Страница 12 из 15
— Да, — еще короче уронил драуг.
— Прости, — вздохнула Йанта, касаясь губами ямки на плече. — Мне жаль, правда…
— Мои призраки не приходят в шторм, — сказал драуг, и по голосу Йанта поняла, что его губы тянет злая усмешка. — Не знаю, к добру это или к худу. Пока нет призрака — есть надежда. Но от этого не легче.
— Они же не настоящие, — помолчав, то ли сказала, то ли спросила Йанта. — Не могут это быть они…
— Конечно, нет. Это только боль и вина, которые шторм тянет наружу из души. Сама поняла или почувствовала?
Йанта ухитрилась пожать плечами.
— Никто из них не сказал бы мне такого. Ни в одном из них не было… гнили. И если бы я могла уйти вместо любого…
— Да, — уронил драуг, крепче прижимая её к себе. — Я верю.
Потом она все-таки задремала. И уже сквозь сон слышала, как корабль все сильнее качает из стороны в сторону, как, мягко и осторожно разомкнув объятия, драуг отодвигается, шуршит одеждой, как закрывается за ним дверь каюты.
Ворожея показалась на палубе часа через три. Фьялбъёрн не сразу её заметил, разговаривая с плотником о ремонте после шторма. Волны-то, в отличие от призраков, были самыми настоящими. Повернулся — и увидел у борта знакомую фигурку. Что-то сказав Лираку и склонив голову, ворожея подала ему нож, и Лирак, ухмыльнувшись, забрал клинок. Дружески хлопнул девушку по плечу и повел куда-то. Надо же…
Впрочем, его небесный подарок неглуп и учтив, отчего бы ей и не поладить с командой. Если, конечно, те чуть придержат языки, а гостья не будет вспыхивать от каждого острого словечка. Хорошо еще не видит, как пялятся все, мимо кого она проходит. Нельзя осуждать за это ребят — посмотреть есть на что. Легкими шагами ворожея скользила по палубе, словно не касаясь ее. Не ходит — танцует. А смоляную копну снова заплела, теперь в одну широкую косу немного ниже пояса.
Фьялбъёрн вспомнил, как выгибалось в его руках стройное, нежно круглящееся в нужных местах тело, как горела под поцелуями тонкая шелковистая кожа. И как его пальцы расплетали косы, распуская по голым плечам и спине… Передернул плечами, отгоняя видение, от которого сладко потянуло в паху — не хватало еще прямо на палубе всем показать такое. А ворожея опустилась на колени у борта, где стоял проклятый богами и людьми веденхальтия.
Это уже было интересно. Фьялбъёрн пригляделся. Проведя рукой над палубой, девушка что-то спросила у Лирака и, дождавшись ответа, кивнула. Потом застыла изваянием, только пальцы шевелились, будто вытягивая что-то из воздуха. Если представить, что это нити… Да, очень похоже…
Фьялбъёрн сделал несколько шагов ближе и остановился — ворожея предупреждающе подняла руку.
— Не подходи пока, — уронила напряженно, склонив голову набок. — Следы перепутаю…
На коленях она уже не стояла, а сидела, закрыв глаза и держа руку над палубой, где Фьялбъёрн, присмотревшись, увидел плохо отмытое темное пятно. Так… драить кому-то палубу вне очереди раз пять.
— Он следилку повесил, ты представляешь? — возмущенно вопросила вдруг Йанта, распахивая глазища под длинными пушистыми ресницами. — Я только сейчас заметила! Уходил с дракой, а следилку оставил!
В её голосе слышалась злость. И еще азарт, хорошо знакомый Фьялбъёрну. Азарт охотника и воина, признающего, что противник в чем-то обошел, достойно ответил на удар. Хороший азарт, правильный.
— Что за следилка? — поинтересовался Фьялбъёрн, подходя.
— Чары такие. Что-то вроде маяка. Он теперь знает, где мы.
Плохо. Очень плохо…
— Снять можешь? — быстро спросил Фьялбъёрн.
— Могу, — усмехнулась ворожея. — А могу усыпить и не просто снять, а оставить где-нибудь. Например, на бочонке, выброшенном за борт, — найдется такой? Пока ваш водяник поймет, что его надурили…
— Это еще лучше, — кивнул Фьялбъёрн. — А если не на бочонке, а на земле? На острове, например.
— Вокруг корабля должна быть вода. Это чары могут распознать. И вряд ли он поверит, что ты вытащил корабль на сушу. Но можно — возле острова.
— Отлично. А услышать нас сейчас он не может?
— Ты думаешь, я бы тогда трепала языком вслух? — возмущенно изогнула тонкую бровь девушка и улыбнулась: — Не может. Я ниточку пережала, прежде чем говорить. Думаю, и раньше не мог, но лучше не проверять. И когда только успел… Кто он вообще такой? Водный дух?
