Страница 46 из 49
Как говорится, капля камень точит. Натянутые, как струна, нервы Дианы с трудом выдерживали эмоциональный напор, исходивший от энергичной Ферги. Та гнула свою линию: уговаривала Диану последовать ее примеру и немедленно порвать с королевским семейством. Должно быть, это было серьезным испытанием для женщины, давно потерявшей надежду на счастье в браке. И все же Диана не поддалась искушению, доказала, что руководствуется здравым смыслом, а не спонтанными эмоциональными порывами.
В марте 1992 года герцогиня приняла окончательное решение разъехаться с мужем и покинуть королевское семейство. Диана восприняла известие о крушении брака Ферги с горечью и тревогой. Прежде всего ей бросилось в глаза, как быстро придворные королевы ополчились против опальной герцогини. Они не прощали даже малейшего промаха, утверждали, что легкомысленная герцогиня бросила тень на престиж королевского дома. Нашлись наиболее ярые критики, приписавшие Ферги попытку подзаработать на семейной драме: якобы она заключила договор с издателями, которые должны были широко освещать в прессе скандал в королевском семействе. По меткому выражению одного из корреспондентов Би-Би-Си: «в Букингемском дворце на герцогиню Йоркскую повесили всех собак». Для Дианы это послужило серьезным уроком: теперь она знала, что ее ждет, если она пойдет по стопам неукротимой Ферги.
9. «Я сделала все, что в моих силах…»
Хмурым январским днем, как раз накануне 40-летней годовщины вступления Елизаветы II на престол, к ней в Сандрингемский дворец приехали герцог Йоркский и его жена Сара. Предстоял трудный, но неизбежный разговор. О чем? Легко догадаться: вот уже несколько месяцев вся королевская родня ломала голову над семейной дилеммой. После пяти лет совместной жизни супруги пришли к выводу, что им лучше расстаться. Читатель уже знает, что герцогиня Йоркская с годами все больше тяготилась придворным образом жизни, а бесконечные нотации и придирки, как со стороны родственников, так и в средствах массовой информации, доводили ее до белого каления. Впереди не было никакого просвета. Наоборот, газетчики напоследок посыпали солью раны герцогини: на страницах светской хроники замелькали крикливые заголовки о ее отношениях со Стивом Вьяттом. Поводом для сплетен послужили фотографии, запечатлевшие герцогиню в обществе Стива и еще нескольких знакомых на отдыхе в Марокко. Фотографии выкрал и продал газетам какой-то ловкий мошенник.
Королева настояла на двухмесячном «тайм-ауте», чтобы супруги еще раз всесторонне обдумали роковое решение. Это время герцогиня прожила затворницей в своей загородной усадьбе, лишь изредка появляясь на официальных мероприятиях. Зато она часто встречалась с юристами, обсуждая планы на будущее, и делилась своими переживаниями с родственниками, в первую очередь с принцессой Дианой и золовкой, принцессой Анной.
Одним из первых узнал о случившемся принц Чарльз. В разговоре с герцогиней он посетовал на свой собственный неудачный брак и подчеркнул, что по конституции он является прямым наследником престола, а потому о разводе с Дианой не может быть и речи. На это Ферги язвительно заметила: «Что ж, я, по крайней мере, верна самой себе». Этот ответ вскрывает самую суть дилеммы, стоящей и перед принцессой Уэльской. Она остро ощущает фальшь своего положения и противоестественность традиционных устоев современной монархии.
Длящийся годами семейный кризис принца Уэльского так же, как и крах брака принца Эндрю — не только их личная драма. Это тревожный симптом неустойчивости современной монархии перед лицом необратимых исторических процессов. В свое время решение Георга V дать своему сыну, герцогу Йоркскому, согласие на брак с «простолюдинкой», леди Элизабет Боуз-Лайон, было обусловлено трагическими последствиями первой мировой войны. С исторической сцены были сметены несколько европейских царствующих династий, и ряды женихов и невест королевской крови значительно поредели. Этот брак пробил брешь в королевской цитадели, и замкнутая каста, допускавшая лишь браки между равными, начала медленно превращаться в обычную социальную группу. Несмотря на аристократическое происхождение женихов и невест, практически все попытки привить «дичок» на генеалогическое древо Ганноверской династии закончились плачевно. Счастливым исключением являются королева-мать и правящая королева. Развод, раздельное проживание, либо сохранение формального союза при фактическом разрыве — вот обычный итог «неравных» браков. За примерами далеко ходить не надо: принцесса Маргарет и Энтони Армстронг-Джонс, принцесса Анна и Марк Филлипс, герцог Йоркский и его жена Сара, принц Уэльский и принцесса Диана… Где ключ к решению проблемы?
