Страница 48 из 65
Время взведенных курков
Кровью залита чешская земля, ужасы нынешнего времени затмевают самые страшные годины нашего прошлого.
Время Гейдриха — это время взведенных курков, время бешеных темпов, методической исполнительности, неутолимой жажды злодейств.
Но не будет ли теперь иначе? Ведь сам Гейдрих с глубокой раной в спине лежит в хирургическом отделении больницы на Буловке, откуда вмиг были выдворены либо выставлены в коридоры других отделений ее пациенты. Он лежит погруженный в наркотический сон, оберегаемый вооруженными до зубов телохранителями, которые расселись на белоснежных постелях тех, кто лечил здесь свои сломанные ноги. Его часы и дни стремительно несутся к зыбкой границе сознания и беспамятства.
Гиммлер получил известие о покушении, когда он находился на пути из Берлина в «главную ставку фюрера». Рейхсфюрер предпочитает совершать такие путешествия не в автомашине и избегает воздушных средств сообщения. Боится? Вероятно. Ведь именно в то время, когда он находится на борту самолета, может случиться что-нибудь такое, о чем он не знает и что нельзя предотвратить.
Итак, колеса личного поезда «Генрих» выстукивают привычный ритм Тряска, конечно, не достигает ни спальни, ни рабочего кабинета, соединенного телефонной, телеграфной, радио- и телетайпной связью со всеми важными правительственными центрами обширной империи; даже находясь в пути, Гиммлер всегда, осведомлен обо всем, что происходит. Он расхаживает по кабинету в своей излюбленной позе — заложив за спину руки. Клавиши телетайпного аппарата отстукивают привычный ритм. Адресат — группенфюрер СС Франк, Прага. Адъютант ставит шифр, который сразу открывает депеше «зеленую улицу».
«Молния — SDZ Heinrich (то есть личный поезд „Генрих“. — Прим. авт.) № 5746-27542-2105».
Дата 27.5.42 — это дата покушения на Гейдриха.
«Sofort vorlegen Geheim», — приказывает человек, заложивший руки за спину, и он уверен, что депеша будет «передана немедленно»; в 21.10 это так и произошло, как свидетельствует отметка телетайпной станции Прага-Град. Но останется ли ее содержание «Geheim» — «секретным»?
«1. С опубликованием согласен.
2. В счет определенных ранее 10 000 заложников в первую очередь арестовать оппозиционно настроенную чешскую интеллигенцию.
3. Из числа этой чешской интеллигенции — главных наших противников — расстрелять уже сегодня ночью 100 самых выдающихся.
Вызову вас еще ночью».
Первое, второе, третье — педантичный учитель Гиммлер заботится о порядке.
На следующий день диктор пражского радио читает бесцветным голосом:
«Решением военно-полевого суда в Праге от 28 мая 1942 г. приговорены к расстрелу:
1. Вацлав Стеглик, родился 14 октября 1897 г в Каменном Уезде.
2. Ружена Стегликова, урожденная Новакова, родилась 19 апреля 1898 г. в Рокицанах.
3. Вацлав Стеглик, родился 28 октября 1915 г. в Каменном Уезде.
4. Франтишек Стеглик, родился 11 августа 1925 г. в Рокицанах.
5. Франтишек Маречка, родился 2 декабря 1911 г. в Кригерн (Крыры).
6. Йозефина Маречкова, урожденная Стегликова, родилась 10 января 1914 г. в Каменном Уезде, проживавшая в Рокицанах.
Осужденные сознательно предоставили убежище лицам, не зарегистрированным в полиции, которые были причастны к враждебным империи действиям. Приговор приведен в исполнение сегодня. Имущество осужденных конфисковано».
Опять первое, второе, третье… Обойма заполнена, спусковой крючок вздрагивает. Кто увидит конец этого зловещего арифметического ряда? Он начинается всегда со слова «первое»…
«По решению военно-полевого суда в Праге от 1 июня 1942 г. приговорены к расстрелу:
1. Ванчура Владислав, врач и писатель, родился 23 июня 1891 г., проживающий в Праге-Збраславе…»
Если бы только один «Ванчура Владислав, врач и писатель» — крупнейший чешский прозаик, чей великолепный талант уводил читателя и в далекое прошлое, и в далекое будущее, должен был стать кровавой данью, то и эта дань была бы чудовищно несоразмерной.
