Бульвар Постышева

— Присаживайся, — сказал Архип Андрею.

— Может, до Ангары прогуляемся?

— Пошли, — не очень-то желая, Архип всё-таки поднялся.

По дороге, в ларьке купили бутылку минералки. Добрели до старой пристани, облокотились на погнутые и выцветшие металлические перила (Их кто-то специально загибал — сил-то некуда девать!), посмотрели в зелёную воду, допили минералку, бросили бутылку в эту воду, закурили. Бутылка, наполнившись немного, подняла горлышко вверх и, раскачиваясь, потихоньку поплыла вправо по течению.

Чайки гоготали на отмели, солнце припекало, но у реки было прохладней.

— Штиль, — сказал Архип, глядя на гладь Ангары. — Делать абсолютно нехер. Может, водки возьмем?

— Не, пить не хочу. Жарко.

— Ко мне пошли, балкон откроем.

— Вообще пить неохота, — Андрюха аж поморщился, представив, как нужно будет заглатывать водку.

— Ну, и что тогда делать-то будем?

— Не знаю.

На пригорке, в летнем кафе «У берега», недавно второй раз отстроенном, заиграла чурбанская музыка. Громко заиграла. На всё Постышево.

— Вот достали уроды! — выругался Архип. — Их сколько не пали, все равно работают.

В прошлый Новый Год кафе открылось. Проработало три дня и сгорело. Говорят, там нашли два обгоревших труппа. (Почему-то на Постышево трупы находят по двое, если говорят.) Всё прошлое лето кафе никто не восстанавливал. Потом, как-то резко, опять оно построилось, но уже раза в два больше стало и из кирпича. Пришли теплые дни, хозяева вынесли столики на улицу, прикрутили к березкам колонки и каждый день до темноты гоняют урюкские напевы. Сами в тени играют в нарды.

— Я не представляю, как местные жители их терпят! — Архип кивнул в сторону первого дома, ближайшего к кафе. — Они меня-то задолбали, а до меня раз в пять расстояние больше. Пойти, может, им колонки расхуярить?

— На прошлой неделе им тут гранату взорвали, видел, в новостях показывали?

— Да видел! А чё толку? Вот ты захочешь, — ты хрен участок выбьешь. А эти — пожалуйста. И ничего их не берёт! Пойдем туда, покозлим. Там есть хоть где посидеть. Я пива выпью.

Нехотя, Андрей согласился.

Архип, как-то живо двинулся в сторону кафе.

Присели за пластиковый красный столик в тени очень дикой сибирской груши. Развалившись в неудобном кресле, Архип выложил на стол сигареты, зажигалку и телефон. Ключи остались в кармане. Они мешали сидеть, но так их хоть не забудешь.

— Шашлыков возьмем? — спросил Архип.

— Если шашлыков возьмем, то и водку брать надо, — резонно заметил Андрей.

— Давай и водку возьмем.

Андрей помедлил, подумал, цыкнул и согласился. После чего, уже спокойно развалился в кресле — решение принято, занятие нашлось. Вот Бульвар, Бульвар! Денег нет, делать нехер, жара, пить не хочется, но надо, остается… — только пить.

Подошла официантка.

— Вы меня слышите? — спросил Архип.

— Да, — ответила официантка.

— А я вас нет. Музыку можно поубавить?

Официантка повернула голову и крикнула в сторону открытой двери кафе: «Марин, музыку сделай потише!» Ноль эмоций. Официантка ещё раз крикнула: «Марин…»

— Хули, ты, разоралась-то? — раздраженно сказал Андрей. — Иди — и выключи. Без тебя уши глохнут.

Официантка от такой наглости не нашлась, что сказать, однако развернулась и пошла к дверям кафе. Через несколько секунд музыка заткнулась, а из-за стеклянной открытой двери донесся недовольный и оправдывающийся голос официантки: «А я что сделаю? Клиенты просят!» И она обратно в шлёпанцах зашлёпала к друзьям, в беленьком фартучке, с блокнотиком в руке, с красной книжкой меню подмышкой.

— Спасибо, — поблагодарил Архип. — Челогачи есть?

— Есть, — официантка записывала.

— Два челогачи, салатик какой-нибудь из свежих помидорок и огурцов. Есть свежие помидоры и огурцы?

— Есть.

— Два салатика.

— С маслом, с майонезом?

— С маслом. Полкило холодной водки. Водка, какая есть?

— Какую, вы, хотите?

— Хорошую какую-нибудь. Не катаную. Есть не катанная?

— У нас вся водка хорошая.

— А не катанная есть?

— У нас не катанная.

