Страница 12 из 15
Венский кабинет предложил свое посредничество в С.-Петербурге и Константинополе. Франция и Англия присоединились к нему. Сама Пруссия, в качестве державы, подписавшей трактат 13-го июля 1841 года, приняла участие в переговорах. Конференция четырех держав происходила в Вене. Между многими предложенными проектами для примирения и соглашения наших справедливых требований с мнимым достоинством и независимостью Турции, был принят Венской конференцией проект ноты, составленной французским кабинетом, с незначительными изменениями, сделанными австрийским министром. Между тем, лорд Стратфорд-Редклиф работал в Константинополе и возбуждал против нас враждебное направление министерства. Венская конференция, однако, осталась при своей ноте, которая 20 июля/1 августа была отправлена в С.-Петербург.
Император Николай I, уважая действия союзников и столь, по-видимому, общее стремление к водворению в Европе мира, принял безусловно и немедленно этот дипломатический акт, с тем, разумеется, чтобы и Порта приняла его без всяких изменений. В таком случае Император соглашался на приезд турецкого посланника в С.-Петербург. Но в это время в Турции происходило странное явление.
Еще в начале июля, английский посол Стратфорд-Редклиф настаивал в Константинополе, чтобы был собран Большой Совет, для рассмотрения несогласий с Россией. Он был наперед убежден, что этот Совет, под влиянием зятя султана, Мехмед-Али, который был в то время всесилен в Турции и заставлял дрожать сам трон султана, возбудив фанатизм софтов[29], – под влиянием человека, вполне преданного старым началам Турции, и потому имевшего сильную поддержку в улемах, что Совет этот, конечно, не будет благоприятен делу мира, особенно, если его предложат в известных формах и в выражениях, противных закоснелым убеждениям старинных фанатиков. Английскому дипломату удалось, наконец, достигнуть своей цели. Нечего и говорить в чем состояло решение такого Совета. Оно было тем еще нужнее для политики Редклифа, что его подписали все значительные люди Турции и, таким образом, сами себе преградили всякую возможность действовать, впоследствии, в пользу мира. Решение Совета было напечатано. В какой степени было чистосердечно мнение подписавших его, заметим, что в числе их находится имя старого Хосрева, который, с самого начала вопроса, не переставал советовать окончить его миролюбиво.
Спрашивается, каким образом английский кабинет мог одобрить поведение своего представителя, стремившегося явно к целям, противным той политике, которой, по крайней мере по наружности, следовали в Лондоне. Но для объяснения этого необыкновенного в дипломации поступка, да позволено будет сделать небольшое отступление и сказать несколько слов о политике Англии.
Между тем как сен-джемский кабинет, среди грозных вооружений, все еще старался уверить Европу в своих миролюбивых намерениях, в парламенте и публике обнаруживались ясно его настоящие виды. В журналах стали твердить, что для Англии выгоднее поддерживать Турцию, чем Россию, потому, между прочим, что первая потребляет более ее мануфактурных изделий, чем последняя. Вообще, должно заметить, как бы ни была блестяща политическая теория в Англия, но если вы возьмете на себя труд исследовать, анализировать ее, то убедитесь, что в основе ее все-таки лежит хотя немного хлопчатой бумаги.
В Англии не только благосостояние государства, но его могущество, его политическое существование основаны на чрезвычайном развитии торговли, поддерживаемой могущественным флотом, на огромных капиталах, на предприимчивости и спекулятивном духе граждан, на производительных силах как рук человеческих, так и машин. Блестящая реформа Пиля дала чрезвычайный ход этому развитию и поддержала рабочий класс в Англии, нисходивший постепенно до самого жалкого положения. Последователи этого государственного человека, казалось, нашли все средства к дальнейшему развитию его системы исчерпанными глубоким умом своего предшественника; они взялись за меры искусственные, меры большей частью насильственные, чтобы поддержать, по крайней мере, то состояние торговли и промышленности, до которого довела их система Пиля, и спасти от совершенной нищеты рабочий класс. Отсюда происходят эти судорожные движения Англии, от которых потрясается нередко вся Европа. Политика Англии приняла в основание своих действий следующие соображения.