Но это не все, далеко не все. Военный аэродром в Кбелях — в постоянной готовности: здесь принимаются специальные самолеты из Берлина.
«Если застрелите одного, тут же придет другой, еще хуже», — сказал Гитлер. Этому другому не нужно было прилетать из Берлина. Он был здесь, в Праге. Начальник шутцполиции, обергруппенфюрер СС и генерал-полковник полиции Курт Далюге, доныне никоим образом не протектор, а только «уполномоченный по управлению делами протектората». Тут ему жмут руку другие деятели гейдриховской службы РСХА, командированные в Прагу Гиммлером. Шеф IV управления (гестапо) группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Генрих Мюллер. Шеф V управления (уголовная полиция) группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Артур Нёбе. На несколько дней был вызван из Голландии, где он выполнял особое задание, и заместитель начальника VI управления (иностранная осведомительная служба) оберштурмбаннфюрер СС Шелленберг. А во главе был поставлен обергруппенфюрер СС д-р Эрнст Кальтенбруннер, будущий преемник Гейдриха на посту шефа РСХА.
Многие из них побывали в Праге десять дней назад на совещании руководителей службы безопасности, созванном Гейдрихом. И вот они снова здесь для ведения следствия в связи с покушением на инициатора и председателя совещания, их непосредственного начальника. На этот раз они впервые работают без его указаний, без его участия в таком необыкновенно сложном и важном деле. Поэтому ночью 30 мая на пражских улицах появляются танки: они обеспечивают безопасность Генриха Гиммлера — учителя и шефа всех поименованных шефов, который взял в свои руки управление РСХА и прибыл сюда, чтобы ознакомиться с положением и дать указания.
Какие плоды могла принести деятельность столь всесильных и зловещих личностей?
В первую же ночь после покушения и объявления чрезвычайного положения Прага испытала на себе то, что в Германии давно уже знали под названием «Ночь длинных ножей» или «Мрак и туман». И опять один из трагических парадоксов: «законное» основание для этого создает приказ Гейдриха, первый его декрет по прибытии в Прагу для выполнения своих функций. Он использовал тогда свой первый декрет для проведения ряда смертных казней и других жестоких репрессивных мер. Мог ли он предчувствовать тогда, что второй раз декрет этот будет применен после покушения на него самого?
В полицейских документах эта акция названа более прозаично — Grossfandung (большая облава). В ней участвовало 4500 сотрудников всех видов службы безопасности, не говоря уже о протекторат-ной полиции, усиленной тремя батальонами вермахта (2400 офицеров и рядовых). Город был наглухо блокирован, все подступы к Праге охранялись самым тщательным образом. Всю ночь вооруженные отряды топали по неосвещенным, обезлюдевшим улицам — введенное в городе чрезвычайное положение запрещало выходить из дому между 21 часом вечера и 6 часами утра. Они обыскивали подряд все дома, квартиры, подвалы, чердаки, склады и другие возможные укрытия.
«Мы преследовали также политические и демонстративные цели», — пишет в своем рапорте шеф пражского гестапо д-р Гешке, потому что последовавшее затем тщательное подведение итогов «большой облавы» должно было лишь скрыть тот факт, что общий результат ее равняется нулю.
«Были задержаны 541 человек из числа тех, кто противозаконно находился на улице, у некоторых были не в порядке пропуска. Они были препровождены в комиссариаты, занятые сотрудниками службы безопасности и полиции безопасности (потому что те, кто принадлежит к элите, должны, как известно, наблюдать за всеми, даже за собственными полицейскими). 430 человек после проверки личности каждого были отпущены. Пражскому гестапо было передано 111 человек…»
Если бы только Гешке знал, кто в ту ночь попал к ним в руки, правда смертельно раненный, он, наверное, бросил бы заниматься нудным подсчетом задержанных. И, конечно, посвятил бы все свое донесение только ему, три года тщетно выслеживаемому руководящему работнику подпольного Центрального Комитета Компартии Чехословакии, одному из выдающихся и самых блестящих деятелей нашего национального Сопротивления. Впрочем, так Гешке и сделал, но спустя две недели, когда специалисты из антикоммунистического отдела опознали в случайно попавшем к ним человеке, боровшемся со смертью, Яна Зику.