Сети любви

– Вы утрачиваете талию, – пробормотал он ей на ухо.

– Да. – Она не открывала глаз. Пусть волшебство его касаний не прерывается.

Его рука двигалась по ее телу, изучая его, лаская поверх одежды. И это было так хорошо. Ей хотелось повернуться в его объятиях и тоже обнять его. Но она лежала неподвижно.

Его рука нашарила край ее юбки и оказалась под платьем; сильная и жаркая, рука эта касалась ее ног, бедер. Скользнула вверх, к животу, уже начинающему полнеть.

Она все еще лежала, расслабившись и закрыв глаза.

А потом его губы снова коснулись ее губ, по-прежнему легко, но на этот раз открыто, и его язык проник в ее рот, нанося свои медленные, но настойчивые удары. А рука его скользнула под ее белье и неторопливо ласкала, снова и снова осторожно обходя место, прикоснуться к которому он был еще не готов.

Ее руки плашмя лежали на траве.

Но она уже вся напряглась. Его губы целовали ее шею, его рука гладила ее легко, но так, что судороги шли по ее телу – до самой шеи.

Он отвел руку, чтобы заняться своей одеждой. Глаза ее сначала были закрыты, но она открыла их, когда он заговорил с ней.

– Идите ко мне, Эллен, – тихо сказал он, протягивая руки, чтобы приподнять ее.

Она посмотрела ему в глаза, когда он опустил ее на себя, потом стала на колени и закинула назад голову, чтобы лицо ее омывали солнечный свет и тепло.

А судороги превратились в боль и агонию.

И в напряжение, просто невыносимое.

– Доминик! – крикнула она в экстазе.

Это было медленное, содрогающееся возвращение к Жизни, К счастью и полноте бытия.

Сильные руки обхватили ее, опустили на землю рядом с собой. Горячие губы нашли ее губы.

– Как видите, брак – не такая уж страшная участь, – прошептал он ей на ухо.

Веки ее затрепетали и раскрылись, глаза заглянули в его глаза. Но она была погружена в слишком глубокую летаргию, чтобы улыбнуться. Почти ускользала за пределы сознания.

Лорд Иден закрыл глаза и прижался щекой к ее мягким волосам. Ему казалось, что он сейчас уснет. Все его тело было расслаблено, ощущая полное удовлетворение. Но спать ему не хотелось. Ему хотелось запомнить и сохранить в себе это ощущение.

Он вовсе не собирался быть с ней вот так. Не поэтому он отправился с Эллен на прогулку и привел сюда. Ему просто хотелось побыть с ней, поговорить о свадьбе, о своем плане сразу же после бракосочетания увезти Эллен в Уилтшир.

Даже когда он предложил ей лечь рядом с собой, он не думал, что произойдет потом. Ему хотелось прикоснуться к ней, узнать, какие перемены произошли в ее теле оттого, что она носит дитя. Он ощутил едва заметное мягкое утолщение ее талии.

Она вобрала в себя его семя. Их дитя растет в ее теле. В теле той женщины, к которой он сейчас прикасается. Женщины, которую он любит.

И он начал ласкать ее, призывая к близости своими губами и языком, своей рукой, оказавшейся под ее платьем, трогающей ее теплую волнующую плоть. Хотя она не пошевелилась и не открыла глаз, лежа на земле, она стала на колени над ним, закинув голову назад, после того как он усадил ее на себя и соединился с ней, отдавая ей свою страсть и любовь. И она ласкала его. Он чувствовал ее страсть, ее желание быть с ним. И она выкрикнула его имя за мгновение до того, как содрогнулась в завершении.

Теперь он должен убедить ее, когда она проснется и попытается вновь построить все защитные сооружения, что у их брака есть шансы быть удачным. Они друзья, и они подходят друг к другу в интимной сфере. Он ее любит. Для счастья не хватает только одной составной части. Но он не станет давить на нее своей любовью. Он согласен быть ее другом – день за днем, а любовь придет к ней как ответ на его чувство.

Мысленно он перенесся через последние месяцы к крушению, которое последовало за неожиданным приходом Мэдлин в комнаты Эллен в Брюсселе. Со времени того ужасного дня они проделали долгий путь. Ему есть за что быть благодарным судьбе. И у него впереди целая жизнь, исполненная надежд.

И рассудок его погрузился в сон.

Только одно мгновение, проснувшись, Эллен не могла сообразить, где она. Она лежала рядом с Домиником, прижимаясь щекой к лацкану его фрака; одна его рука была у нее под шеей, другая на талии. Судя по его дыханию, он спал.