— Позор всех веденхальтий, — буркнул Фьялбъёрн.
Посмотрел на теплый плащ, плотно облегающий плечи, засветившиеся, наконец-то, живым блеском глаза, нож на поясе, хм… Полы плаща ворожея запахнула небрежно, и на ее плетеном из серебряных колец поясе красовался подаренный в первую ночь ярлунгский клинок. Только сапожки совсем тонкие, не для севера. Надо ей обувку потеплее найти: сама, похоже, ни о чем не попросит. Одним гибким движением поднявшись, ворожея отряхнула колени. Больше из аккуратности — палубу на «Гордом Линорме» начищали на совесть. Вот только пятно.
— Пятно видишь? — повторила его мысли Йанта. — Прикажи, чтоб не смывали пока. Он там свою кровь оставил — может пригодиться. И заклятие в нее же вплетено. Ничего, я с ним еще поиграю. Оставить свою кровь — он и понятия не имеет, сколько всего с ней можно сделать.
Усмехнулась хищно и радостно. Подошла, оперлась руками о борт, стоя вполоборота к Фьялбъёрну. Сказала негромко:
— Там полоска. Острова или тучи?
— Острова, — ответил Фьялбъёрн. — Мы идем к ним.
— Это те, на которых я не захотела бы остаться, а ты — меня оставить?
Голос у неё был легкий, спокойный, но Фьялбъёрн насторожился, словно по воде в ясный день пробежала особая рябь, что предвещает внезапный шторм.
— Еще не те. На этих остаться можно, если поладишь с Морским народом, — сказал равнодушно.
— А я думала, что ошиблась тогда, — пробормотала девушка и пояснила, вглядываясь в море. — Я эту полоску увидела, когда на корабль попала. Но она за три дня ближе не стала…
— Штормом отнесло, — пояснил Фьялбъёрн. И не утерпел: — Так это к ним ты плыть собиралась?
Вместо ответа ворожея фыркнула совсем по-кошачьи, снова усмехнулась, вглядываясь вдаль. Поправила нож на поясе в неплохих, но далеко не достойных такого клинка ножнах — где только раздобыть успела? Повернулась, глянула Фьялбъёрну в глаза надменно, словно дочь конунга, разомкнула губы:
— Я взяла у тебя оружие и плащ, Фьялбъёрн Драуг, я ем твой хлеб и делю с тобой кров и тепло. И у меня нет привычки сбегать по-воровски. Если решу уйти — ты узнаешь первым. Но я все еще должна тебе, и этот долг велик. И твоему кораблю с его командой я тоже должна. Посему твой бой — и мой тоже.
Говорила она негромко, разве что Лирак, так и стоящий шагах в пяти, услышал. Но тот, кажется, слышит все и всегда, будто у них с кораблем одни уши на двоих. А вот «Линорм» услышал точно. Палуба под ногами вздрогнула, не сильно, но заметно. А потом ворожея глубоко вдохнула — и длинно восхищенно выругалась на незнакомом языке. Фьялбъёрн, не понявший ни слова, мог бы поклясться уцелевшим глазом, что ничем, кроме ругательства это быть не могло — очень уж знакомый тон. Должно быть, люди всех миров ругаются одинаково: что на небесах, что на земле, что на море. И слишком внимательно, совершенно иначе ворожея оглядывала теперь палубу, задерживаясь взглядом именно там, где кто-то из моряков занимался своим делом. Большинство, кстати, эти дела побросало, почуяв дрожь корабля и правильно сообразив, кто виновница. Смотрели на них с Йантой…
— Добро пожаловать на «Гордый линорм» еще раз, — ухмыльнулся Фьялбъёрн. — Похоже, он тебя признал.
— А-а-ага, я заметила, — слегка оторопело согласилась девушка. — Ну, хоть не все кракены…
— И даже драуг только один, — в тон ей подсказал Фьялбъёрн.
— Хвала богам, — отходя от удивления, язвительно откликнулась Йанта. — Мне и одного… хм… хватает. Но как?
— Лирак тебе расскажет. Или спроси кого-то из команды, раз уж теперь их видишь.
Фьялбъёрн протянул руку, поправил сбившийся воротник плаща под шелковистой черной косой. Медленно, напоказ. Команда у него зубастая, но даже до самого недалекого теперь должно дойти: девушка — его. А кто не поймет — найдется, кому объяснить. Впрочем, здесь не принято спорить ни с ярлом, ни, тем более, с кораблем, раз уж тот сам решил принять нового члена команды, не дожидаясь воли Гунфридра. Фьялбъёрн и не помнил такого, хотя знал, что бывает. Посмотрим, как ты уживешься на «Линорме», небесное диво. Теперь, когда острова Морского народа все виднее на горизонте.