Где истоки кризисных явлений: в изменившемся характере общества? Или же их следует искать внутри королевского дома, в отношении его членов к пришельцам извне? Очевидно, что, выйдя замуж за принца Чарльза, леди Диана Спенсер вошла в совершенно обособленный семейный клан со своими ритуалами и табу — вроде туземцев какого-нибудь Богом забытого острова, которые и не подозревают о существовании остального человечества. Самоизоляция служит надежной защитой от бурь и тревог внешнего мира, однако постороннему, не знакомому с правилами игры, выжить в этих условиях практически невозможно. Вспомним афоризм драматурга Алана Беннетта: «У каждой семьи есть свой секрет, и секрет состоит в том, что у каждой семьи он свой, не похожий на другие». Так и королевское семейство. Елизавета II и ее сестра принцесса Маргарет — представители последнего поколения, сохранившего иммунитет к реальной жизни. С самого рождения обе жили в безвоздушном пространстве дворцов, бережно хранимые от сквозняков внешнего мира. Обе привыкли к стерильной среде обитания и другой жизни себе не мыслят. Им не приходится ходить по магазинам с кошелкой в руке, стоять в очередях, думать о том, как свести концы с концами. Так живут обычные люди — зато на свободе. Родившись в золотой клетке, птичка не рвется на волю. Несмотря на полчища слуг, сверкающие лимузины, личные яхты и самолеты, королева и ее сестра не вольны распоряжаться собой: каждый их шаг предопределен традицией и контролируется общественным мнением. Долг, самопожертвование, служение короне — эти добродетели лежат в основе их существования и в основании трона. Стремление к личному счастью не в счет. Когда принцесса Маргарет хотела выйти замуж за капитана Питера Тоунсенда, разведенного, ей пришлось пожертвовать любовью ради освященной традицией королевской морали.
Елизавета II, с младых ногтей воспитанная в духе державной морали, безукоризненно справлялась с ролью венценосца. Более того, она подняла планку так высоко, что вряд ли ее преемникам удастся достигнуть рекордной отметки. Они сделаны из другого теста — слишком много посторонних примесей. По словам леди Элизабет Лонгфорд, подруги Елизаветы II и автора ее жизнеописания, королева сознательно стремилась воспитывать детей в контакте с внешним миром. Получился своего рода гибрид: поколение ее детей по-прежнему связано неразрывной пуповиной с миром традиций и ритуалов, но в то же время они уже познали вкус вольной жизни, и ничто человеческое им не чуждо. Небезопасно выпускать королевских детей за ограду дворцов и замков. Прямое тому доказательство некоторые поступки принца Уэльского. Ветер свободы посеял в его душе сомнения и неуверенность, поколебавшие традиционную веру в абсолютное превосходство королевского дома над простыми смертными.
Те же, кто родился на воле, с большим трудом акклиматизируются в особой атмосфере королевских покоев. В клетке, пусть даже золотой, выживают далеко не все. Принцесса Маргарет развелась с лордом Сноудоном, полным крахом закончился брак принцессы Анны и Марка Филлипса. Между тем и тот, и другой могли отвлечься от нудных дворцовых мероприятий благодаря профессиональной деятельности (Лорд Сноудон занимался фотографией, а Марк Филлипс — конным спортом). У герцогини Йоркской и принцессы Уэльской не было такой отдушины. Принцесса Диана слишком долго варилась в котле придворной жизни, слишком много времени и сил отдавала протокольным обязанностям. Может быть, именно поэтому она пришла к горькому выводу: двор с его особой моралью и особым мироощущением потерял живую связь с реальностью, объективным ходом событий. Королевское семейство живет как бы в ином измерении, откуда не видны эволюционные процессы, происходящие в обществе. Попытки восстановить обратную связь малоэффективны. Как-то за ужином в Сандрингемском дворце Диана осторожно завела разговор о судьбе британской монархии в контексте интеграционных тенденций в современной Европе. Присутствующие посмотрели на нее, как на сумасшедшую, и до конца вечера продолжали с увлечением обсуждать важный вопрос: кто подстрелил последнего фазана на сегодняшней охоте.