Страница 4 из 51
Лейтенант Элен Рипли смотрела на него в упор. Обычно у только что вышедших из комы взгляд бывает бессмысленным, но сейчас... Или она давно уже пришла в себя? Притворялась? Зачем?
- Что это? - Врач впервые услышал ее голос.
- Это - специальный коктейль моего собственного изобретения.
- Зачем? - Рипли все еще продолжала удерживать его запястье.
- Ну разумеется, чтобы отравить вас. Или лишить вас собственной воли, превратив в зомби. Или ввести вам в кровь набор инопланетных паразитов. (При этих словах женщина вздрогнула, что не укрылось от внимания врача.) А если серьезно, то это - транквилизатор, восстанавливающий силы. Вам нечего бояться: если бы у меня и возникло желание причинить вам вред, я бы сделал это уже давно.
- Вы врач?
Этот вопрос был понятен. Рипли видела перед собой человека с тюремной стрижкой "под ноль" и в робе, отличающейся от тюремной одежды только меховой оторочкой (осознав это, она поежилась - в помещении было прохладно). Помещение тоже весьма отдаленно напоминало госпиталь, - по крайней мере, с точки зрения лейтенанта космофлота. Хаотическая планировка, койки застланы покрывалами достаточно серыми, чтобы не быть белыми, почти никаких признаков медицинского оборудования...
- Моя фамилия Клеменс. Я здесь главный врач, а также санитар, медсестра и паталогоанатом, если до этого дойдет. Все в едином лице.
- Здесь - это где? - в голосе Рипли еще сохранялась настороженность.
- "Здесь" - это Ярость-261. Планета-тюрьма, причем из самых строгих. Ну, теперь, когда ваше любопытство удовлетворено, быть может, вы позволите мне сделать то, что я собирался?
Пальцы, сдерживающие руку Клеменса, обмякли. Игла легко пронзила гладкую кожу, сразу же найдя вену.
- Не волнуйтесь, это просто приведет вас в чувство, - Клеменс следил, как поршень, миллиметр за миллиметром, уходит в шприц, медленно обогащая кровь целебной смесью. Потом он с каким-то исследовательским интересом прикоснулся к прическе женщины. - У вас великолепные волосы. К сожалению, вам придется их лишиться, - сказал он безжалостно. - У нас здесь проблемы с... паразитами. - И снова женщина вздрогнула, и снова это не укрылось от внимания врача. - Нет, нет, ничего экзотического: Ярость лишена жизни. Вши. Обыкновенные земные вши, бич нашей тюремной системы. Никак их не выведем.
Уголком глаза Клеменс следил за своей пациенткой, которая снова лежала неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Сейчас она, конечно, захочет узнать, каким образом ее занесло в тюрьму. Ну, так и есть:
- Как я попала сюда?
- На спасательной шлюпке. Судьба корабля неизвестна, но о ней нетрудно догадаться: от хорошей жизни на шлюпках в открытый космос не выходят. Если не секрет, что это был за корабль? И откуда вы летели?
И тут возникла заминка. Маленькая такая заминка, неуловимая, но несомненная для цепкого восприятия медика.
- Не знаю. Я последние две недели болела - не помню ничего...
Она уклонилась. Уклонилась от самого безобидного вопроса, за которым вовсе не было какой-то задней мысли.
- Однако то, что вы болели именно две недели, вы помните... Впрочем, хотя вы и в тюрьме, - но отнюдь не в качестве осужденной. И уж во всяком случае я - не следователь. Так что воля ваша.
Некоторое время они молчали. Клеменс, отвернувшись, перебирал на столике инструменты.
- А где остальные? Те, что были со мной в шлюпке? - спросила Рипли.
Врач наконец вложил шприц в гнездо, тщательно упаковал аптечку. И только после этого оглянулся через плечо.
- Им не повезло, - просто сказал он.
Оба они знали, что это означает. Однако спустя некоторое время женщина все же решилась уточнить:
- Они...
- Да. Погибли.
Они снова помолчали. Потом врач, все еще стоявший спиной к Рипли, уловил за собой какое-то движение.
- Мне надо идти... Идти к шлюпке.
- Послушайте, транквилизатор, конечно, творит чудеса, но ходить вам я все же пока не...
Шорох отодвигаемой ткани, скрип койки за его спиной... Врач обернулся.
Рипли стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. И ничего теперь не прикрывало ее тело, даже простыня.
У Клеменса перехватило дыхание.
Нет, конечно, он уже видел ее наготу - в те первые минуты, когда, спешно вскрывая саркофаг, определял, кто живой, кто мертвый, и какая помощь потребуется живым, если они есть. Но на тот момент никаких иных мыслей, кроме связанных с медициной, не возникало: пациент есть пациент. Однако сейчас...
Без тени испуга или смущения она выдержала его взгляд.
- Вы дадите мне одежду? Или мне идти так?
Нет, не бесстыдство светской львицы сквозило в ее позе - четкое осознание некой цели, Долга (да, именно с большой буквы!), который нужно выполнить во что бы то ни стало. Да, ради этого она действительно готова была пройти обнаженной сквозь ряды уголовников - с тем же осознанием необходимости, как пройдет она босиком по раскаленным углям, если возникнет в том нужда.
И врач понял, что остановить ее он не в силах. А еще к нему откуда-то из глубины пришла вдруг ясная уверенность в том, что женщина эта обречена. И он даже не удивился этой своей уверенности.
Покорно он шагнул к стене, раскрыл встроенный шкафчик. Внутри оказалась обувь, белье, рабочий комбинезон.
- Учитывая характер здешних э-э-э... туземцев, я бы предложил вам все-таки одеться. Иначе реакция их будет непредсказуемой, а точнее, вполне предсказуемой. Ведь никто из них многие годы не видел женщин...
Не глядя на Рипли, врач подал ей одежду.
- Между прочим, и я тоже, - прошептал он так тихо, что едва услышал сам себя.
5
Когда они вышли за пределы госпиталя, Рипли сразу поняла, куда она попала. Какая-то громада стальных конструкций, местами изъеденная ржавчиной, пересечение различных ярусов, шахтные колодцы, рельсы, направляющие... Все это явно было предназначено для жизни и работы огромного количества людей. Именно "было", потому что сейчас на всей обстановке лежала явственная печать запустения.
- Сейчас здесь всего 25 человек, а сравнительно недавно было пять тысяч! - рассказывал ей врач, когда они шли по коридору, время от времени прижимаясь к стене или наклоняя голову, когда свободное пространство перед ними оказывалось перегорожено ржавой трубой, балкой или еще каким-нибудь металлоломом.