Одним ударом (ЛП)

Я проведала Хелен, заснувшую в своей комнате вместе со свернувшим у нее в ногах котом. Я проверила Винга. Сражение его встряхнуло, и он еще раз переиграл передо мной свои героические подвиги, просто чтобы убедиться, что они и правда героические. Подтверждение героизма заняло немного дольше, чем ожидалось. Сейчас было уже 22:40 и приближалось время моего коммуникационного окна с Ассамблеей.

Мышцы шеи скрутило от напряжения. Это будет третий раз в жизни, когда я обращаюсь к Ассамблее. В первый раз я просто стояла рядом с братом, пока Клаус просил Ассамблею помочь с поиском родителей. В тот раз больше месяца не было никаких известий, а после Ассамблея выразила свои соболезнования и сообщила, что их поиски ничего не дали. Второй раз я к ним обращалась по поводу своей гостиницы. Ответ пришел через двенадцать часов с именем Гертруды Хант и адресом.

Я еще раз повторила про себя сообщение. Я уже отрепетировала его в уме шесть или семь раз. Оно было правильно составлено: ни имен, ни адресов, ничего такого, что могло бы привести ко мне в случае, если сообщение будет расшифровано третьей стороной. Мне не стоило так нервничать, но напряжение сжимало меня, словно медвежий капкан, и отказывалось отступать.

Шон проскользнул в комнату, стена позади него закрылась в то же мгновение. Я пригласила его. Он сначала хотел проверить территорию, в переводе с его слов это означало, что он собирается разведать обстановку с Дразири и посмотреть, какой урон мы сумели нанести. Я попросила его найти меня, когда он закончит, и распорядилась, чтобы гостиница указала ему путь. Я надеялась поговорить с ним до отправки сообщения, но теперь было слишком поздно. Мы должны будем поговорить позже. В любом случае, это было лучше. Я была не в состоянии разговаривать, пока послание не отправлено.

Сканер ожил, залив меня светом и заставив мои светлые волосы засиять. Я чуть не подскочила. Я установила сканер на 22:40, но он все равно меня ошарашил. Просто я была слишком напряжена.

Свет сфокусировался на мне.

Галактика породила множество языков, но один из них был старее остальных, - настолько старым, что его почти позабыли все, кроме хранителей и подобных им. Я открыла рот и журчащие слова старого галактического полились с моего языка словно песня, такая же древняя, как и звезды.

- Приветствую Ассамблею. К вам у меня два вопроса. Во-первых, двое моих гостей - Хиру. Сегодня Дразири, осаждающие мою гостиницу, применили ядерную боеголовку на ее территории. Чтобы спасти жизни моих гостей, я отправила ее в другой мир. Я глубоко сожалею о возможных потерях и надеюсь, что ни одно разумное существо в результате этого не пострадало. В данный момент я не требую помощи.

Вот. Я сделала официальное уведомление о нарушении соглашения. Теперь мяч на их половине поля. Я добавила координаты ядерного взрыва, чтобы они сами могли увидеть доказательства.

- Во-вторых, я была атакована неизвестным врагом на Баха-чаре. Это было порождение тьмы и скверны. С помощью друзей его удалось одолеть и доставить в мою гостиницу, где тьма попыталась покинуть своего носителя и заразить меня и саму гостиницу. Труп изолирован, но я не знаю, как долго удастся его сдерживать. Прежде, чем запечатать тело, я взяла образец ДНК, и в базе данных было обнаружено совпадение. Тело принадлежит хранителю, другу моей семьи. Я прикрепляю доказательства для вашего ознакомления.

Голубой свет сменился на темно-синий, когда сканер принялся шифровать мое сообщение, пережевывая информацию и изображения в хаотический набор данных, поддающихся распознаванию лишь протоколам дешифровки хранителей.

На стене появились цифровые часы. Тридцать секунд до коммуникационного окна. Я закончила немного раньше, чем нужно. Двадцать секунд.

Десять.

Свет сканера вспыхнул белым. Сообщение было отправлено.

- Что теперь? - спросил Шон.

- Теперь Ассамблея должна решить, что делать дальше. Свою часть я выполнила.

- Как это работает? - спросил он. - Они опрашивают всех хранителей?

