Останься со мной

Чертовы расходы на персонал!

Мама вечно нанимала приятелей, заинтересованных только в бесплатной выпивке, потому что не могла платить зарплату. Я поверить не могла, что бар «У Моны» приносит достаточно денег, чтобы регулярно платить работникам. Это было просто смешно! И смеяться в этом случае предполагалось не веселым смехом, а маниакальным, немного безумным хохотом.

Но расходы на персонал уже почти год значились во всех ведомостях бара, хотя я не узнавала по имени ни одного работника, за исключением Джекса и Клайда. Был даже какой-то парень, который по выходным помогал Клайду на кухне.

Последние четыре месяца бар «У Моны» приносил прибыль. Небольшую, конечно, завидовать там было нечему, но прибыль – это прибыль.

Откинувшись на спинку стула, я медленно покачала головой. Как такое возможно? Если бар приносит деньги, зачем маме красть у…

– Какого черта ты здесь делаешь?

Взвизгнув, я подпрыгнула на стуле и подняла голову. Из меня как будто выкачали весь воздух. На пороге стоял Джекс, который, должно быть, был то ли призраком, то ли ниндзя, потому что я даже не услышала его приближения. Когда я шла по коридору к офису, скрипела каждая вторая доска.

Прошло всего несколько часов с момента нашего расставания, и за эти несколько часов я не забыла, как Джекс выглядит, но сейчас я снова смотрела на него во все глаза.

Он был только что из душа, поэтому его влажные волосы казались чуть темнее и немного завивались надо лбом. Черная футболка сидела на нем плотнее вчерашней, за что, скорее всего, была благодарна вся женская половина человечества.

Но он, похоже, был вовсе не рад нашей встрече.

Поджав губы и выдвинув вперед подбородок, парень прожигал меня взглядом, пока я тупо смотрела на него, как робкая газель.

– Калла, что ты здесь делаешь?

При звуке своего имени я вышла из ступора, положила на стол ведомость и счета и, прищурившись, взглянула на него.

– Вообще-то, учитывая, что этот бар принадлежит моей матери, я имею полное право находиться в офисе.

– Слабоватый довод, учитывая, что я работаю здесь два года, а твою сладкую попку впервые увидел лишь вчера.

Мои щеки обдало жаром, и я отодвинула стул.

– Может, перестанешь называть мою задницу сладкой?

Его глаза потемнели до цвета горького шоколада.

– Лучше называть ее горячей?

– Нет.

– Сексуальной?

Я с шумом втянула в себя воздух.

– Нет.

– Может, круглой и толстой?

Мои руки сжались в кулаки.

– А может, вообще ее не упоминать?

Губы Джекса изогнулись в улыбке, которая тут же пропала, стоило ему опустить глаза на бумаги. Он подошел к столу.

– Ты смотрела счета?

Я подчеркнуто невозмутимо пожала плечами.

– Хотела проверить, как идут дела.

– Уверен, тебя это не касается.

Какого черта?

– А вот я уверена, что касается.

Он положил одну руку на стол, припечатав лежавшие на нем документы.

– С чего бы это?

Я снова уселась на стул и повернулась к Джексу правым боком.

– Учитывая, что этот бар – мое единственное наследство, я имею полное право смотреть все счета.

У Джекса на лице что-то промелькнуло, он наклонил голову.

– Твое наследство?

– Мама написала завещание. Много лет назад. Так что, если она в последнее время его не изменила, а это вряд ли было в списке ее приоритетов, случись что с ней – не дай бог, конечно, – и бар мой.

И снова Джекс чуть изменился в лице, но я не поняла почему. Повисла пауза.

– Так ты этого хочешь? – наконец, спросил он. – Этот бар?

Черта с два. Я этого не говорила.

– Что бы ты сделала с этим баром, если бы он вдруг упал тебе на голову? – продолжил Джекс.

– Наверное, продала бы его, – сказала я первое, что пришло мне в голову.

Джекс выпрямился в полный рост и чуть отстранился от меня. Когда он встретился со мной взглядом, его глаза были похожи на осколки стекла. От веселого флиртующего бармена не осталось и следа.

– Если тебе плевать на этот бар…

– Я этого не говорила.

Точнее, сказала не совсем так.

Он не обратил внимания на мои слова.

