Алтарь для Света

Зеркало отразило именно то, что творилось у меня внутри. Физически я была истощена. Морально — убита. А духовно… тут я парила на всех ветрах.

В моих жилах текла магия!

— Как ваше самочувствие, — раздалась трель поднадоевшего голоска Алесы. — …Мать?

Вот кого я упустила. Почему люди просто не могут исчезать из мироздания, когда я о них забываю?

— Как будто меня опять пытались принести в жертву демону, но снова не сумели добить в последний момент.

Это достаточно толстый намек или мне уже можно говорить открытым текстом? Зрителей хватает. Большая часть Старших здесь. Остальная мелкота не в счет.

— Вы в чем-то меня обвиняете? — искренне удивилась смотрительница, в порыве вдохновения прижав ладошку к уголку рта и пачкая губы кровью, оставшейся на кончиках пальцев.

Я шумно сглотнула.

Ладно я: лунное безумие значится в документах, приложенных к моей биографии. А с ней-то что не так? Перебрала настоев?

— Обвиняю, — согласилась я. — Но чуть позже. Сейчас я несколько смущена тем, насколько натурально вы разыгрываете отсутствие удивления. Ведь я жива.

— Могло быть иначе? Разве повторное пробуждение магии когда-нибудь имело смертельный исход?

Проклятье, она действительно хороша в этом! У кого она училась, я хочу записаться в ученики. Да, что там, я к самой Алесе готова сходить на пару занятий.

— Выходит, у меня был шанс стать первой? Какое досадное упущение, — вздохнула я, топчась босыми ногами по каменному полу. Ох, кто-то заболеет после всей этой свистопляски.

— Наверстаем в чем-нибудь другом, — лукаво усмехнулась она. Мой вид ее забавлял. Все мои действия ее забавляли. — Вижу, путешествие несколько подзатянулось. Возникли какие-то проблемы?

— Встретила знакомых. Не хотели отпускать пока не выслушаю все их потусторонние байки. Спасибо проводнику, что вовремя вытащила, — я кивнула в сторону Айви. Вид девушки начинал меня беспокоить. Теперь, когда свечи потухли, и зал освещался обычными огнями, я заметила, что веллади Ронг выглядела совсем плохо. Обхватив себя руками за плечи, она дрожала как осиновый лист. Что это с ней? Магический откат?

Заметив мой настороженный интерес, смотрительница пояснила:

— Такое с ней уже случалось, — она выдержала паузу, прежде чем продолжить. — Когда веллади Ронг была проводником для Старшей, одержимой лунным безумием.

Потрясение? Шок! Этого я не предусмотрела. Мозг отчаянно просчитывал возможный нанесенный урон. Ей. И себе. Вот почему в прошлый раз со мной была Мать. Берегла детишек от подобных последствий.

— Вы ведь этого не знали, да? — Алеса смотрела на меня, я смотрела на Айви. — Или знали, но решили таким образом проучить Старшую, посмевшую бросить вызов?

Айви подняла голову, оторвавшись от подсчета выщербин на полу и загнанным, напуганным взглядом уставилась на меня. Она слышала нас. И то что девушка поняла — пугало ее. Выводы смотрительницы звучали очень правдоподобно. Как будто я и правда могла совершить столь тонкий маневр, чтобы заставить зарвавшуюся Старшую заплатить за свою наглость.

Я теряла Айви. Потому что девушка не разозлилась на подобную подлость. Она была в ужасе.

— Я приношу извинения, — прошептала она, медленно поднимаясь по стеночке. Ее колотил озноб. Посиневшие губы дрожали. Она сделал шаг вперед. — То есть, я прошу принять мои извинения. Моему поступку нет прощения. Я-я… не должна была.

Она обхватила голову руками, вцепляясь ногтями в голову. Зрачки сжимались в точку, позволяя радужке наполняться лихорадочным блеском. Девушку раздирало на части изнутри. Прямо как меня, когда я вступила в спор с Матерью. Теперь я видела как это выглядит со стороны. И мне не нравилось.

Это все какое-то безумие.

