Страница 1 из 4
Брайан Олдисс. Вне
Brian Aldiss. Outside
Они никогда не выходили из дома.
Первым на это решился человек, которого звали Харли. Временами
он в ночной пижаме бродил по зданию - температура неизменно,
день за днем, оставалась мягкой и приятной. Затем, случалось,
он будил Кэлвина, красивого широкоплечего парня, у которого,
казалось, был с десяток талантов, но ни один до конца так и не
проявился. Стоило Харли выразить желание, он охотно составлял
ему компанию.
Дэппл, девушка с убийственными серыми глазами и черными
волосами, спала вполглаза. Голоса двоих мужчин будили ее.
Встав, она будила Мэй; вместе они спускались вниз и начинали
готовить еду. Пока они занимались этим, вставали и двое
остальных, Джаггер и Пиф.
Так начинался каждый "день": не была даже намека на нечто,
напоминающее рассвет. Просто все шестеро от сна переходили к
бодрствованию. Они никогда не переутомлялись в течение дня, но
почему-то, добираясь до своих постелей, проваливались в
беспробудный сон.
Единственная радость дня приходила, когда они открывали склад.
Тот представлял собой маленькую комнатку между кухней и синей
гостиной. Вдоль дальней стены тянулся ряд широких полок, от
которых зависело их существование. На полках появлялись все
"запасы" для них. Запирая двери, они оставляли за собой
совершенно пустую комнату, а когда возвращались утром, все, что
было нужно - пища, ткани, новая стиральная машина - уже ждало
их на полках. Это было неотъемлемой частью их существования, и
между собой они никогда не говорили на эту тему.
В то утро Дэппл и Мэй успели приготовить еду до того, как
встали четверо мужчин. Дэппл пришлось даже подойти к подножью
широкой лестницы и позвать их, лишь после чего появился Пиф;
так что поход на склад был отложен, пока все не поедят, ибо,
хотя открытие дверей ни в коей мере не носило характер
церемонии, женщины опасались заходить туда поодиночке. Это было
одно из тех вещей...
- Надеюсь, получу табака, - сказал Харли, открывая двери. - А
то мои запасы почти кончаются.
Войдя, они уставились на полки. Те были почти пусты.
- Еды нет, - заметила Мэй, подперев обтянутые передником бока.
- Сегодня нам придется поэкономить.
Такое случалось не в первый раз. Как-то - когда это было? у них
существовало лишь смутное представление о времени - они
оставались без еды три дня и все это время полки были пустыми.
Они безмятежно перенесли полуголодные дни.
- Прежде, чем умрем с голоду, мы съедим тебя, Мэй, - сказал
Пиф, и все посмеялись, оценив шутку, хотя Пиф и в прошлый раз
пускал ее в ход. Пиф был скромный маленький человечек, из тех,
кого не замечают в толпе. Самым ценным в нем были его
непритязательные шуточки.
Все же на полке покоились два пакета. В одном был табак для
Харли, а в другом - колода карт. Удовлетворенно хмыкнув, Харли
сунул свое имущество в карман и стал рассматривать карты, с
удовольствием демонстрируя их всем остальным.
- Играет кто-нибудь? - спросил он.
- В покер, - ответил Джаггер.
- В канасту.
- Джин-рамми.
- Поиграем потом, - сказал Кэлвин. - Вечером будет время.
Карты представляли для них непростое испытание; за игрой им
придется сидеть всем вместе, лицом к лицу друг с другом.
Ничто вроде в этой ситуации не разделяло их, но не было никаких
ощутимых позывов, заставлявших их держаться бок о бок после
того, как подходила к концу небольшая процедура с открыванием
дверей склада. Джаггер стал пылесосить нижний холл, таская
аппарат мимо передних дверей, которые никогда не открывались, а
затем потащил его по лестнице, чтобы почистить верхнюю
площадку; не то, чтобы там было грязно, но по утрам в любом
случае следовало заниматься уборкой. Женщины в компании Пифа
было поговорили, как распределить рацион, но быстро потеряв
контакт друг с другом, отправились заниматься своими делами.
Кэлвин и Харли уже успели разойтись в разные стороны.
Дом сам по себе был достаточно странен. В нем было несколько
окон, но они никогда не открывались, не пропускали света и
сломать их было невозможно. Он был весь погружен во тьму, но
стоило кому-то войти в комнату, как та тут же освещалась
невидимыми источниками - и непроглядная темнота рассеивалась.
Все комнаты были меблированы, но подбор мебели был странен и
разрознен, предметы не подходили друг к другу, как будто их
просто наталкивали в помещение. Создавалось такое впечатление,
что комнаты были предназначены для существ, не понимающих цели
своего пребывания в них.
Невозможно было уловить никакого порядка в расположении первого
или второго этажа или длинного пустого чердака. В лабиринте
коридоров, комнат и холлов можно было разобраться только по
памяти. По крайней мере, времени совершенствовать ее было
более, чем достаточно.
Харли предпочитал, засунув руки в карманы, долго бродить по
дому. За одним из поворотов он встретил Дэппл; она грациозно
склонилась над альбомом, любительски копируя висящую на стене
картину - изображение той же комнаты, в которой сидела. Они
обменялись несколькими словами, и Харли побрел дальше.
В памяти колыхнулась какая-то неясная мысль, словно паук,
юркнувший в угол паутины. Он переступил порог помещения,
которое они называли комнатой с пианино и тут только осознал,
что его беспокоит. Когда тьма отступила, он опасливо оглянулся,
а затем уставился на большое пианино. На полках склада время от
времени появлялись странные вещи, которых потом можно было
встретить по всему дому; одна из них теперь стояла на крышке
пианино.
Она представляла собой тяжелую массивную модель примерно двух
футов высотой, приземистую и почти округлую, но с острым носом
и четырьмя подпорками в виде лопастей, на которые она
опиралась. Харли знал, что этот предмет изображал собой. То
была ракета "земля-космос", модель невзрачного, но надежного
челнока, который подбрасывал снаряжение космическому флоту.
Когда она появилась на полке склада, то своей неуместностью
вызвала еще большее удивление, чем пианино. Не отрывая глаз от
модели, Харли присел на крутящийся стульчик рядом с пианино и
основательно расположился на нем, пытаясь извлечь хоть ЧТО-ТО
из закоулков памяти... что-то, связанное с космическими
кораблями.
В любом случае, это было что-то неприятное и тут же ускользало,
едва только ему начинало казаться, что он мысленно может ткнуть
пальцем в пойманный образ. Но он неизменно ускользал от него.
Что было довольно неприятно: было смутное ощущение опасности и