Страница 7 из 11
— Похоже на дрель. Как раз на другом берегу реки.
Там, где работает дрель, должно быть электричество! Новая надежда оживила приборы, подобно резкому скачку напряжения в сети.
— Бросим еще один взгляд на карту, — предложила лампа. — Может, нам удастся определить точное место, в котором мы находимся.
Они последовали совету и развернули дорожную карту. Тщательно изучили все точки извилистой линии, соединяющей расположение их загородного дома (отмеченного крестиком, нанесенным маркером) с розовым пятнышком города, представляющим пункт назначения. Всего в полусантиметре от розового пятна они обнаружили голубую неровную ленточку, которая должна была быть именно этой рекой, поскольку никакой другой голубой ленточки между домом и городом на карте не имелось. Кроме того, река выглядела чересчур крупной, чтобы картографы могли забыть ее нанести.
— Мы почти прибыли! — возликовало радио. — У нас получилось! Все к лучшему! Ура!
— Ура, — подтвердили остальные, за исключением пылесоса, который не так легко было убедить, что все к лучшему.
Но когда лампа нашла четыре места, где дороги пересекали реку, даже Гувер вынужден был признать, что у них есть причины радоваться, впрочем, не до такой степени, чтобы и ему, в свою очередь, возопить: «Ура!»
— Нам нужно лишь следовать вдоль реки, — объявил тостер, любивший давать инструкции, даже когда дело представлялось совершенно очевидным. — Хоть вправо, хоть влево. Рано или поздно, мы найдем какой-нибудь из этих мостов, и потом, дождавшись, когда прекратится движение, быстренько переберемся на ту сторону.
И так они снова тронулись в путь, с воспрявшим духом и окрепшей решимостью. Но задача оказалась не такой легкой, как позволяли надеяться слова тостера, потому что теперь перед ними не имелось никакой тропинки. Если берег над обрывом был плоским, как ковер, то вскоре земля стала неровной и кое-где (что еще важнее) сырой и заболоченной. Гувер совершил резкий поворот, огибая выпирающий камень, и кресло, одна ножка которого увязла в иле, наклонилось и опрокинулось набок. Все четверо пассажиров скатились в грязь. Они выбрались оттуда изрядно перемазанные, и перепачкались еще больше, отыскивая отвалившееся колесо, которое утонуло в бочажине.
Плед, естественно, был освобожден от этого задания, и пока остальные перерывали тину и ил в поисках колеса, он спустился к реке, намереваясь замыть пятна грязи на себе. Поскольку у него не имелось ни тряпки, ни губки, он добился лишь того, как это ни прискорбно, что размазал грязь еще шире. Он был так поглощен своими пустыми хлопотами, что чуть не упустил из виду…
— Корабль! — заорал он, — Идите все сюда! Я нашел корабль!
Даже тостер, бывший совершеннейшим невеждой в навигации, мог заметить, что судно, обнаруженное пледом, не первого класса. Дерево его корпуса выглядело столь же обветшалым, как и обшивочные доски с задней стороны дома, которые хозяин постоянно собирался заменить или, по крайней мере, покрасить. Кроме того, дно явно протекало, так как было покрыто толстым слоем бурой тины. И тем не менее, лодка, по всей вероятности, до сих пор могла плавать, поскольку на корме находился подвесной мотор марки «Крайскрафт». Кто ж оставит дорогой мотор на судне, которое уже не плавает?
— Оно послано нам Провидением, — сказал Гувер.
— Но вы же не имеете намерения воспользоваться этой шлюпкой? — спросил тостер.
— Конечно же, имею, — возразил пылесос. — Кто знает, сколько идти до ближайшего моста? Эта лодка позволит нам пересечь реку по прямой. Вы не боитесь, надеюсь?
— Боюсь? Разумеется, нет!
— Тогда в чем дело?
— Эта лодка не наша. Если мы ее возьмем, то станем не лучше… пиратов!
Пираты, как должны знать даже самые недавние наши читатели, это те, кто завладевает вещами, которые им не принадлежат. Они являются ужасом всех приборов, потому что, как только кого-нибудь из них захватит пират, у него не будет иного выбора, кроме как верно служить ему, словно законному хозяину. Какую горькую участь представляет собой подобное рабство… редко кто из приборов, попавших в руки пиратов, может надеяться на освобождение. Действительно, нет ничего более страшного, чем познать подобную судьбу. Хуже только — выйти из моды.
