Пангея

Как же не хотелось снова натягивать сапоги на чистые ноги, но делать нечего. Пришлось. Я вышел из палатки и быстрым шагом направился к импровизированному плацу, где, я был уверен Быковский и Золотницкий, уже построили роту. Я позволили себе лишних пять минут посидеть, расслабиться, и теперь приходилось спешить, чтобы не опоздать к мною же назначенному времени построения.

Все полторы сотни солдат и унтеров замерли на плацу, выстроенные в три ровные шеренги, разделенные на две "коробки" взводов. Впереди стояли Золотницкий и Быковский. Между "коробками" замер высокий унтер со знаменем роты.

- Рота по вашему приказанию построена, - сделав два уставных шага вперед, отрапортовал Золотницкий.

- Отлично, - кивнул я.

Я направился к ровным шеренгам роты, вахмистр и лейтенант последовали за мной. Надо сказать, все солдаты были в идеальном виде. Броня матово поблескивает, лучевые карабины уперты прикладами в утрамбованную до каменной твердости землю. Стоящие в заднем ряду бойцы с тяжелым вооружением и пулеметные расчеты опираются на свое громоздкое оружие.

Меня всегда удивляла эволюция войсковых наименований. Взять хотя бы драгун. На Потерянной Терре, нашей Родине, так звали кавалеристов, отсюда и все наши шутки насчет лошадей. Перед самым переводом в полк я прочел много всего по этой теме, узнал, что они были самым распространенным видом конницы вплоть до Предпоследнего века. А до того, они были кем-то вроде мобильной пехоты. Верхом они добирались до позиций, спрыгивали с седел и сражались в пешем строю. Теперь же драгунами, по крайней мере, у нас, в Империи Двойной звезды, называли части тяжелой пехоты. Нашей задачей был взлом обороны противника, именно поэтому мы и должны были штурмовать вражеский укрепрайон. Но при этом у нас сохранилось кавалерийское расписание. Полк состоял из четырех рот, а не трех батальонов, как это было у пехоты, поэтому солдат у нас было существенно меньше. Хотя нам большого количества и не требовалось, на самом-то деле.

Закончив инспекцию, я снова встал так, чтобы меня видел весь строй.

- Через два дня, - обратился я к бойцам, - нас ждет жестокий бой. Врагом нашим будут Техасские рейнджеры. Они не берут пленных, а значит, и их в плен брать не будем. От нас, как всегда, требуется стойкость под огнем противника. Кроме того, сноровка и еще раз сноровка, без нее мы останемся лежать на речном песке. Штурм укрепрайона - дело сложное и жестокое, он станет испытанием для всего нашего полка, и мы не должны подвести его. Это должен понимать каждый, понимать так же, как понимаю это я.

- Так точно! - гаркнула в один голос рота во главе с Быковским. Лейтенант Золотницкий предпочел промолчать.

Я только усмехнулся и скомандовал "вольно".

- Двое суток отдыха, - добавил я, - всей роте. К окончанию артподготовки рота должна быть полностью готова к бою.

- Так точно! - снова прогремели сто пятьдесят человек, и лейтенант в этот раз присоединился к ним.

Подъем по полку на следующее утро играть не пришлось. Всех разбудил грохот канонады. Сотни тяжелых орудий с рассвета начали швырять снаряды. С другого берега зазвучали взрывы, вода доносила до нас все звуки.

Я оделся и вышел из палатки. На горизонте, где торчали башенки вражеского укрепрайона, теперь взлетали к небу темные столбы взрывов, тянулись черные дымы, кажущиеся жирными даже с такого расстояния.

Это зрелище внушало определенные надежды на то, что десант наш будет удачнее, чем всем казалось вчера. Ведь от грохота орудий казалось, что земля трясется под ногами, буквально ходуном ходит.

Отдыхающие солдаты и унтера, да и офицеры тоже, первое время почти все, кроме караульных, собрались на берегу - поглядеть на расстрел укрепрайона. Но со временем все быстро привыкли к этому зрелищу. Все расселись вокруг костров, готовя в котелках чай или что покрепче. Пока полк отдыхал, можно было позволить солдатам немного расслабиться, тем более, перед почти самоубийственной операцией. Хотя все бойцы отлично знали, если кого поймают пьяным ему не избежать порки. Это наказание применялось в нашей армии, хотя ни в одном уставе прописано не было.

