.Петербургского двора, объявил, что если Порта примет и немедленно подпишет составленную им ноту, то он согласится довольствоваться ею.
В проекте[14] ноты заключалось разъяснение некоторых статей существующих уже трактатов, подтверждение фирманов ихатт-и-шерифов, изданных в различное время правительством султана в пользу христиан и обещание покровительства и защиты православному исповеданию, какими пользуются другие исповедания в Турции; наконец, русский уполномоченный ходатайствовал о разрешении возобновления купола над храмом Гроба Господня и о построении в Иерусалиме церкви, богадельни и госпиталя для русских богомольцев.
Где же тут посягательство на власть султана, где нарушение прав его?
Если мы еще недостаточно доказали, что главнейшие католические и протестантские державы выговорили от Турции такие же права покровительства над своими единоверцами, каких Россия домогалась для своей церкви, то выпишем здесь слова протокола по делам Греции, от 13-го февраля 1830 года, за № 3-м. Этот акт подписан уполномоченным Франции Монморанси-Лавалем. «Уже несколько столетий Франция пользуется правом особого покровительства над католиками, подвластными султану; это покровительство его христианнейшее величество считает обязанностью вручить ныне будущему монарху Греции в отношении только тех провинций, которые должны войти в состав нового государства».
Далее, ограждаются права католиков в новом государстве.
Таким образом, Франция нисколько не колеблется объявить в формальном дипломатическом акте, что она обладает правом особенного покровительства в пользу католиков, подвластных султану, и удерживает его за собой во всех тех провинциях, которые не вошли в состав нового греческого королевства; а уполномоченный Великобритании приложил к этому акту свою подпись, вовсе не находя, чтобы это покровительство нарушало независимость Турции и самодержавие султана.
Скорее можно было бы упрекнуть нас в излишней уступчивости, чем в желании насильственно прервать сношения с Турцией, если бы дело шло не о такой монархии, которую уже два раза Император Николай I спасал от завоеваний ее смелого вассала. Сам отъезд свой князь Меншиков отлагал несколько раз, желая дать время одуматься министрам Порты. Но Турция, поощряемая надеждами на сильную защиту морских держав, которых намерения разъяснялись более и более, упорствовала в отказе.
11
Стратфорд-Каннинг получил титул виконта Стратфорда-Редклифа в 1852 году.
12
Стратфорд-Каннинг назначался послом в С.-Петербург, но русский кабинет, зная его непреклонный, неуживчивый характер, отклонил это назначение.
13
The invasion of the Crimea; by Alexander Willam Kinglake.
14
Приложение 2-е.