Страница 32 из 47
Двор путешествовал из Убеды в Вальядолид, сделав на пути остановку в Мадриде, – маленьком городке в середине Испании, которую кардинал Сиснерос сделал своей временной столицей. Здесь Карл с Изабеллой оставались до тех пор, пока не отправились в расположенный поблизости монастырь Аброхо, чтобы провести там Страстную неделю.
Тем временем в Италии боевой дух имперской армии, разбившей Франциска при Павии, слабел с каждым днем. Солдатское жалованье было постыдно низким. Благородный Авалос умер от полученных ран. В Вальядолиде собрались кортесы, и дворяне заявили, что, если король собирается лично принимать участие в войне против «турок», их жизни находятся в его распоряжении – однако они отказываются платить дополнительные налоги для финансирования кампании. Прелаты также заявляли, что не могут дать денег, а прокурадорес, представлявшие города Кастилии, настаивали, что страна чересчур бедна для подобных экстравагантных предприятий. Нищенствующие ордены заявили, что их миссия – молиться за победу; хотя иеронимиты все же согласились продать свои серебряные потиры, если станет очевидно, что именно христиане первыми заключили мир. Бенедиктинцы также предложили 12 тыс. дублонов, а военные ордена согласились пожертвовать пятую частью своих пенсионов.
Карл раздумывал над возможными последствиями этих разочарований, когда до него дошли новые дурные вести, – на этот раз из Италии. Предыдущей осенью частная армия семьи Колонна вошла в Рим, и папа бежал в свой замок Кастель-Сант-Анджело на Тибре. Докладывали, что прежний папский дворец в Ватикане был полностью разграблен – солдаты обшарили даже папскую гардеробную и спальню{296}. Имея перед глазами такой пример, изголодавшаяся имперская армия приняла это за намек. В мае 1527 года она также вошла в Рим – приказ о наступлении отдал командующий, коннетабль де Бурбон. Хаос царил повсеместно. Большинство движимых предметов, как, например, золотой крест Константина, золотая роза, полученная в подарок папой Мартином V и тиара папы-реформатора Николая V, пропали. Аббат Нахера говорил, что ничего сопоставимого с этим не было видано со времен разрушения Иерусалима{297}. В безопасности не был никто. Были убиты порядка 4 тысяч человек, среди них и сам Бурбон – возможно, выстрелом из аркебузы Бенвенуто Челлини. В этой смерти придворный Кастильоне увидел знак божественного гнева, направленного против его армии{298}. Ватиканская библиотека оказалась спасена только благодаря вмешательству принца Оранского, который тоже был ранен и отдавал распоряжения с постели. В Сикстинской капелле устроили стойла для лошадей{299}.
Узнав об этих событиях в середине июня, император Карл сказал, что он совершенно не желал такого dйnouement; можно не сомневаться, что он не имел отношения к жестокостям, которые творила его армия. Тем не менее, папа в Кастель-Сант-Анджело был теперь его пленником, как прежде Франциск I. Карл написал Бурбону – он еще не знал тогда о его смерти, – что больше всего он желает «доброго мира» и надеется, что папа прибудет в Испанию, чтобы помочь его добиться{300}. Гаттинара оставался под рукой. Талантливый секретарь Карла, Альфонсо де Вальдес, писал в своем диалоге «Lactancio y un arcediacono», что Рим получил не больше того, что заслуживал{301}.
Затем Карл полностью отдался празднествам, устроенным в Вальядолиде в честь рождения его наследника, инфанта Филиппа, «Hispaniarum princeps». Торжества проходили в доме Бернардино Пиментеля, отпрыска знаменитого рода графов-герцогов Бенавенте, прямо напротив церкви Сан-Пабло. Впервые император имел с собой превосходный комплект гобеленов, изображающих добродетели, который был сделан в честь его коронации в Ахене в 1520 году{302}.
В том же июне Франсиско де Монтехо, опытнейший конкистадор, который сам извлек немало пользы из всех своих добродетелей, отплыл из Санлукара и с четырьмя кораблями и 250 солдатами двинулся к Юкатану{303}, а Панфило де Нарваэс отправился во Флориду на трех кораблях, имея при себе 600 человек{304}.
Интеллектуалы Испании собрались в этом месяце в Севилье, чтобы обсудить значение работ Эразма Роттердамского под благосклонным председательством Верховного инквизитора Алонсо Манрике де Лара – либерального деятеля церкви, которому Эразм посвятил свою книгу «Enchiridion militis Christiani». Ее перевод на испанский, выполненный знаменитым проповедником Алонсо Фернандесом де Мадридом, каноником Паленсии и архидьяконом Алькора, и отпечатанный Мигелем де Эгуйя из Алькалы, имел такой общенародный успех, какого доселе еще не бывало в истории испанского книгопечатания.