– Тогда зачем ты здесь? Ради матери? Это гиблое дело. Кому, как не тебе, это знать. Ты же не поехала вчера в отель?

Он так быстро сменил тему, что у меня спутались все мысли. Бывали дни, когда я действительно думала, что спасать маму – гиблое дело, но бывали и другие, когда я не позволяла себе так рассуждать.

– Спасибо, что прислал такси, но…

– Боже, ты как заноза в заднице!

Джекс отошел от стола и провел пальцами по влажным волосам. Мышцы у него на спине напряглись под футболкой.

Я порывисто вздохнула и в очередной раз почувствовала, как краснею.

– Никакая я не заноза, приятель.

Хохотнув, он повернулся ко мне.

– Правда? Я рассказал тебе, в какое дерьмо вляпалась твоя мама, рассказал, сколько мерзавцев хотят ее на части разорвать, а ты все еще здесь. Мало того, что тебе уже стекло выбили…

– Слушай, я понимаю, что мама в беде и все такое. Но и ты пойми, что это для меня не новость. – Да, похоже, на этот раз проблема была особенно серьезной, но это не имело значения. – А что до машины… Я зашла в дом всего минут на десять. Не может быть, что меня успели засечь. Не говоря уж о том, что моя машина стояла на парковке бара через дорогу от стриптиз-клуба. Такое случается.

– Да ладно? – Джекс сложил руки на груди. – И часто ты бываешь у стриптиз-клубов?

– Нет, – прошипела я.

Джекс сжал зубы. Мы уставились друг на друга и целую вечность не отводили глаз. В конце концов он снова заговорил:

– Зачем ты здесь, Калла? Правда? Тебя здесь никто не ждал. Твоей мамы здесь нет. Никаких родственников тоже. Насколько я знаю, последние пару лет ты провела в колледже и не приезжала даже погостить. Я не осуждаю тебя, но все это время тебе ведь было по барабану. Так почему ты приехала сейчас?

Ого. Его слова обожгли меня.

Джекс попятился к двери, не сводя глаз с моего лица.

– Просто возвращайся домой, Калла. Ты не…

– Вся моя жизнь поставлена на паузу!

Стоило этим словам сорваться с моих губ, как я вдруг поняла, насколько они верны. Мне стало гадко, как будто я проглотила целый флакон кислоты. Даже не знаю, почему я решила это сказать. Может, всему виной мягкость его голоса, которую я приняла за сострадание. Не знаю.

Тяжело сглотнув, я увидела, как он остановился и вопросительно взглянул на меня.

– Вся моя жизнь поставлена на паузу, – повторила я гораздо тише, а затем все остальное просто вылилось из меня, как ужасный словесный понос. – Мама меня обчистила. Она забрала все с моего сберегательного счета, а там лежали все мои деньги – деньги на образование, на непредвиденные расходы, на время поиска работы. Мало того, она набрала ссуд и кредитов на мое имя и не внесла ни одного платежа. Она так подпортила мне кредитную историю, что я сомневаюсь, дадут ли мне теперь хоть какой-то кредит на образование.

Глаза Джекса округлились, он поднял руку и провел ладонью по груди, прямо над сердцем.

– Мне некуда больше идти, – продолжила я, чувствуя ком в горле и резь в глазах. – Я не могу остаться на лето в общежитии, потому что мне нечем оплатить летние курсы. Она не оставила мне ничего, кроме жалких грошей на моем текущем счету и дома, который, видимо, теперь считается наркопритоном. И в довершение всего она сбежала бог знает куда с мужиком по кличке Петух. Я надеюсь лишь на одно – и молюсь об этом ежечасно – чтобы у нее осталось хоть немного денег и она смогла вернуть их мне. Так что да, я приехала в этот город, где меня никто не ждет, и стала огромной занозой в твоей заднице, но мне правда идти больше некуда.

– Черт.

Джекс отвел глаза и сжал зубы.

И тут я поняла, что наделала. Как же это унизительно! Я зажмурилась. Где тут степлер? Мне нужно зашить себе рот.

– Черт, – повторил Джекс. – Калла, я не знаю, что тебе сказать.

Я с трудом открыла глаза и увидела, что он на меня смотрит. В его взгляде не было жалости, но его глаза снова стали светлее.