Еще один шаг, потом другой. Она приближалась к нам. Я не могла подавить в себе дикое желание отшатнуться от девушки в сторону. Ее движения пугали: резкие, ломанные, непредсказуемые. Кукла на веревочках, управляемая отголоском полноценного безумия, свалившегося на нее разом. Лунное бузумие — магическая зараза, приходящая с лунным светом из Нижнего мира. Паразит, присасывающийся к жертве и искажающий его восприятие мира. Разрушающий изнутри. Самые опасные его симптомы — зацикленность и навязчивые идеи, непонятным образом выбирающие объект для своей реализации. Для Айви объектом стала я.

Она продолжала что-то бессвязно бормотать. Ее взгляд терял всякую осмысленность. Когда Айви с невероятной для своего состояния силой схватила меня на запястье, я не смогла сохранить на лице спокойствие. Ощущение брезгливости, раздирало на части. Я словно видела свое искаженное отражение. Видела себя: жалкую и слабую. Безумную. Все это болезненными изломами прочерчивалось на ее лице.

— Да отведите же ее кто-нибудь в лазарет и дайте успокоительную настойку! — Не выдержала я, когда поняла, что никто из сестер не собирается вмешиваться. В моем голосе сквозила истерика, но я ничего не могла с собой поделать.

В ту же секунду, как я озвучила свои мысли, две Старшие бросили свои дела и подбежали к нам, отцепляя от меня Айви. Девушка хватала меня за руки и продолжала молить о прощении. А я застыла подобно статуи, не в силах оказать хоть какое-то сопротивление.

“— Это скоро пройдет, — уговаривала я себя. — это всего лишь эхо Нижнего мира. Лунное безумие так не передается, оно просто о себе напоминает.”

— Хорошо сыграно, — похвалила меня смотрительница, когда девушку удалось скрутить и увести из зала. — Не ожидала, правда. Теперь она точно не решится бросить вызов. Как и еще несколько особо впечатлительных девиц. Но меня такими фокусами не проведешь, Китра Латер, — протянула она, проводя подушечкой пальца по нижней губе. — Теперь я знаю, кто ты. Мой маленький безумный Осколок, возомнивший себя Матерью. Я тебя уничтожу.

— А я тебя нет. По крайней мере, до тех пор, пока не выясню, как ко всему этому причастен Калеб Геллиофрей.

Как она могла такое подумать? Как могла решить, что я могу специально заставить кого-то пережить хотя бы мгновение того состояния, в котором некогда пребывала сама? В котором все еще нахожусь. Быть может только на начальной ступени или…

Мысль не успела сформироваться. Она захлебнулась под волной иных эмоций, прошибающих до холодного пота на коже. Меня перетряхивало от потоков магии, пытающихся комфортно устроится в совершенно в неприспособленном для подобных вещей теле, и от непоколебимой уверенности смотрительницы в своей правоте. Каждая косточка отзывалась болью, сковывая любое движение. Голова не кружилась только потому, что каждое действие превращалось в нечто плавно-текучее и искусственно-заторможенное, как у опытной фрейлины выбравшейся на прием или как у постояльца Приюта Милосердия, пораженного сомнамбулической болезнью.

— Это очень веские обвинения для Матери, — откровенно наслаждаясь моим состоянием, легко отмахнулась веллади Алеса. — И совершенно посредственные для безумного Осколка.

Она уже вынесла мне приговор, и больше не видела во мне противника. Попробовав мою кровь на вкус и активировав заклинание, смотрительница получила доступ к архивам. Она справилась с потоком хлынувшей информации не моргнув и глазом. В данном вопросе опыт был на ее стороне. За те несколько секунд, что были у нее для освоения новых знаний, она вычленила главное: я — Осколок под покровительством лунного безумия. Так зафиксировалось мое последнее действо в роли Сестры Крови. Открытым оставался только один вопрос: магия не передает данные о временных рамках моей жизни в Учебке или смотрительница не обратила внимания на несостыковки в датах?

Глава 10

— Калеб Геллиофрей умер более тысячи лет назад, — продолжала женщина. — В чем именно ты пытаешься меня обвинить? В общении с его духом? В чтении его книг? Они не запрещены. В поддержке его последователей? Иногда я годами не покидаю пансионат. Все мои передвижения контролируются Ковеном.

Зал опустел.

Я до хруста сжала кулак, пытаясь вернуть свои эмоции под контроль, вместо того, чтобы врезать по приторно-доброжелательной улыбке веллади Алесы. Мне нечего было ей предъявить. Я не смогла найти в расставленных пентаграммах следов золотого плетения. Женщина была права. Какой Калеб? Какие заговоры?