Манрике де Лара, двоюродный брат герцога Нахера, был сводным братом поэта Хорхе Манрике. Новый Великий инквизитор подружился с Карлом еще во времена его детства в Нидерландах; он служил мессу в соборе Святой Гудулы, провозглашая Карла королем Испании в 1516 году{305}. До этого Манрике был епископом Бадахоса, где провел немало времени, обращая мусульман, многие из которых приняли имя «Манрике». Он был ярым felipista – сторонником покойного короля Филиппа, – и позже Фернандо заключил его в тюрьму; но также он переписывался с Сиснеросом, который сделал его епископом Кордовы. Он был с Карлом на его коронации в Ахене, а в 1522 году Карл назначил его архиепископом Севильи, а также Великим инквизитором. Один из современных историков называет его «un hombre ilustre, cortesano, erasmista y abierto»{306} – определения, не применимые ни к одному из последующих Великих инквизиторов.
На обсуждении идей Эразма в Севилье присутствовали все великие имена испанской Церкви – Антонио де Гевара, автор «Золотой книги Марка Аврелия» (он все еще делал вид, будто обнаружил ее в библиотеке Козимо Медичи во Флоренции); Франсиско де Витория, знаменитый юрист, который тогда все еще пребывал в Сан-Эстебане, доминиканском монастыре в Саламанке; епископ Силисео, молодой, но уже известный как жесткий антисемит, – чтобы услышать, как Великий инквизитор говорит убедительную речь в защиту своего голландского друга. Это была уже вторая такая дискуссия – нечто подобное, хотя и в меньшем масштабе, уже состоялось в марте.
Манрике приложил все усилия, чтобы попытаться превратить инквизицию в инструмент распространения эразмианских идей – это была весьма примечательная эпоха в истории этого учреждения. Возможно, Бартоломе де Лас Касас возлагал на Священную канцелярию сходные надежды, когда в 1517 году убеждал Сиснероса поддержать ее создание в Новом Свете.
Совет инквизиции решительно подтвердил свою поддержку Эразма. Монах-августинец фрай Дионисио Васкес, которого считали величайшим проповедником того времени и который был знаменит в Италии не меньше чем в Испании, даже сложил о великом голландце элегию{307}. В конце концов, даже папа воздал Эразму хвалу. Однако впереди всех друзей роттердамского мыслителя поджидали великие опасности, и наибольшая из них происходила из того факта, что после перевода верховного суда в Гранаду в 1505 году испанская бюрократия встала на жесткий курс в большинстве вопросов – и этот курс еще более ужесточился, когда в 1526 году туда же была переведена и инквизиция из Хаэна.
Глава 8
Альварадо и Гватемала: завоевания четырех братьев
Я снова снарядил Альварадо и отправил его из нашего города [Мехико] шестого декабря 1523 года. Он взял с собой 120 всадников, а вместе с заводными лошадьми всего вышло 160 лошадей; с ними было 300 пехотинцев, 130 из которых – арбалетчики и аркебузиры.
296
Pastor, XIV, 332.
297
Bataillon, Erasme, 407.
298
Аббат Нахера – императору, после 6 мая 1527 года, цит. в Rodriguez Villa, Metnorias, 134–41.
299
Той самой, с потолком работы Микеланджело – законченном в 1512 году.
300
Карл – Бурбону, 6 июня 1527 года, в in Rodriguez Villa, Memorias, 202–3. См. комментарий Мартинеса Милана в Carlos V y la Quiebra, 142.
301
См. Fernandez Alvarez, Carlos V, 371–2; Valdes, Didlogo, 14.
302
Они были сделаны по заказу Маргариты, тетки Карла, по рисункам Бернара ван Орли и Жана Госсэра. Гобелены изображали вещи, необходимые для хорошего правителя: Фортуну, Благоразумие, Добродетель, Верность, Славу, Справедливость, Благородство и Гордость. Карл купил эту серию у Фуггеров, каждый гобелен был в высоту пять метров и от восьми до десяти метров в ширину. Комплект гобеленов был доставлен в Севилью в 1526 году.
303
См. главу 9.
304
Paso, I, 104.
305
Nunez, Castaways, XV
306
Bataillon, Erasme, 257; Brandi, 49–60, 64.
307
Perez Villanueva and Escandell Bonet, 668.