До революции Франции, которую привыкли называть большой революцией, в отличие от множества других, бывших в ней, и до восстановления общего мира в Европе, фабричная производительность Англии господствовала на всем материке или, правильнее, на всех материках; но продолжительный мир развил везде производительные силы, а дух изобретательности последних лет придал им гигантские размеры; таким образом, ценность произведений Великобритании, простиравшаяся в 1814 г. по официальным сведениям, на 34 миллиона фунтов стерлингов, достигла в 1853 г. до изумляющей цифры 196 миллионов фунтов стерлингов (1,176 миллионов рублей серебром). Если возьмем во внимание, что участие Ирландии в этом итоге почти ничтожно, а Шотландия занимает второстепенное место, то увидим, что главная масса приходится на руки и машины Англии. Теперь ясно, какой жизненный вопрос составляет для нее сбыт этой производительности, и какой погибелью угрожает ей всякое соперничество иностранных государств.
Следствия февральской революции были пагубны для промышленности Франции: ввоз сырых произведений, красильных и других веществ, нужных для фабричной деятельности ее, быстро упал с 424 миллионов ценности ввоза в 1847 году, до 279 миллионов в 1848 г. В Австрии и других Германских государствах несчастные события 1848 и 1849 годов имели еще более разительное влияние на их торговлю и промышленность, между тем как в Великобритании вывоз сырых произведений, простиравшийся в 1847 году до 126 миллионов фунтов стерлингов возрос в 1849 г. до 164 мил. фун. стерлингов.
Вот где скрывается настоящий источник того сочувствия, которое в Англии оказывают ко всем революциям, ко всем политическим беспорядкам, потрясавшим в последнее время Европу, ко всем деятелям политических переворотов[30].
Англия не уклонялась ни от каких средств для достижения своей цели: она объявила войну китайскому императору, запретившему внутри своего государства потребление опиума, отравлявшего миллионы его жителей, и, приставив нож к горлу, заставила несчастных китайцев глотать яд, потому что сбыт его был выгоден для ее индийской производительности. После этого поступка, порицаемого в самой Англии людьми благомыслящими, правительство ее твердит о неприкосновенности государства, навлекшего на себя политическую бурю добровольно и совсем по иной причине, чем из-за продажи опиума.
Политика Англии приходит в волнение при одной тени опасности и соперничества ее торговле: пройдет ли караван из Оренбурга в Хиву или Бухару, отправится ли русский купец в Кокан, – и она видит в караване военную экспедицию, угрожающую ее торговым колониям, а в купце дипломатического агента.
Особенно Восток не давал ей покоя, и наше неизбежное влияние здесь приводило ее в самое раздражительное состояние. Для политики Англии нужно было только обеспечить успех посторонней силой, чтобы ринуться в самую отчаянную борьбу для сокрушения нашего влияния. Стратфорд-Редклиф ловко успел воспользоваться положением и видами Наполеона III и его личным раздражением против Российского Императора; он смело пошел за Францией к цели, к которой так давно сам стремился. На политику Австрии он мог отчасти рассчитывать потому, что эта политика во все времена глядела неприязненно на победы наши в Турции. После этого Редклифу не трудно было увлечь на проложенный им путь министерство Англии.
Обращаюсь к ноте Венской конференции. Турция не согласилась принять ее безусловно и сделала в ней некоторые изменения, которые, само-собой разумеется, лишали русский двор всякой возможности принять ее без явного нарушения своего достоинства.
29
Софты составляют особую корпорацию в Турции: это класс учащихся, студентов Константинополя; число их простирается до 45,000 человек, большей частью молодых людей от 15 до 35 лет. Они поддерживаются улемами, в круг которых, впоследствии, вступают по иерархическому устройству Оттоманской империи.
30
Указываем, между прочим, на статью Haussonville’я (Revue des deux Mondes, 1849-50), который разоблачает действия английского министерства на материке относительно революции 1848 года.