Неужели она окончательно стала шлюхой? Они находились на открытом склоне холма, не плотно окруженном деревьями, и спали в объятиях друг друга. И прежде чем уснуть, они занимались любовью, даже не подумав о том, что их могут увидеть. И ласкали они друг друга самым эротическим способом из всех, которые она знала доселе.

Это просто скандал.

И это было замечательно!

Она отодвинула голову, чтобы посмотреть на него, но глаза его тут же открылись, взглянув на нее сначала без всякого выражения, но потом сосредоточились на ней и улыбнулись той самой улыбкой, от которой у нее внутри все переворачивалось.

– Вы оскорблены? – спросил он. – Я не собирался вас соблазнять, Эллен. Это случилось само собой. Но ведь вы скоро будете моей женой. – И он поцеловал ее в кончик носа.

– Да, – сказала она.

Он откинул голову и посмотрел на нее.

– Почему в ваших глазах всегда появляется суровость, когда я заговариваю о нашем браке? – спросил он. – Вы не хотите выходить за меня, Эллен? Вам кажется, что вас принуждают?

Она немного помолчала.

– Мне только жаль, что сделать это нас вынуждает ребенок.

– Так вот как вы считаете! – Он нахмурился. – Вы думаете, что я женюсь на вас только из-за ребенка?

– Но ведь это так и есть, правда? И это поступок разумный, и ответственный. И я уважаю вас за то, что вы хотите так поступить, и не собираюсь отказываться, потому что это было бы эгоистично и безответственно. Просто мне жаль, вот и все.

– Я женюсь на вас не из-за ребенка. Это просто предлог.

– Предлог?!

– Я был несправедлив к вам, Эллен, и прошу прощения. Я воспользовался аргументом, который мне показался самым выигрышным, и видите – все очень хорошо получилось. Но моя уловка вызвана отчаянием.

Она с недоумением смотрела на него.

– Я думал, что у меня нет другого способа заполучить вас. Но это был недостойный поступок. Я должен сказать вам правду, я бы не хотел начинать семейную жизнь со лжи. У супругов не должно быть друг от друга тайн.

– И какова же правда?

Он искоса посмотрел на нее, смущаясь от того, что прозвучало в следующее мгновение.

– Увы, это чистый эгоизм, – сказал он. – Я люблю вас и люблю ребенка, потому что он ваш. Наш. Я любил вас всегда, с тех пор как увидел, как вы наклоняетесь над моей постелью в Брюсселе – единственная устойчивая вещь в мире бреда и боли. Но сейчас я люблю вас больше, чем тогда, потому что с тех пор мы стали еще и друзьями. Мне очень жаль, Эллен. Я знаю, что вам сейчас, когда вы только что потеряли Чарли, не нужны иные отношения. Но я не стану обременять вас своей любовью, обещаю вам.

– Я его любила, – осторожно заговорила она. – Все пять лет в моей жизни не было ничего более светлого, чем наша любовь.

– Я знаю. Я никогда не упрекну вас за ваши чувства.

– Я все еще люблю его, – сказала она. – Он – часть меня. И я никогда не перестану любить его и время от времени плакать о нем.

– Я знаю, Эллен…

– Я никогда не буду любить вас так, как я любила его.

Он кивнул.

– Но при этом я никогда не любила его так, как люблю вас.

Он посмотрел ей в глаза совершенно обескураженный.

– Я не знала, – начала она, – что любовь к двум людям может быть такой сильной, всепоглощающей – и при этом такой разной. Чарли был моим самым лучшим другом, моим братом, моим отцом, моим защитником. Да, и любовником тоже, потому что наш брак был вполне обычным и я любила его плотскую сторону – ведь так я становилась ему ближе. Я была бы счастлива с ним до конца своей жизни, Доминик. И никогда не допустила бы ничего большего, нежели смутная и невольная тяга к вам.

– Я знаю.

– А вы моя всепоглощающая страсть, окутывающая меня сеть любви. Наверное, я никогда не смогу вами насытиться. Но при всем при том это не просто плотская страсть. Когда-то я думала, что это так, и вот почему я себя презирала и ненавидела. Но это не так. Да, это страсть, это жажда вас, а не только ваших ласк. Жажда всю жизнь быть с вами и частью вас. Но я могу ответить на вашу любовь, Доминик, только в том случае, если вы согласитесь, что какая-то часть меня всегда будет принадлежать Чарли.