— Пираты! — воскликнул пылесос. — Мы? Какой абсурд! Кто-нибудь слышал, чтобы прибор был пиратом?
— Но если мы возьмем этот корабль… — не отступал от своего тостер.
— Мы не собираемся забирать его себе, — резко возразил Гувер. — Мы его всего лишь «позаимствуем», чтобы переплыть реку. Мы оставим его на другом берегу, и хозяину не понадобится много времени, чтобы найти его.
— Сколько он будет у нас находиться, не имеет значения. Дело в принципе. Взять что-нибудь, тебе не принадлежащее, это и есть пиратство в чистом виде.
— Ах, что касается принципов, то существует одна знаменитая пословица, — заявило радио беззастенчиво. — «Цель оправдывает средства». Это означает, насколько я могу судить, что когда нам нужно переплыть реку, а на берегу находится судно, не стоит стесняться.
И на этом, с веселым смешком, радио вспрыгнуло на носовую скамью лодки.
Следуя примеру радио, Гувер поднял кресло и поставил его на корму, а потом и сам перебрался на борт. Лодка слегка осела.
Плед расположился рядом с радио, старательно избегая обвиняющего взгляда тостера.
Лампа же, по-видимому, пребывала в неуверенности. Но колебалась она совсем недолго и, в свою очередь, забралась на судно.
— Ну, так что? — спросил Гувер с резкостью. — Мы ждем.
С неохотою тостер приготовился погрузиться на борт. Но непостижимым образом что-то заставило его замереть. Что происходит, — спрашивал тостер… неспособный между тем высказать свой вопрос вслух, потому что та же мистическая сила, которая не позволяла ему двигаться, еще и запрещала говорить.
Остальные четверо приборов тоже оказались парализованными на борту лодки. Объяснение тому было очень простым: вернулся хозяин судна, и он видел приборы.
— Что за черт? — воскликнул он, выходя из ивняка с удочкой в одной руке и со снизкой рыбы в другой. — Похоже, кто-то побывал здесь.
Он добавил еще много чего, но с такой грубостью и вульгарностью, что лучше воздержаться от повторения. Смысл его речи сводился к следующему: он думал, что владелец этих приборов пытался украсть его судно, и в качестве репрессивной меры собирался присвоить себе все, что тот оставил в лодке при бегстве.
Он взял тостер, неподвижно замерший на берегу, и положил его в лодку рядом с пледом, лампой и радио. Потом отцепил аккумулятор от кресла и далеко отшвырнул это последнее. Оно упало… плюх!.. в воду и ушло на илистое дно, чтобы уже никогда не показаться на поверхность.
Затем пират (ни малейшего сомнения в статусе этого человека уже не возникало) запустил мотор и двинулся поперек течения с пятью беспомощными пленниками на борту.
Причалив к обветшалой пристани на другом берегу реки и подняв мотор, пират перенес приборы в запыленный кузов небольшого грузовичка, за исключением радио, которое взял с собою на переднее сиденье. Тронувшись с места, грузовичок принялся трястись, подпрыгивать на ухабах и мотаться из стороны в сторону так резко, что тостер испугался, как бы этот перегон не стоил ему всех резисторов. (Сколь прочными ни казались бы тостеры, в действительности, они относятся к хрупким приборам, и обращаться с ними нужно соответственно). Но плед, сознающий опасность, грозившую другу, сумел просунуться под него и таким образом смягчить удары.
По дороге они молча слушали радио из кабины, пока то не перешло к мучительной теме Доктора Живаго.
— Вы только подумайте! — зашипел Гувер. — Из всех существующих оно выбрало любимую мелодию нашего хозяина. Оно его уже забыло.
— А разве у бедняги был выбор? — возразил тостер. — Если бы этот человек включил кого-то другого из нас, неужели мы повели бы себя иначе? Например, вы или я?
Старый пылесос вздохнул, а радио продолжало передавать эту мелодию, ну до того печальную!