Алтарь для Света

За все время, проведенное вместе, девчонка обратилась ко мне с вопросом только раз, когда до пансионата оставалось не более получаса езды.

— Ты правда Мать? — Спросила она. Карие глаза лучились детским любопытством в предвкушении захватывающей истории. И я могла бы такую историю рассказать, но невероятные сюжеты у меня были заготовлены для взрослых. А детям врать нельзя. Они этого не прощают.

— Нет.

Скорее всего, она и сама это понимала, потому что совершенно не растерялась:

— Почему Старшая сказала обратное?

Почему? Отчаянье толкает на странные поступки.

— Когда люди стоят на границе безумия и смерти, они склонны верить в то что хотят. Впрочем, как и все остальные.

— Она была убедительна в своих словах, — засомневалась Отражение.

Своими словами я подрывала авторитет Старшей. Но подобную грубость я была готова себе простить. Из-за поспешного решения Сестры, увидевшей отличную возможность скинуть последний долг на задурманенную зельями псевдоколлегу, я была вынуждена разрешать чужие проблемы. Как будто своих нынче мало. Конечно, уехать из города на пару дней или даже месяц, это отличная возможность выбраться из событийного круговорота и оценить ситуацию со стороны. Но, должен же быть способ и попроще, чем вторгаться на территорию Ковена.

— Что доказывает плачевность ее состояния.

— Тогда, что мы делаем? — Кажется, девчонка только сейчас поняла, что послушно выполнять приказы совершенно незнакомой женщины, на которую тебя скинула полуобезумевшая Старшая — не самый разумный поступок в жизни.

— Направляемся в вашу Учебку. Так она нынче зовется? Нет?

— Пансионат благородных девиц при Ковене, — поправила Лиана. — Официально — это частная женская школа, с усиленным обучением в сфере культурной и общественной деятельности. Школа соответствует обычной школе и предназначена для завершения образования.

Эээм…?

— Программа включает в себя курсы этикета, протокола, искусства гостеприимства, курс уборки в доме, светского разговора и все в этом духе?

Мне как-то приходилось обучаться в подобном институте. Я говорю о настоящем. В котором благородных девушек готовят к высшему обществу. Я его так и не закончила. Сложнее всего мне давалась верховая езда. С тех пор предпочитаю объезженным скакунам карету и дилижансы.

Девчонка посмотрела на меня уже не удивленно, а скорее насторожено. Я надеялась, что она воспримет мои явные пробелы в памяти, как подкрадывающуюся старость или последствие затяжной болезни.

— Вы вообще из Ковена? — задала она таки правильный вопрос.

— Нет.

И вот как раз в этот момент я должна была изобразить загадочную личность, сказав несколько емких, но туманных и расплывчатых фраз, чтобы заставить Лиану думать, что я некто более могущественный и сильный, чем сама Мать. Но наступающая зима, мелькающие за окном снежные холмы и припорошенная легким снежком дорога, на фоне сумбурных чувств к одному из представителей Обители Солнца, вгоняли меня в странное состояние, которому я не бралась давать название. В любом случае, именно оно толкало меня на необдуманные действия. И я совершила ошибку. Пустилась в объяснения. Пятнадцатилетнему подростку. Да с ирумом Камденом было в разы проще! Перед ним я хотя бы не пыталась казаться лучше, чем есть на самом деле.

— Я обычный посланник Света. Но это вовсе не значит, что я не смогу тебе ни чем помочь.

— В самом деле? Как ты собираешься мне помочь? Ты посмотри, во что одета! — праведно возмутилась она, внезапно осознав, в чьих руках ее жизнь.

— Нормально я одета, — вступила я в препирательство с ребенком. — В мое время все так одевались.

— Кто именно так одевался?

— Наемницы.

Черные сапоги без каблуков, штаны с меховой подкладкой, темная кофта с кожаными вставками, зачарованный редингот, опоясанный сетью ремешков портупеи с закрепленными на ней ножами. Ножны я зафиксировала вдоль предплечий, рукоятью к кисти; к ремню за спиной параллельно самому ремню; за плечами рукоятками вверх, с тем расчетом, чтобы все варианты были удобны для метания с обеих рук. Все это удовольствие было спрятано под мантией. Не сумев закрепить отросшие пряди волос заколками и шпильками, отдала предпочтение шерстяной повязке и вязаной пелерине с капюшоном. Одежду пришлось подбирать по погоде, находя тонкую грань между удобством и теплом. Рассчитывать на согревающие чары больше не приходилось. А делать амулеты в спешке я не решилась.

