Страница 3 из 55
Я сидела на кухне у родителей, в очередной раз сбежав от гнетущей атмосферы города, когда раздался звонок телефона. Вызывал Глеб. После нескольких минут стандартных разговоров о том как проходит жизнь, Основский задал неожиданный для меня в тот момент вопрос:
- Лесь, ты по-прежнему уверена, что хочешь переехать?
На некоторое время я задумалась, в последний раз взвешивая в голове все за и против, после чего ответила:
- Да, абсолютно уверена.
И тогда друг рассказал мне о квартире, в которой, собственно, я сейчас находилась. Это двухкомнатное жилье с огромными окнами, расположенное в достаточно престижном районе с сегодняшнего дня сдавалось мне за абсолютно смешные деньги.
Я прилетела с утра, а уже в обед приехала машина грузоперевозчика, доставившая коробки с моими вещами. Кот прибыл со мной. Понять, что он думает на счет переезда несложно по его злому взгляду и моей поцарапанной руке.
О своих ощущениях я же пока однозначно сказать не могла. Но, по крайней мере, я еще не хотела схватить сумку и сбежать отсюда в неизвестном направлении, что уже являлось хорошим знаком.
В универе я взяла академ. Благодаря помощи Бондаря, это далось мне даже слишком просто. Львович вообще очень лояльно относился ко мне всё последнее время нахождения в городе, закрывая глаза на систематические прогулы и абсолютно наплевательское отношение к учебе. С чем это было связано, я не знала, да и думать, если честно, не хотела. Я вообще старалась максимально уменьшить наше общение, хоть это было и не слишком красиво, но иначе я просто не могла. Так что теперь с моим отъездом, думаю, ректор всё-таки вздохнул с облегчением. Мужчина абсолютно не заслуживал такого холодного отношение к себе с моей стороны, но как я не старалась перебороть себя, так и не сумела.
Виной всему был его сын. Сколько бы я не пыталась, я все же не смогла его забыть. Образ Ковалевского всё это время тенью следовал за мной, категорически не желая покидать мою голову. Все мои попытки выбросить мысли о парне были обречены на провал. Напоминания о нем были повсюду: дома, в университете, в магазине, на улице.
Сколько бы я не пыталась убегать, воспоминания всё равно настигали меня, даря очередную порцию обиды и злости. Нет, я не плакала с той самой ночи. Я не пыталась его найти, ни разу не видела его фотографии и не слышала ни единого слова.
Но я так и не смогла снять этот чертов браслет, тонкой ниткой обвивавший моё запястье.
Даже сейчас, стоя перед коробками, я думала о нем.
Я дернула плечами, стараясь освободиться от вновь накрывавших мыслей. Мне нужно разобрать эти несчастные вещи. Засучив рукава тонкого кашемирового свитера, я оторвала скотч и открыла первую коробку. Начало было положено.
Спустя три часа практически все вещи заняли подходящие для них места. И не вещи тоже. Ромео, кажется, потихоньку начал свыкаться с мыслью о том, что в привычные края его отвозить назад никто не собирается, поэтому вил себе уютное гнездышко на диване кофейного цвета, стоявшего в гостиной.
Кстати о коте. Из маленького комочка, сидевшего с внешней стороны окна моего бывшего подъезда, Ромео превратился в весьма масштабных размеров рыжего зверя с густой блестящей шерстью и огромными выразительными зелеными глазами. Характер, правда, так и остался чудовищным, но это уже совсем другая история.
Я удовлетворенно осмотрела результат проделанной работы, которым была, безусловно, довольна. Оставалось разместить одежду, лежавшую в чемоданах, по шкафам, но этим я планировала заняться уже завтра. Откопав пижаму, футболку и домашние штаны среди прочих вещей, я отправилась в душ.
Приведя себя в порядок, я обосновалась на подоконнике с чашкой чая. Огромные окна и широкие подоконники были жемчужиной квартиры, выбиваясь в лидеры топа уютных мест. Плед я, например, сюда уже перенесла.
Взяв телефон, я набрала Михайловскую, которая ждала моего традиционного вечернего звонка. Каждый день, который подруга меня не видела, не мог пройти без обязательного созвона. Она до сих пор внимательно следила за моей жизнью, как будто боясь, что в очередной прожитый без ее контроля день я решу спрыгнуть с крыши многоэтажки или покончить жизнь каким-нибудь более изощренным способом, что в мои планы, конечно, не входило, но со вбившей себе что-либо в голову Лизой, спорить абсолютно бессмысленно.
- Если ты даже не тронула вещи, я приеду и настучу тебе по голове. - начала разговор подруга.
- Не боишься выбить остатки мозгов? – ухмыльнулась в ответ я, а потом добавила. – Хотя в этот раз моя совесть кристально чиста. Коробочный беспредел полностью повержен.
- Учти, через три дня я всё равно лично проверю. – до конца не поверила мне Лиза, а потом продолжила. – Лесь, я не верю, что мы переезжаем. Сейчас я уже понимаю тебя с этой фобией коробок и забытых шмоток. Голова напрочь отказывается соображать.
Я посочувствовала подруге, переживавшей на себе все прелести сбора вещей, после чего мы еще немного поболтали и, попрощавшись до завтра, закончили разговор.
Я отложила телефон и взяла кружку с приятно теплым чаем, обратив свой взгляд в сторону окна. Вид, открывавшийся из квартиры, кардинально отличался от прошлого. Далеко внизу раскинулся широкий проспект, движение по которому было весьма оживленным даже поздним вечером. Жизнь мегаполиса вообще значительно отличалась своим ритмом от нашего, пусть и не маленького, городка. И я искренне надеялась, что эта энергия поможет мне, наконец, вырваться из кольца своих бессмысленных мыслей и переживаний.