— Тогда «Парламент». Есть «Парламент»?

— Есть.

— Холодная?

— Наверное.

— Давай без «наверное». Полкило холодного «Парламента» в запотевшем графине. Договорились? Только ты действительно «Парламент» в графин налей. Хорошо? Хо-лод-но-го.

— …… - официантка кивнула, пометила.

— Так, что ещё? Челогачи, салат, «Парламента» пятьсот грамм… Пива. Пару бутылок холодного «Бочкарева». Есть?

— Да, — уверенно сказала официантка.

— Орешки солёненькие какие-нибудь и посуду нормальную принеси. Не пластиковую. Нормальную. Договорились?

— У нас на площадку посуду не выносят, — уточнила девушка.

— А графин? — удивился Архип. — Это не посуда? Вынеси, пожалуйста, нормальную посуду. Я из пластиковых стаканов есть не хочу. И вилки нормальные. И тарелки, пожалуйста. За сервиз мы оплатим, не переживай. Хорошо?

— Я спрошу.

— Спроси, спроси. Если не разрешат, мы уходим.

— Хорошо, спрошу.

— Тогда, пока всё.

— Соус, лаваш?

— Разумеется, соус и лаваш. И зубочистки. И попроси, чтобы эту херню не включали, — Архип показал на колонку. — Она вообще отключается как-нибудь?

— Не знаю.

— Ладно, беги.

Официантка развернулась…

— Меню забери, — Архип подал ей меню, которое она чуть не оставила на столике.

Шлепанцы уцокали к стеклянным дверям.

Друзья закурили. Ветерок приятно обдувал под тенью груши. Шелестели ещё молодые листья, жужжали мелкие пчелки, мгновенно исчезая и снова появляясь перед глазами, щебетали воробьи, слегка пахло жирным дымком, чурки там, чуть дальше, за последним столиком, кидали кости и переставляли фишки.

— Никогда в эту херню играть не умел, — сознался Архип.

— Я тоже, — ответил Андрей.

— Что у тебя с работой? — спросил Андрей, бесцельно чиркая зажигалкой.

— Тишина, — ответил Архип. — Брокер «Гефеста».

Брокер «Гефеста» — это действительно означало «тишина». Когда-то, в начале девяностых годов, фирма «Гефест» сильно раскрутилась на перепродаже всего, чего можно было. Говорят, они даже самолетами торговали. Миллионы студентов, безработных и желающих быстро обогатиться шли к ним устраиваться на работу, наслушавшись рекламы по телевидению и радио. Но в итоге, эти люди нигде толком не работали. С тех пор Архип, если нужно было кому-либо объяснить, где он работает, говорил, что он брокер «Гефеста», хотя им, на самом деле, никогда не был. Но все отставали с вопросами — это прокатывало. А с работой у Архипа постоянные качели: то он командует народом, то он деньги занимает. Последнее время — вон, вообще стал жить только на случайные заработки и то, что вытягивал из казино. Зато, не переставал учиться. Заочно, дистанционно, за бабки, как это стало модным, окончил юрфак и факультет менеджмента. Зачем? Считал, что потом пригодиться. И книжонки свои писал, выпуская раз в год по тиражу в триста экземпляров за собственные деньги. Друзьям нравилось читать его выдумки, а он время убивал. С женой разошелся, прожив двенадцать лет, а остальные семьи как-то к нему не липли. С сыном встречался часто, ездил с ним на рыбалку, алименты исправно платил, да и так денег подбрасывал, если фартило. От него отстали семейные хлопоты, он получил свою свободу, — цыганская душонка. Наслаждался этой свободой, не очень-то задумываясь, как быть дальше. Вот, сидит, ждет, когда водку ему принесут. Ветерком его обдувает. Красота!

— Ты про Саньку Малыха, наверное, зря так написал, — сказал Андрей.

— Как — так?

— Ну, как-то не очень. Обидеться может.

— На что? На то, что он у Сереги Чувашова на площадке весь потолок заблевал? Мы тогда сами все очумели. Это ж умудриться надо! Выходим — потолок весь уделан! А ему хоть бы хны — он ржет. Да ладно, Андрюха, Саня нормальный человек, поймет. Он же из этого трагедию не делал. Наоборот, даже всех смешил специально. Не обидится. Я ему ещё, кстати, сотку бакарей должен, — как-то в казино занял, до сих пор не отдал. Видимся редко, он сейчас крутой стал, нечасто попадается — некогда. Встречу, — надо будет отдать. Правда, как ни встречу, то денег нету, то отдавать неохота. Сам понимаешь. Ладно, разберёмся.