Офицеры же предпочитали либо отсиживаться по своим палаткам, либо собирались в большом шатре, превосходящем по размерам даже штабной, который заменял полку собрание. Я не слишком любил появляться там, по понятным причинам, но и торчать двое суток в палатке мне тоже не хотелось совершенно. Поэтому, насмотревшись на расстрел укрепрайона, я отправился-таки в палатку офицерского собрания.

Там за большим столом лейтенанты играли в карты, громко хлопая ими. Майор Фернер и капитаны расположились отдельно, потягивая пиво или вино. Тут же были командиры и старшие офицеры полков ландвера. Они носили коричневую форму, больше напоминающую рабочие комбинезоны. Из-за этого ландверьеров называли за глаза работягами, что частенько становилось причиной для драк. Кроме того, офицеры ландверьеров носили черные шлемы с пиками, принятые только в гвардейских полках Рейнланда, и очень гордились этим фактом. Так высоко головы задирали иногда, что наконечниками едва тенты палаток не протыкали.

Сейчас они что-то оживленно обсуждали с Фернером и Башталовским. Как обычно, мрачный Минц предпочитал отмалчиваться. Я подсел к ним, устроившись на углу ящика, служившего в шатре вместо стула. Остальные офицеры только бросили на меня взгляд, кивнули и продолжили разговор. А говорили они о завтрашней атаке. Как я понял из их слов - фон Зелле, вместе с командирами полков ландвера прямо сейчас планируют завтрашнюю операцию. И, по всей видимости, планы нашим товарищам не особенно нравились.

- Получается, - говорил, похоже, не в первый раз, офицер ландвера с майорскими погонами, - что мы нужны будем только для того, чтобы дать вам время на развертывание вашего вооружения. Мы же в это время будем гибнуть на голом песке.

- Как и мы, - с каким-то показным равнодушием развел руками Фернер, - на то она и война. Только вы, в отличие от нас, будете стрелять по врагу, а нам еще и заниматься тем самым развертыванием, о котором ты говорил.

- Все равно, как-то крайне неприятно быть всего лишь смазкой для меча, - буркнул тот же майор, - или как там принято говорить?

- Не смазкой для меча, а нашим прикрытием, - возразил ему Фернер. - Без вас именно мы и останемся на речном песке. Со всем нашим тяжелым вооружением.

- А я вот чего понять не могу, - сказал второй офицер ландвера, в том же чине, что и я, - почему мы ждем окончания артподготовки? Быть может, лучше под прикрытием снарядов тяжелых орудий мы смогли бы прорваться к укрепрайону и ударить по врагу, пока он не опомнился от обстрела.

Все мы снисходительно заулыбались, глядя на него, слишком уж наивными были его слова.

- Вы, вообще, представляете себе, что такое стрельба по площадям? - поинтересовался у него Минц. - Видимо, не слишком. Выйдите и поглядите внимательно на тот берег реки. Примерно раз в десять минут снаряды попадают в воду. А теперь представьте себе, что происходит сейчас на берегу перед укрепрайоном противника. Представили?

Капитан, который был не слишком старше меня, даже побледнел. Наверное, у него было достаточно богатое воображение - и он живо представил себе, как тяжелые снаряды перемалывают песчаное побережье реки. Что при этом станется с людьми, буде таковые там случатся, представлять вообще не хотелось.

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Беседующие офицеры молчали, как-то прекратился разговор на этом.

- Что-то мы совсем закисли, - разорвал повисшую между нами относительную тишину Фернер, - надо выпить. Возражения есть? Нет, отлично! Капитан Нефедоров, - обратился он ко мне, - организуйте-ка нам пива на всех, раз уж уселись на ящик с ним.

Я слез с ящика, открыл его и принялся выдавать всем, кто тянул ко мне руки, бутылки с пивом. Когда желающие закончились, взял и себе одну. Но даже под пиво разговор все равно не клеился, и, допив бутылку, я попрощался со всеми и покинул шатер офицерского собрания.