- Они могут к этому прибегнуть, если речь идет об изменении политики хранителей. Но такое почти никогда не случается. Большую часть времени дела, вроде нашего, обсуждаются среди глав двадцати пяти старейших или сильнейших гостиниц на планете. Я думаю, мистер Родригес входит в их число. Когда мои родители...

Я чуть не сказала «когда мои родители были живы». Я отпрянула от этой мысли. Мне нельзя так думать. Они были живы. Пока я собственными глазами не увижу доказательства их смерти, неопровержимые доказательства, я должна думать о них, как о живых, и продолжать их поиски.

- Когда гостиница моих родителей работала, мама с папой обладали одним правом голоса из двадцати пяти. Мой отец был исключительным человеком и к его мнению прислушивались.

- Когда ты что-нибудь узнаешь? - спросил он.

- Нельзя сказать. - Стена передо мной расступилась, открываясь в длинный коридор. Я вошла в него, и Шон присоединился ко мне. - Они могут отправить мне ответ, могут применить меры, не уведомив меня, или же просто проигнорировать мое сообщение.

- Это не похоже на хорошо организованную систему, - заметил Шон. - Если ты нуждаешься в помощи и просишь о ней, нет никакого способа узнать, получишь ли ты ее.

- Каждый хранитель - самостоятельный мир, - ответила я. - Так было всегда. В истории были времена, когда мы говорили в один голос, как тогда, когда запрещали некоторым расам посещение Земли за грубое нарушение договора.

Туннель кончился, и мы вышли на широкий крытый балкон с очагом в центре пола и кольцом диванов вокруг него, усыпанных яркими подушками. Рядом, на металлическом шесте, висел чайник. Шон поднял брови.

- Покои отрокаров?

Я кивнула.

- Не знаю, почему, но посиделки у огня меня успокаивают.

Костер был уже разложен. Шон взял зажигалку с бокового столика и разжег его. Жаркие оранжевые языки пламени облизали поленья. Трут в центре костра разгорелся, потрескивая. Пламя распространилось, глотая поленья. По балкону растеклось тепло.

Я сняла чайник, свисавший с церемониальной палочки, и повесила его на металлическую рейку над огнем.

Шон уселся напротив меня на ярких подушках.

- Ханум бы одобрила.

Я кивнула. Именно так отрокары заваривали свой чай сотни лет.

- Как твои ребра? - спросила я.

- Не так плохо, как могло бы быть, - Шон улыбнулся.

- Ты же знаешь, у меня есть медотсек. Не такой хороший, как у Торговцев, но я уверена, ты мог бы все-таки им воспользоваться...

- Со мной все хорошо.

Я фыркнула. Вода закипела, и я сняла чайник с огня, повесив его обратно на крючок и добавив в него листья. Чай зимой лучше всего... Ох. Понимание ударило меня точно обухом по голове. Может, я сбилась на день или два... Нет. Я была права. Я почувствовала, что сейчас расплачусь.

- Что такое? - спросил он, пристально глядя на меня.

- Рождество.

Шон нахмурился.

- Сегодня Рождество. У меня нет елки. Я не приготовила подарков. Я ничего не украсила. У меня ничего нет. - Я не могла сдержать отчаяние в голосе. - Я пропустила Рождество.

Это была глупейшая вещь, но мне пришлось напрячься, чтобы удержать слезы.

Он подсел ко мне и обнял.

Не так я себе представляла этот разговор. Я планировала деловую бесстрастную беседу. Вместо этого, я прижалась к нему, потому что увидела в его глазах понимание.

- Это всего лишь число в календаре, - сказал он, слегка поглаживая меня пальцами по плечу. - Мы все еще можем устроить Рождество.

- Оно будет ненастоящим.

Он покачал головой.

- Хелен не важно, будет ли оно именно двадцать пятого декабря. Калдении все равно. Орро ухватиться за любой повод устроить пир. Твоя сестра могла бы насладиться Рождеством. Его у нее давно не было. Мы нарядим елку, завернем подарки, а я прикончу любого Дразири, который попытается нам помешать...

Я уткнулась в его твердую грудь, и он обнял меня крепче.

- Что со мной не так?

- Остаточный боевой стресс, - сказал он. - Случается, когда тебя едва не убивает оскверненный хранитель, а придурковатый наемник запускает в тебя ядерной боеголовкой, и все это в один день.