Чтобы использовать магию Крови, ее изначально надо пробудить. Для чего требовались непосредственные носители упомянутого дара: проводник в Нижний мир, череда последовательных ритуалов и долгие-долгие подготовительные тренировки. Самостоятельно раскрывать в себе силы Крови уж точно не стоит. Тем более без присмотра опытной Матери. К счастью, мне хватило ума вовремя об этом вспомнить и отбросить самоубийственную мысль о самостоятельном погружении в транс.

— Ты об этом в какой-то книге прочитала? — она обвела рукой мой наряд, и я остро ощутила, как медленно теряю уважение в ее глазах. Кажется, девчонка уже сама не могла поверить, что я каким-то образом одолела ее. — Чего ты хочешь добиться нарядившись вот в это? Не то что Сестры Крови, никто в Ковене такого не носит! Даже Осколки!

Лиана начинала злиться. Ей явно не пришлось по вкусу, что я заставила ее смыть с себя всю косметику и снять груду побрякушек, заплетенных в волосы и болтающихся на шнурках. Одно дело когда ты выполняешь приказ Матери, и совсем другое, когда подчиняешься кому-то из глупых взрослых.

— А Матери, что носят?

— Не видела ни одной. Наш пансионат еще ни одна из них не посещала, но… Думаешь хоть кто-то в здравом уме поверит, что ты — Мать?

— Ты же поверила, — осадила я девчонку. — И Старшая поверила. Пять минут я как-нибудь смогу осилить роль великой и умудренной жизнью женщины.

— Мать — это нечто большее, — в словах Лианы прозвучало столь сильное благоговение, что я враз почувствовала все святотатство собственного поступка. Выдавать себя за Мать — означает не только совершить одно из самых ужасных преступлений в Ковене, это еще и осквернить светлую память Матери, что когда-то решилась взять меня под свое крыло. Женщина, чья воля восхищала. Та безумная энергетика силы, что окружала ее, была мощной и непоколебимой. Один ее взгляд приводил окружающих в ужас. Ей хотелось служить. Ей хотелось повиноваться. Раз и навсегда вручить свою судьбу в ее руки и больше не теряться в сомнениях.

“Я беру всего одну жизнь за раз. Не больше. — Сказала она, когда однажды я решилась оставить свои проблемы миру и посвятить себя защите Матери. Будто бы она в этом нуждалась! — Смысл существования Осколка в том, чтобы стать цельным. А до тех пор ты будешь только ранить.”

Что она имела ввиду, я поняла гораздо позже. И вовсе не в тот момент, когда видела как уходят последние остатки жизни из тела моего супруга, а собственная душа скручивается в узелок боли. Нет. Осознание пришло потом. Несколько жизней спустя.

— Я знаю, Лиана. Но в Алом кодексе нет прямого запрета на использование личины Матери.

— Как нет? Нам несколько раз демонстрировали расправу над лжематерями. Ты будешь не первой, кто попытается осквернить ее имя.

— И не последней, — согласилась я. — Но статус Матери почти не затронут в Алом кодексе. Положение Матери охватывает слишком большой круг интересов. Поэтом, чтобы не ограничивать ее в действиях, кодекс описывает статус Матери максимально расплывчато. Матерью может назваться любой и даже быть ей, но ровно до того момента, пока кто-то не усомнится в занимаемом ей положении. Помнишь, что сказала Старшая, когда я предположила, что не смогу взять тебя под свою ответственность?

— “Да кто посмеет оспорить у тебя это звание” — дословно процитировала Лиана слова своей Старшей.

— Именно!

— Но… — По лицу Лианы пробежала легкая тень сомнения. Она все еще не могла поверить, что все может быть настолько просто.

Это не объясняют на ежедневных занятиях по изучению Кодекса. Там дают только базу и понимание основополагающих законов. До чего-то поинтересней нужно доходить своим умом. Или искать кого-то из старших, кто готов слушать твое нытье и стенания, и рад помочь разобраться с нагромождением завуалированных строф, написанных за тысячелетия до твоего рождения. Таких желающих, кстати, нет. Особенно если ты Осколок.